Электричка

***
Дмитрий Тюлин
***
Электричка
***
Фантастический рассказ
***
Джоан, стоя на ночном перроне, беспомощно озирается по сторонам. Пальцы нервно теребят смятый клочок бумаги – билет на электричку. Пункт отправления не указан. Вместо пункта назначения – одно слово: «Домой»…
Джоан гадала, как она оказалась на этом перроне, откуда билет… Не знала, как называется город… Все, что двадцатилетняя девушка помнила – свое имя, возраст и язык, на котором привыкла говорить с детства.
Здание вокзала переливается ядовитыми неоновыми красками. Глубокий потусторонний взгляд звезд, разбросанных среди млечного пути…
По железнодорожной платформе бродят люди. Молодой человек с «ирокезом»; кожаная куртка – сплошь в блестящих наклепках. Толстый низенький гражданин с лысиной на макушке, в вельветовом пиджаке. Приятной наружности старушка с открытой улыбкой, шиньон на голове украшен розами. Дворняга, черная с белой грудкой… Серая кошка… Стариков – больше, чем молодежи. Хотя… Рядом с Джоан – толпа мексиканцев, ее сверстников.
Людей много… Кто-то переговаривается, что-то обсуждают. Особенно громко горланят мексиканцы. Звуки незнакомого диалекта режут слух… Но большая часть народа все же предпочитает держаться по одиночке. В майском воздухе – умиротворение и благодать.
Джоан обращает внимание на девочку годков пяти. Потерянная малышка плачет, зовет маму. К ней подошел мужчина; на вид ему – лет тридцать, лицо заросло клочковатой щетиной, на лоб надвинута старомодная шляпа. Светлый длиннополый брезентовый плащ, болотные сапоги. Он сразу понравился Джоан.
– Привет! – доброжелательно сказал человек в шляпе девочке.
– Где мама? – Хныкала девочка противным писклявым голоском.
– Сейчас мы поедем к маме.
– Где мама?!
– Мама – дома. И мы сейчас поедем домой. Давай!
Мужчина протянул девочке руку, та перестала плакать, ухватилась за указательный палец. Они куда-то ушли.
Джоан осмотрела, ощупала себя. Поверх протертых джинсов с закатанными штанинами – желтая льняная рубашка в клеточку… Задрала голову… Музыка звезд…
Вдруг люди на перроне синхронно, как рыбы в косяке, повернулись направо. До уха Джоан донеслись пронзительные гудки. Приближался поезд...
Джоан вместе со всеми вглядывалась в сужающееся по закону перспективы, заворачивающее вдалеке, железнодорожное полотно…
…И вот – долгожданный белый свет фар. Лучи во все стороны – два холодных солнца на краю галактики. Глаза электровоза разгораются ярче и ярче, и из темноты проглядывают очертания головного вагона.
Прямо перед Джоан – много других полосатых путей. Их череду прерывают, словно стая кашалотов, спящие товарные составы. Джоан ощущает вдохновение, душа устремляется вверх. Она вспоминает лучшую подругу – пухленькую черноволосую студентку с родинкой над верхней губой, обожавшую сиреневые платья. Натали не смогла поехать и, чтобы билет не пропал, подарила его Джоан.
Поезд кряхтит, судорожно дергается на последнем издыхании, и, наконец, замирает. Чуть качнулся назад. В темных окнах – пустых глазницах – пробуждается теплый желто-оранжевый электрический свет. Створки дверей гостеприимно раздвигаются.
Пассажиры торжественно поднимаются по подмосткам. Они улыбаются. Джоан заворожена театральным представлением... Потом она спохватилась и бегом устремилась следом за пассажирами…
В вагоне – домашний уют, дружеское тепло, какое возникает, когда собираются после долгой разлуки близкие люди. Смех и восторженные реплики. Букет белых гвоздик в руках старушки с шиньоном и розами. Джоан оглядывается в поисках свободного места.
Она устраивается у окна на обитой сиреневым ситцем скамейке, лицом к хвосту поезда, в середине вагона. Мягкое сиденье окутало, обволокло Джоан. Утонув в комфорте, девушка уставилась в окно. Она не заметила, как напротив нее кто-то сел.
– Привет! – услышала девушка знакомый бархатный мужской голос.
Джоан вздрогнула и обернулась. Ее соседом оказался небритый мужчина в шляпе.
