1-ый вселенский сеанс всеблагой птеротерапии
Анапест Птеродактиль
1-ЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СЕАНС ВСЕБЛАГОЙ ПТЕРОТЕРАПИИ.
ВСЕ! ВСЕ! ВСЕ! КТО ВИДИТ ПРЕДСТАВЛЯЕТ И ЧИТАЕТ МЕНЯ, НАПРЯГИТЕ СВОИ ВОЛЕВЫЕ МЫШЦЫ, У КОГО ОНИ ОСТАЛИСЬ ЕЩЕ. К ЧЕРТУ ПЕЙЗАЖНУЮ СОЗЕРЦАТЕЛЬНОСТЬ ЭГОИСТОВ.
Я, СИЛОЙ СВОЕГО ЖИВОТВОРЯЩЕГО КОПЬЕМОГУЧЕГО ФАЛЛОСА ИЗЛЕЧИВАЮ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС САМЫЙ СТРАШНЫЙ НЕДУГ ДВАДЦАТОГО ВЕКА, А ИМЕННО: КАСТРОТИРОВАННЫЙ ЦИНИЗМ И РАВНОДУШИЕ, БЕЗРАЗЛИЧИЕ И ОПУСТОШЕННОСТЬ.
ПРИХОДИТЕ ВСЕ! С ПОМОЩЬЮ МОЕГО МЕТОДА ИЗЛЕЧИВАЕТСЯ КАЖДЫЙ СМЕРТНЫЙ. ЕСЛИ, КОНЕЧНО, ТЫ НЕ ЕСТЬ САМ САТАНА! ЧЕРНЯВОМУ АРХАНГЕЛУ ВХОД ВОСПРЕЩЕН! ТАК ГОВОРЮ Я – ПТЕРО ДАКТИЛЬ ПЕРВЫЙ.
ВЫ СЛЫШИТЕ ЕГО ГОЛОС? ПРИСЛУШАЙТЕСЬ К СЕБЕ. ЭТО ОН ВЕЩАЕТ. ЭТО ЕГО МОНОТОННЫЙ И БЕЗРАЗЛИЧНЫЙ, ПОВСЕДНЕВНЫЙ ГОЛОС МЫ ВОСПРИНИМАЕМ ТЕПЕРЬ.
ГОЛОС! ГОЛОС! ГОЛОС! ГОЛОС! ГОЛОС! ГОЛОС! ГОЛОС! ОН ВНУШАЕТ:
Дни тянутся как ночи, а ночи как дни – без впечатлений, что запомнились бы, без страстей и всепоглощающей любви, без горя, что захватило бы, если это только чужое горе, без грез и мечтаний – бессмысленно и бесцельно…Привычно. Твоя жизнь – это бесконечная голая стена с опостылевшим квадратом выключателя, в который вперен твой отсутствующий взор. Это одиночество. Я валяюсь на затхлой кровати и не встаю, и не иду никуда, глядя в проклятую, немую и холодную стену, потому что мне некуда идти. Потому что никто не ждет меня вне этой убогой комнатушки с трухлявым скелетом мебели, с гадкими обоями и затхлостью застарелого блюза. I can’t Quit You Baby…..
Я живу в квартире моей подружки. Она говорит, что любит. Да, она поэтично восклицает, всхлипывает и шепчет мне о своей любви. Вы представляете? Еще она любит свою старую мать – эту сипящую издыхающую базедовою корову, которую давно пора забить в целях гуманности, чтоб не мучила себя и других. Моя девушка поэтесса, она художница, она… да на *** мне знать, кто она и с кем она сейчас? Пусть носится по своим студиям, тусовкам и знакомым – что мне с того? – иногда она приносит сюда крошки кайфа и крошки секса. Кто бы, если бы не она…
Кто или что!? Ведь должно же появиться нечто, долгожданное и прекрасное, что развеет своей чудодейственной силой этот тихий бред однообразия, что ворвется в эту затхлую убогость с трухлявым скелетом мебели и сломает проклятую, немую, голую стену цвета выцветшей тоски. Я валяюсь на постели и жду чуда… тук-тук, тук-тук – отсчитывает над головой безжалостное время.
Жив ли я вообще? Жив ли вообще кто-нибудь? Если никто не помнит и не знает самого важного, даже не представляет, как ОНО может выглядеть – этот абсолют, ради которого безоговорочно стоило бы страдать, терпеть, желать, а значит, жить. Все мы так и проходим свой путь в неведении начала и конца, в неведении цели и причины – не думая о смысле, ЦЕПЛЯЯСЬ ЗА НИЧТОЖНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ СИЮМИНУТНОСТИ….
