Виктор Губарев
ИНОСТРАНЕЦ
Иностранцев надо любить. Для всех, кроме китайцев, они составляют подавляющее большинство человечества. У нас в эпоху «застоя» иностранцев не любили, но относились к ним с трепетным благоговением…
В троллейбус, идущий по улице Больших Миражей, протиснулись двестирублевые джинсы «Левис», а в них – флегматичного вида молодой человек. Японская куртка и французские очки красноречиво намекали на то, что обладатель этих сокровищ не иначе как иностранец. Не обращая внимания на двух зардевшихся подле него искусственных блондинок (вот оно – хорошее воспитание!), он небрежно прислонился спиной к одной из них и сразу же углубился в свои непонятные для окружающих мысли.
Неожиданно до слуха пассажиров долетел с детства знакомый всем женский голос:
- Талончики, пожалуйста! Ваш талон? Так… А ваш?
Молодой человек рассеянно взглянул на контролера, зевнул и принял благопристойный вид отреченного от мирской суеты монаха-капуцина.
- Так, так, а где ваш талон? – на сей раз контролер обозревала подозрительно фирменные доспехи иностранного гостя.
Иностранец привычно расплылся в непривычной для переполненного троллейбуса улыбке.
- Ты мне зубы не скаль! – не разделяя веселья иностранца, перешла на «ты» контролер. – Где твой талон? Или ты русского языка не понимаешь?
- Си, - утвердительно кивнул головой заезжий гость. – Йо но авло эн русо.
В троллейбусе стало тихо, как в краеведческом музее.
- Вы… вы итальянец? – попыталась угадать контролер. – Джанни Моранди?
- Итальяно? Но, но, сеньора! Сой эспаньол. Компрэндэ?
Контролер растерянно оглянулась, ища поддержки у пассажиров. Толпа, обычно встающая на защиту безбилетчика, пока держала нейтралитет. Помявшись, контролер вдруг представилась:
- Анна Петровна Семечкина, синьор.
Иностранец вежливо кивнул и тоже назвал себя:
- Мэ йямо Хуан Касабланка.
- Что он сказал? – вконец растерялась Анна Петровна. – Граждане, кто-нибудь понимает язык этого синьора?
Граждане этого языка не понимали. И тут вперед выдвинулся сутулый интеллигент в очках.
- Я переведу, можно? – несмело улыбнулся он контролеру.
- Да, да, синьор… то есть, товарищ. Но… э… где ваш талон?
- П-проездной, - улыбка покинула лицо интеллигента.
Все с осуждением посмотрели на Анну Петровну. Она опустила накладные ресницы и побагровела. Ей стало стыдно оттого, что она чисто профессионально усомнилась в честности столь образованного с виду человека в очках.
- Он исп-панец. Его зовут Хуан Касабланка.
- Вот это да! – ахнула контролер и тут же попросила очкарика взять у сеньора Касабаланки автограф и адрес.
Интеллигент слегка изменился в лице, сморщил и без того изъеденный морщинами сократовский лоб и, кашлянув для храбрости, обратился к Касабланке:
- Э… сеньор… аутограф, битте, унд… э… адрессе. Ферштейн?
- Си, сеньор, - с готовностью кивнул иностранец.
Изящным жестом он достал из кармана японской куртки английский блокнот и швейцарскую авторучку, потом быстро написал по-испански: «Хуан Касабаланка. Пласа дель Торо, 1, Севилья, Ла Эспанья».
- Чудно! – изумилась Анна Петровна. – Покажу своему Володьке, то-то хохма будет!
В это время троллейбус подкатил к остановке. Иностранец стал протискиваться к выходу, на ходу прощаясь: «Аста ла виста! Адьос! Аста луэго! Аста пронто! Чао!» Интеллигент поспешил за ним.
Очутившись на тротуаре, Касабланка облегченно вздохнул и обернулся к восторженному очкарику.
- Эй, толмач, огоньку не найдется?
- Что? – интеллигент не поверил своим ушам. – Карамба! Так вы и р-русский знаете?
- Сызмальства на нем говорю.
- Как? Разве вы не оттуда? – переводчик махнул рукой на запад. – А зачем же вы т-трепались на их языке?
«Иностранец» хмыкнул:
- Наивняк. Не понимаешь разве? Талона не было!
- А-а…
- Ага. А ты зачем полез переводить, если не шпрехаешь по-испански?
- Т-талона не было, - виновато повел плечами очкарик, давая «испанцу» прикурить.
....................................
© В. К. Губарев, 2007