– Здравствуйте! А где девочка, которая искала маму?
Мужчина улыбнулся.
– Я нашел ей компанию…
– А где ее мама?
– Меня зовут Джек.
– Джоан. Как получилось, что девочка осталась без мамы?
– Ее мама – дома.
– А она?
– Едет домой.
Джоан обиделась и решила больше не задавать вопросов странному типу, который, тем более, не собирался на них отвечать. Но этот человек каждым словом располагал девушку к себе больше и больше, прямо-таки гипнотизировал ее. Оттого Джоан делалось особо обидно.
– Электричка следует до станции Парадайза, без остановок! – объявил мелодичный девичий голос. – Осторожно, двери закрываются!
Лязгнули створки в тамбуре, зарычал прогревающийся мотор... Вагон тряхнуло...
…Мимо поплыли вокзальные пейзажи. Пассажиры, по какой-то причине так и не влезшие в электричку, махали руками… Мусорные урны, устья пешеходных переходов… Киоски с прохладительными напитками и сигаретами… Сложной архитектуры здание, пылающее неоном… Бродячие собаки… Взгляд Джоан упал на дворнягу, повстречавшуюся ей еще на перроне. Собака каким-то образом проникла в электричку, свернулась у дверей в тамбур. На боку животного – огромная розовая проплешина.
Поезд набирал ход. Платформы за окном исчезли. На смену им замелькали извивающиеся, переплетающиеся на манер ДНК, артерии рельсов. Бетонные плиты, изрисованные граффити и политическими лозунгами, с густой кустарниковой растительностью у подножий. Разноцветные семафоры. Невысокие прямоугольные строения...
«Ту-дун – Ту-дун», «Ту-дун – Ту-дун» – электричка разгоняется. «Ту-дун – Ту-дун», «Ту-дун – Ту-дун»…
– С детства люблю электрички, – заговорил Джек. – Отец возил меня на электричках на море. Знаешь, какое это ощущение, когда за окном возникает темно-синяя полоска? Ты всматриваешься в нее, стараешься разглядеть белые барашки волн… А полоска – все шире, вот в ней уже седые прожилки… С нетерпением минуешь мраморные плиты на станции, и, как только появляется песок, скидываешь с ног сандалии, хватаешь за ремешки в руку и со всех ног мчишься к воде! А песок – раскаленный! Зато какое блаженство – пенная прохлада волн! Вытягиваешь руки ласточкой и ныряешь под гребень! Водоворот пузырьков; вода кружит тело, словно щепку… Потом волна выбрасывает тебя, и если в этот момент оттолкнуться ногами и распрямиться в струнку, можно развить большую скорость!.. Сопроводить волну на спаде…
– Для чего вы мне это рассказываете?
– Я люблю электрички. Я – смотритель этих вагонов…
– Смотритель? За чем же вы смотрите?
– Я слежу, чтобы все было в порядке.
– Полицейский?
– Не совсем, – Джек загадочно улыбнулся.
Джоан прислушалась к разговору в дальнем конце поезда.
– Представляете?! – щебетала полная дама, чересчур ярко и обильно размалеванная косметикой. – Зуб совершенно перестал болеть, как только я оказалась в электричке! Невероятно! Здесь однозначно позитивная аура!
Джоан это высказывание чем-то смутно не понравилось.
В вагоне появилась девушка в темно-синей форме с серебристыми пуговицами. В руках – поднос с бокалами. В бокалах – рубиновая жидкость. Белоснежный кружевной чепчик. Такой же фартук. Крашеная блондинка.
– Всем пассажирам – бесплатное вино за счет компании! – звонко объявила девушка.
Следом за ней в дверях возникла еще одна работница железной дороги, тоже с вином, только белым. Джек помахал официанткам рукой. Они сдержанно улыбнулись в ответ.
Стюардессы прошлись по вагону. Довольные пассажиры разбирали бокалы. Джек, слегка поклонившись, взял один.
– Много сегодня народу, Рита! – заметил он.
– Да уж… – ответила официантка.
…Зашипели громкоговорители. Из динамиков полилась музыка. Несравненный Фредди Меркури…
 Обслуживающий персонал словно испарился. Джоан пропустила момент.
– Я никогда не пробовал такого вкусного вина! – раскаты мужского баса позади Джоан.