Крохотные звездочки мерцают в бесконечном мраке хаоса, и светлые хвостики их следов в считанные мгновения пожирает набегающая чернота. Нет ни памяти. Позади мрак. Нет ни знания – мрак впереди. Ничего нет в этом никчемнейшем из миров.
Скука. Озверело скучаю взахлеб тошнотворной зеленою жижей, и даже нет воли умыться, и даже нет сил утереться.
- К чему утираться? К чему улучшаться, страдать и разочаровываться опять?... когда все так ничтожно.
Знакомо.
До невыносимого стыда слова все знакомы. Сколько раз на день, в год, в течении тысячелетий одни и те же назойливые, затасканные слова , советы, заповеди , ярлыки. Все ведь давно объярлычено - монументально и на века. Все объярлыченно, а потому ничего не существует, ибо существовать может только то, что есть загадка, что должно постичь и прочувствовать самому, остальное же мертвечина. И по заведенному порядку живем мы не в живом мире сущностей, но в тесном инкубаторе ярлыков, где ни одна вещь ничего не стоит сама по себе без ценника, представляющего ее. Как удобно жить слепыми цыплятами, клюющими из хозяйской миски то, что дают, что обозначено на тысячелетних блестящих ярлыках…
С веселым оскалом глядит хаос из окружающего мрака, а мы, хлопотливые цыплята, уверенно и разумно пищим – о вечности и боге, равенстве и свободе, силе искусства и разума, - но стоит получить хотя бы ничтожнейший пинок, щелчок или просто правду в глаза, и уютная, тепленькая и такая логичная реальность в миг искажается в нечто бредовое, бесконтрольное и кровавое…
Все разумные дороги ведут в тупик тоски. В тоске прозревают наши слепые глаза, сбросив фальшивую пелену веры, - и видится хаос, и наступает ужас, и от ужаса вновь слепнут наши глаза, - и приносит спасение лишь забытье.
Дни безлики как ночи, а ночи нескончаемы как дни. Жизнь – бредовый полусон, но смерть невыносимо страшней – это окончательное ничто, где нет и не может быть ничего…даже этого хаоса. Этого нельзя вынести, этого быть просто не должно, но почему же от этого никуда не деться?... Который день тянется беспросветная ночь. А может быть, годы и десятилетия? – разжевывается приторная жвачка, крутится скрипучее колесо истории, журчит сломанный унитаз, а над головой стучит неумолчный молоточек – тук- тук – тук, тук- тук – тук – но я не открываю – кто бы это мог быть?
ЭТО ТИКАЮ Я, ВЕЛИКИЙ ЦЕЛИТЕЛЬ ПТЕРО ПЕРВЫЙ – Я ЗАВЕЛ СВОИ КОМАНДИРСКИЕ ЧАСЫ, ЧТОБЫ НАПОМНИТЬ ТЕБЕ, гундос гнойный, ТВОЕ ВРЕМЯ ИСТЕКЛО!
А в чистых небесах то голуби, то чайки,
То ласточки качают провода,
И все, что с нами вдруг случается случайно,
Я понял, не случайно никогда.
В высоких сферах все расписано до точки,
До циферки, до самых верхних нот:
Вот голым был каштан, вот почки, вот листочки,
А вот уже и весь бульвар цветет.
А вот уже и мы, печали забывая,
Спешим сюда с волнением в груди,
А впереди еще угар и одурь мая,
И лета бесконечность впереди…
Природа поставила точку на таком тоскливом никчемном мозгляке. А Птеро раздавит окончательно его своим животворным жезлом любви и праведного гнева.
Глупость не излечишь – я это проверил на десятках подопытных. Нет, как ни жаль. Поэтому нытику-эгоисту я ставлю могильные пиявки на сердце – пусть всю дурную кровь повысосут из него, чтобы не мог более гундосить свою сраную демагогию и смущать слабых, несчастных и запутавшихся. (Эх, Софьюшко, душа моя, что-то ты сейчас поделываешь вдали от меня?????) Слушайте же, и ты милая София слушай:
Здесь можно выкрикивать громко,
Смеяться и петь невпопад!
Здесь берега белая кромка
То прянет вперед, то назад.
Вой, ветер!
Подбрасывай баллы!
Пусть снова уверую я –
Любимая не предавала
И не предавали друзья.
Как мало о жизни мы знали!
Как много мы знаем уже!
Вновь поиски в самом начале.
О как хорошо на душе!...
СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ!