– Это точно, – кокетливо согласилась какая-то дама.
Джоан ощутила, как ее неумолимо уносит вихрь надвигающейся эйфории.
Джек поднес бокал к губам, пригубил.
– Попробуешь? – осведомился он у Джоан.
– Спасибо, нет…
Внезапно на Джоан нахлынули воспоминания. Маленькой девочкой с розовым бантиком она забиралась в платяной шкаф и представляла себя в космическом корабле, несущемся сквозь звездные просторы. Мама – высокая сухая женщина в толстостекольных очках, с дряблыми щеками – жабрами, приказала потом сжечь шкаф на заднем дворе. Джоан тогда исполнилось семь. Она устроила матери истерику, умоляла пощадить шкаф. Джоан помнила, как возбужденно кричали за окном дворовые мальчишки, сбежавшиеся посмотреть на костер. Она прорыдала до вечера, запершись в детской комнате. А на следующий день осторожно собрала золу и с моста развеяла ее над Гудзоном. Джоан верила, что душа, которой шкаф, несомненно, обладал, в следующей жизни воплотится в настоящем космическом корабле, и пожелала ей удачных экспедиций…
– Смотри! – сказал Джоан Джек, указывая на пейзаж за окном.
Они проезжали мимо заросшего камышом озера. В черной воде отражались огромные белые звезды. Из воды торчали существа розового цвета, напоминающие фламинго. Только клювы у них были длинные и зубастые, а вместо перьев – шерсть. Казалось, они слабо мерцали в темноте. Время от времени часть животных взмывала к небу, поднимая хрустальные брызги, оставляя на водном зеркале тысячи разбегающихся, разбивающихся друг от друга, медленно тающих окружностей. Потом на глазах изумленной Джоан «птицезвери» в воздухе объединялись по двое, их длинные шеи обвивали друг друга. Исполнив таким образом танец, странные создания, не разрушая пары, пикировали в воду и больше не возвращались. Джоан привстала, опустила верхнюю часть окна, высунула голову… В электричку проник свежий речной запах.
– Что это?! – восхищенно воскликнула она, испытывая те же чувства, как когда-то, забираясь в любимый шкаф.
– Круанна, – сказал Джек. – Волшебная страна!
Что-то насторожило Джоан, что-то из области бокового зрения. Джоан резко повернула голову и встретилась глазами с объектом своей тревоги. Дама с шиньоном и розами! Она плясала в паре с мужчиной лет пятидесяти, типичным брокером на вид. Повизгивала… Джоан готова была поклясться: старушка помолодела лет на двадцать!
– Что?.. Что здесь происходит?! – испуганно обратилась Джоан к Джеку. – И какая такая Круанна?! Такого названия не существует!
– Не существует? – вскинув брови, удивился Джек. – А как же, по-твоему, называется местность, которую мы сейчас проезжаем?
– Этой местности тоже не существует!
– Я бы с этим поспорил…
– Где мы?!
– Разве тебе плохо?
Джоан отвернулась. За окном – настоящее сказочное королевство! Многоярусные замки с прозрачными рубиновыми стенами уносят взгляд к небесному куполу, который протыкают шпили с флагами!.. И разноцветный салют над верхними башнями!.. Они так высоко, что кажутся совсем маленькими!.. Бульвары, колоннады, мостовые, всадники на пронзительно-зеленых конях!..
…В вагоне появился мексиканец. На шее – гитара. Цветастая рубашка, широкие штаны, лицо отполировано бритвой. Мексиканец ударил по струнам. Ладонь его раскрылась, словно цветок. Потом в одно мгновение отпрыгнула, выскочила из поля зрения, и снова обрушилась на инструмент. Пальцы заработали быстро-быстро, превратились в полупрозрачные крылья стрекочущего кузнечика. Мексиканец запел. Громко, задорно, радостно, высоко.
Джоан вспомнился Мэрлин Мэнсон. Отчего-то ей стало жутко и страшно.
– Все в порядке? – спросил Джек.
– Да… Да… – пробормотала Джоан. Страх не спешил рассасываться.
– Ты выглядела напуганной.
– Все в порядке.
Джоан перевела взгляд на старушку с шиньоном и вскрикнула. Ее волосы, еще пять минут назад седые, приобрели каштановый окрас. В этот момент Джоан вспомнила свое лицо. Вернее, отражение в зеркале, в тот момент, когда Джоан накладывала макияж. Маленькие черные глазки, бездонные, как ночь, спутанные пепельные волосы средней длины, белая кожа, волевой подбородок, нос пятачком... Не слишком красивое лицо… В его плену – богатый внутренний мир. С трудом пробивается к поверхности. Струится из глаз…
От воспоминаний Джоан пробудил звонкий, похожий на мальчишеский голос, чуть позади и слева. Джоан обернулась.
Тощий и длинный парнишка с растрепанными рыжими волосами и веснушчатой белой кожей взобрался ногами на сидение и ораторствовал, размахивая руками.
– Какая в конце концов разница, дамы и господа, умерли мы все, или нет! – бодро декламировал он. – Главное – мы едем в Рай!
 – Это – точно! – поддержал его мужчина, похожий на брокера, помолодевший до тридцати годов.
Грянул гром аплодисментов.
– Джек, я умерла? – быстро спросила Джоан.
– Главное – мы едем в Рай! – отвечал человек в шляпе. – И я готов за это поручиться!
Джоан встала с места и поспешным шагом направилась к тамбуру.
Здесь, у стыка вагонов, стук колес – особенно громкий и четкий. Резкие шероховатые звуки. Такой же ритм. Посреди площадки валялась сигарета. Чуть смятая, но целая. Джоан подняла сигарету, отряхнула пыль. Пошарила глазами вокруг. На самой нижней ступеньке, у дверей, через которые она вошла в поезд, заметила коробок спичек. Джоан взяла коробок, открыла. Единственная спичка. Это показалось Джоан подозрительным. Тем не менее, она зажгла спичку, закурила. Тамбур заполнили сизые вонючие клочья дыма.
Джоан опасливо огляделась. Из вагона доносились смех, музыка, энергетика всеобщего экстаза. Джоан вспомнила, как в подростковом возрасте с подругами открывала на ходу двери несущегося по лабиринтам метро экспресса. Ее осенила идея.
Джоан спустилась к дверям, попробовала раздвинуть створки. Не получилось. Джоан поискала глазами стоп кран, не обнаружила. Догадалась, что даже если поезд остановится, никто не согласится ее выпустить. Усмехнулась про себя. Попробовала раздвинуть створки, приложив побольше силы. Створки разошлись на несколько сантиметров. В тамбур ворвалась ночь. Там, снаружи – непроглядная темнота. Джоан сконцентрировалась, вцепилась в двери, напрягла все мышцы. Десять сантиметров, двадцать, пятьдесят… Ветер раздает пощечины… Можно прыгать!..
…И тут на Джоан из темноты прыгнуло адское создание. Мерзостный запах гниения, свалявшаяся темная шерсть, сморщенное личико, свиные глазки, мелкие желтые зубы… Существо впилось когтями в рубашку Джоан. Девушка завизжала.
В тамбур ворвался Джек. Рукава плаща закатаны. Жилистыми волосатыми руками мужчина в шляпе оттолкнул Джоан от двери, отодрал от нее исчадие ада. Затем, стискивая корчащегося и извивающегося беса за шкирку одной рукой, другой отодвинул правую створку. Демон унесся вместе со свистом ветра.
– Дура! – закричал на Джоан Джек. – Для чего ты это сделала?!
Джоан колотило. Она все вспомнила. Сборище молодежи в замызганной однокомнатной квартирке накануне… Шприц с героином... Клипы Мэрлина Мэнсона, проигрываемые компьютером… И галлюцинация: такое же дьявольское отродье, как нападало только что… За плечом лучшей подруги… Которая любила сиреневые платья… Испуг… Испуг ощущался как то самое существо… Оно скрючилось в животе… Свалявшаяся шерсть… А с плеча Натали исчезло… Джоан в панике бросилась к распахнутому окну, прыгнула с семнадцатого этажа небоскреба…
К реальности Джоан вернул Джек. Если ситуацию, в которой она оказалась, можно считать реальностью…
– Зачем ты это сделала, девочка моя? – спросил он, уже с доброжелательностью.
– Я хотела жить, – всхлипывая, молвила Джоан.
– Как ты можешь жить, когда умерла?! Органы получили несовместимые с жизнью травмы!
– Я хотела жить, – упрямо повторила Джоан и разрыдалась. Джек ее обнял.