Мой копьемогучий фаллос дарует успех честным и талантливым художникам. Стукачам же, провокаторам - тем, кто залезет к вам в душу, как без мыла в жопу, разузнает все самое сокровенное и интимное, а потом откроет подобранным ключиком дверцу души вашей и впустит туда, где только ваше, только одно ваше должно быть, глумящуюся толпу, - таким ловкачам мой горячий фаллос заткнет их рты по самые их аппендиксы.
Регулярная ПТЕРОТЕРАПИЯ сделает из обезьян людей, а безнадежно больных отделит в специальные лупанарии - таким образом, мерзавцы, хронические хамы и хитрожопые бездарности пусть грызутся, как пауки в банке, за неимением жертв в виде истинных художников и просто хороших людей, которые были на воле перед ними беззащитны.
И ЕЩЕ: существуют множества неплохих по природе людей, которые попали под влияние сильных вонючим характером своим Керберов, охраняющих ценности и вкусы кощунственной толпы. Таких, заблудших в пульсациях попсы, Всеблагие, а с ними, конечно же, и сам ПТЕРО призывают и будут призывать на свой пир, чтобы поняли наконец заблудшие овцы, как отличать плевелы от зерен. Долго будет стараться, наставляя их на путь истинный, фаллос неутомимого Птеро, пока они не прозреют и не скажут, глядя Птеро в глаза: «Чудо! Да ведь он душка!» и прочие сакральные вещи, вас пока не касающиеся.
ПТЕРОТЕРАПИЯ не есть цель, оправдывающая все средства: от могильных пьявок до глубочайшего фоллацио. Нет, это всего лишь одно из средств, используемых для высшей цели Птеро: чтобы вы все, чурки бесчувственные, стали хоть капельку добрее, умнее и, главное, научились прощать друг друга. А это будет превыше всех высших стихов на сервере. Ибо:
Как верно!... Хоть слышали часто,
Да разум не трогали звуки:
Друзья познаются в несчастье,
Любовь познается в разлуке.
Все в жизни намного сложнее
Каких-нибудь случаев частных:
Продажных друзей пострашнее
Иметь, чем врагов настоящих.
Ах, сколько и горя, и муки
Хлебнули!...
А души лучатся.
Любовь познается в разлуке,
Друзья познаются в несчастье.
А вечер плывет незаметный,
А волны шуршат небольшие,
За каждой пословицей меткой
И слезы, и судьбы людские…
ИТАК, НАСТУПАЕТ КОНЕЦ ПЕРВОГО СЕАНСА ПТЕРОТЕРАПИИ. ТИХО И НЕНАВЯЗЧИВО ЗВУЧИТ ФОРТЕПИАННЫЙ КОНЦЕРТ ШУБЕРТА, А , ВОЗМОЖНО, ШОПЕНА ИЛИ ШНИТКЕ – КАКАЯ РАЗНИЦА, ЕЙ БОГУ?
МИГАЕТ КРАСНАЯ ЛАМПОЧКА, ПРЕДУПРЕЖДАЮЩАЯ, ЧТО ФОН РАДИАЦИИ НЕ БЕЗОПАСЕН.
Быстрее! Быстрее! Спешите. Выходите со странички – Птеро желает побыть один. Только не толпитесь….. Да еб вашу мать! Извиняюсь. Ногу, ****ь, отдавили. Кто вас воспитывал, хамло? Осторожнее. Осторожнее. Дамочка! Куда вы ломитесь вниз - по теченью спин? Да еще с такой торбой! Господа! При выходе сохраняйте очередность! Старики, беременные и больные выходят вне очереди! «Зачем было вообще сюда тащиться?» Заткнись, грубиян! Пардон. Мужчины, пропустите же вперед дам!
Пять. Четыре. Три. Два. Один. Тишина…………………………………………………..
ГОСПОДА, ПРИ ВЫХОДЕ НЕ ЗАБУДЬТЕ ВЗЯТЬ ВИЗИТКУ, НА КОТОРОЙ ЗНАЧИТСЯ ВРЕМЯ СЛЕДУЮЩЕГО СЕАНСА. АХ, ДА. ИХ ЕЩЕ НЕ НАПЕЧАТАЛИ. НУ, ВСЕГО ВАМ ДОБРОГО. ДО СЛЕДУЮЩЕГО ВОСКРЕСЕНИЯ…. ИЛЬИЧ! НУ ТЫ СУКА, ТВОЮ МАТЬ! ОПЯТЬ ПРОБУХАЛ КАЗЕНЫЕ ДЕНЬГИ. НУ? НУ? Ну? А визиток ни ***….
Включайте тишину. Птеро очень устал.
Все.