– Ну что ты, девочка моя, – успокаивал он. – Все хорошо!
Джоан надрывалась, уткнувшись в грудь таинственному человеку в шляпе, а тот нежно поглаживал ее по спине, утешал.
– Пойдем, – сказал Джек. – Я тебе кое-что покажу!
Он отвел Джоан на облюбованное ею ранее местечко, усадил на сидение. Из открытого окна доносился запах роз.
– Смотри! – произнес Джек.
Джоан глянула в окно.
Электричка неслась по мосту необозримой длины, над розовым морем, под чистым розовым небом…. Из воды стайками выпрыгивали зверьки без ушей, длинные, с мокрой белой шерстью. На манер дельфинов описывали дуги над водой и снова погружались в спокойную воду.
– Кто это? – спросила Джоан голосом доверчивой маленькой девочки.
– Мы называем их кроликами, – ответил Джек. – Там, далеко, отсюда никак не увидеть, стоит маленький деревянный домик на сваях. Там живет смотритель кроликов. Хочешь, я расскажу тебе про него?
Джоан кивнула.
– Это низкий старик с длинной бородой. Борода пока еще не совсем седая… Встречаются черные волосы… Кроликов столько, сколько людей на Земле. Они живут в большом амбаре, тоже на сваях, рядом с домом старика. Каждый вечер старик отпирает амбар и выпускает кроликов. Блочный механизм приподнимет дверь, кролики вырываются на волю… И каждое утро смотритель следит, чтобы кролики вернулись домой. Тогда он их запирает. Без кроликов люди оказались бы неспособны видеть сны… А иногда кролики не возвращаются… Тогда человек, с которым был связан кролик, умирает… Ходит легенда, что заблудшие кролики инстинктивно плывут к этому мосту. По пути они сбиваются в стайки, но дороги назад, к старику-смотрителю, отыскать не могут. Но подтвердить это никто не может… Посмотри, может встретишь своего кролика?..
– А куда делась ночь?
– Никуда. Просто в этих краях нет солнца, а небо всегда светлое.
– А почему меня везут в Рай? Я ведь наркоманка! Самоубийца!
Ветер ворвался в окно; загудело, засвистело, и что-то ударилось о стекло – а может, Джоан просто показалось?
– Не говори так! – зашипел Джек. – Ты можешь привлечь тех существ, от одного из которых я тебя спас! Понимаешь, смерть – это абсолютное ничто! А что такое ничто для человеческой души? Распад составляющих ее упорядоченностей до состояния беспредельного хаоса! Но полная гармония – также абсолютное ничто! В бесконечной упорядоченности нет жизни! Только, распадаясь, человек агонизирует, а гармонизируясь – испытывает наслаждение! Так зачем умирать, страдая, когда можно совершить путешествие в Рай?! Для того и была создана наша служба, чтобы помочь таким, как ты... Глупым… Все, что ты видишь вокруг – отражение твоей души! Будешь испытывать чувство вины – погибнешь, захлебнешься в страхе и ненависти ко всем и вся! Нет виноватых перед Богом, ибо все, что ни случается – Он! Полюбишь себя – полюбишь других, и однажды узреешь красоту и величие этого мира! Пока не вернешься к истокам небытия… Как все реки впадают в океан… Откуда происходит все сущее, где оно исчезает…
– Но вы сказали, я уже умерла! Как я могу что-то чувствовать?!
– Ты почти умерла. Часы, проведенные в электричке, на самом деле – последний миг жизни твоего сознания! В любом случае, твоя смерть на данный момент предопределена, и никому не дано повернуть вспять закон тяготения…
…А вопросы сыпались и сыпались из Джоан, лились непрерывным потоком:
– А другие пассажиры, они умирают в тот же миг?
– И да, и нет.
– А те жуткие твари? Что они хотели со мной сделать?
– Пересадить на другой поезд! Он едет по противоположному маршруту…
– Куда?
– В Ад, девочка моя, в Ад!
– Этот поезд тоже специально создали?
– Нет. Он сам возник. В противовес нашей службе. Чтобы в природе сохранилось равновесие. Пока все сущее в совокупности составляет круглый ноль, можно не беспокоиться, что во Вселенной иссякнет творческий импульс, источник прекрасного… Таков закон Природы!..
– Там им плохо, на другом поезде… – заметила Джоан.
– Они сами его выбрали… Они посчитали себя недостойными хорошего… Они освободятся… Достигнут точки, когда разум обращается в круглый ноль… Где хаос приравнивается к гармонии…
– А как в том поезде? Какая там обстановка?
– Заплеванные, усыпанные окурками полы, прожженные сидения, разбитые окна… Света нет… Люди изрыгают друг на друга нечеловеческие ругательства, подкрепляя их ненавистью и презрением, делают это изо всех сил, на которые способны… Затевают кровавую резню…
– А что у них за окном?
– А вот об этом лучше даже и не думать…
– Мне жаль их…
Джек кивнул.
– Мне тоже. Ты – светлый человек! Так бывает… Ребенок способен пожалеть последнего убийцу! А взрослые готовы наказывать самих себя… Они просто забыли… Кто они на самом деле…
Электричка продолжала пересекать розовое море.
– Смотри! – сказал Джек, обращая внимание Джоан на других пассажиров. Все они были молоды и плясали. Собака была с ними. Она вставала на задние лапы, подпрыгивала. Проплешина на боку заросла.
– Иди! – сказал Джек. – Потанцуй с ними! Я заберу тебя, когда придет срок и еще кое-что расскажу. Мне нужно пройтись по вагонам.
Джоан колебалась.
– Давай!
– Я… Я… Я стесняюсь танцевать!.. Я некрасивая!.. Я из-за этого подсела на наркотики!.. Я никому не была нужна!.. У меня никакая фигура!.. Нет груди!.. И я не умею танцевать…
– А ты попробуй! – Джек схватил Джоан за руку, поднял с места и резко повернул вокруг оси.
В эту секунду девушку ощутила неудержимое желание присоединиться к коллективному веселью. Тело жаждало движения! Разноцветные потоки ощущений, подобно реактивным струям, проносились сквозь существо Джоан, доставляя девушке неописуемое удовольствие невероятной мощи и силы! Джоан мигом позабыла про Джека и со всех ног бросилась в пространство между рядами сидений. Как в омут с головой! И никогда она раньше не была способна двигаться с такой легкостью, грациозностью, пластикой…
…Джоан перестала ощущать время. Если бы ее спросили, она ни за что бы не вспомнила, как долго предавалась атмосфере всеобщей эйфории. Джоан кружилась в медленном танце с усатым парнем, светлые распущенные волосы которого ниспадали до плеч, а руки были увешаны разноцветными феньками. Кто-то дотронулся до ее локтя. Джоан вздрогнула, повернула голову и увидела Джека.
– Пора! – сказал он, отрывая девушку от партнера, увлекая за собой. – Время!
И что самое удивительное – Джоан действия Джека показались нежными и тактичными. И она знала, что то же чувствовал разлученный с нею хиппи.
Джек усадил Джоан на ее сидение. За окном – изумрудные светящиеся поля, среди травы рассыпаны бирюзовые звезды. А на небе звезды – самые обыкновенные, можно даже отыскать Большую Медведицу.
– Электричка приближается к пункту назначения, – сообщил Джек. – Ты должна знать: чем ближе мы к Парадайзе, тем больше растягивается для тебя время! Есть в математике такое понятие: число стремится к нулю. Но никогда по сути этого нуля не достигает. По сути, у тебя впереди – вечное наслаждение!
– Но я достигну когда-нибудь финала?
– Объективно – конечно! Я же говорил: ты переживаешь последнее мгновение жизни! В тот момент, когда в том мире, где ты прожила двадцать лет, тело вследствие удара об асфальт потеряет способность быть носителем сознания, здесь ты достигнешь Парадайзы, и электричка остановится. А субъективно – не знаю… Быть может, никогда…
– Твои способности чувствовать радость будут неуклонно нарастать, – продолжал Джек. – Сознание расширится, а вместе с ним – количество и качество воспринимаемых ощущений. Когда ты достигнешь конечной точки, ты станешь безграничной. Люди называют это состояние Нирваной. Ты станешь единой с Богом и бесконечно счастливой, но перестанешь существовать... Я знаю, это невозможно осознать, вместить в себя… Ты потеряешь себя, но одновременно обретешь всю жизнь во Вселенной…
– А на другом поезде? Они будут страдать вечно?
– Не беспокойся о них. Этих людей в конце концов ведь также ждет Нирвана…
Джек завертел головой по сторонам.
– Совсем скоро, – произнес он.
– А что будешь делать ты, когда электричка остановится?
– Сойду. Отправлюсь пить чай со смотрителем станции…
– А какая она, Парадайза? Расскажи, пожалуйста!
– Хорошо. Там нет железной дороги.
– Как же так?! Ведь ты приедешь на электричке!
– Вот так. Я не могу тебе объяснить, так же, как про Нирвану. Парадайза устлана живой материей. Это такие разноцветные плитки, прямоугольные, но со скругленными краями. Чуть выпуклые. Напоминают клетки, из которых состоят живые существа. Эти плитки очень мягкие и влажные. По ним ходят босиком. Они упругие, как губка, пружинят, ласкают ступни. А пахнет там клубникой и ванилью. И чем-то еще… Непередаваемым!.. А небо – ярко-красное и низкое. Возможно, твердое. В Парадайзе обитают удивительные существа… Например, есть похожие на муравьев, но размером с котенка. У них большие голубые глаза на стебельках, а носик – синим сифончиком… Есть другие, разные… Все они умеют говорить на человеческом языке, и голоса их очень мелодичны… В Парадайзе можно летать, подобно птице…
…В этот миг Джоан увидела в окне свое отражение – на нее смотрела красавица; черты лица, контуры фигуры полностью выражали внутренний мир…
***
– В машину! – распорядился доктор Питерсон.
 Хмуря косматые желтые брови, он наблюдал, как санитары погружают труп на носилки, накрывают белоснежной простыней. Поймал на себе взгляд молоденького полицейского.
– Чего уставился?! – гаркнул дежурный врач «скорой помощи» на охранителя порядка.
…Грохот устанавливаемых носилок…
Доктор Питерсон был озлоблен на людей и на жизнь. Такое отношение привилось к нему с самого детства, когда отец, набожный католик, заставлял посещать воскресную школу. С недовольством врач осматривал свой испачканный кровью белый халат. «И для чего трупам такая роскошь – белая простыня?» – думал он. Тем временем санитары уже закрывали приемное отделение машины.
…Доктор поправил очки, чтобы еще раз презрительно оглядеть горячо спорящих полицейских.
– Пора, доктор! – крикнул санитар из кабины.
– Наркоманка проклятая! Самоубийца! – ворчливо бросил доктор Питерсон, забираясь в «скорую помощь». – Гореть тебе, девочка, в аду!
Дверца захлопнулась. Водитель повернул ключ в замке зажигания. Взревел мотор…
***
Меня зовут Джек. Я – смотритель вагонов. Каждое утро выезжаю на работу на автобусе, которого ни для кого, кроме меня не существует. Окна моего автобуса всегда в подтеках дождя. И напротив меня всегда женщина с коробкой цветных карандашей в руках. Но я не знаю, кто она…
Я тот, кто заглядывает в гости к смотрителю кроликов, танцует с волшебными птицезверями Круанны и пиршествует в рубиновых замках Мивириллы. Я тот, кто «на ты» с ангелами Парадайзы, меня боятся демоны Хэллии...
Я выезжаю на работу рано утром, а приезжаю в ночь. И я всегда сочувствую своим пассажирам. И немного завидую. И каждый раз задаю себе один и тот же вопрос.
Что чувствуют они, когда их образы начинают мерцать, постепенно развиваясь до таких высоких частот бытия, что мой глаз отказывается воспринимать? Электричка в те секунды тяжело кряхтит, с трудом дожимает последние метры… Образы меркнут, растворяются, становятся совсем прозрачными… Их финальная точка всегда сопровождается резким хлопком! А электричка, в последний раз дернувшись, замирает.
Я знаю, что они чувствуют, но никогда не ощущал этого сам! Я бессмертен! Если верить некоторым сказкам, это – тяжелейший крест, который может выпасть на долю человека…
Так что же чувствуют они, по дороге почти в Рай, длиною почти в вечность? И когда вечность внезапно заканчивается, унося с собой Рай, жизнь, ощущение бытия – навсегда? Милый молодой человек Марк, хорошенькая девушка Джоан… А я остаюсь один, в пустой электричке… Гаснет свет… «Осторожно, двери закрываются…»
***
конец
***