Часть 5.
*
Водуд подозвал Резника, карандашом ткнул в точку на карте.
- Вася есть тут. В плену. Их трое. Мой отряд выступает сегодня ночью. До границы доедем на машинах, потом пешком. Подойдем к городу, войдем в лагерь, будем его освобождать. Там разберемся, как делать лучше.
Границу миновали без приключений. Отряд полковника выглядел внушительно - более двухсот хорошо вооруженных бойцов. Все одеты в одежду дехкан, выглядели полными «духами». Водуд остался в лагере. Отрядом командовал его майор, одетый в военную полевую форму. На груди светился значок Фрунзенской академии.
- Такой отряд обязательно обнаружат, - заметил Резник перед выходом.
- Ничего, - успокоил его Водуд, - мы здесь местные, идем отрядом на отдых в лагерь. Там есть штаб партии Ислама, наши туда часто ходят. Все об этом знают. Только я не хожу. Вот теперь и мой отряд там побывает. Я давно хотел разобраться с этими людьми. Они торговать наркотики, от них только беда, много горя. Аллах этого не прощает. Я тоже.
Часам к двум подошли к окраине города. Максуд, так звали майора, остановил отряд, послал несколько человек в лагерь. Вернулись они часа через три.
- Василий сидит вот в этом здании, - указал майор на строение. – Охраняют его сами американцы. Мы договориться не сможем. Будем хитрить. Сейчас войдем в город. Отряд будет в соседнем лагере беженцев. Там все решим.
«Ну и каша заваривается, - подумал Резник. - А ведь Велин мне таких указаний не давал. Но и отступать уже некуда».
Отряд Максуда без хлопот вошел в город, разместился на окраине в городке беженцев. Появились местные муллы, о чем-то оживленно беседовали с пришельцами.
- Да, это не Прибалтика, - подумал Резник. Сам черт не разберет, что тут делать. Наугад, как ночью, по тайге…
Когда стемнело, Максуд подошел к Резнику, прилег рядом. Разговаривали в полголоса.
- Когда темнеет, мои люди убивать охрана. Вот здесь стоит вертолет. Какой-то американец прилетел, говорил с вашими, но они молчали. Их били, не сильно. Они завтра увезут их Исламабад. Поэтому будем их брать сегодня ночью. Мой отряд нападать, ты будешь идти вместе, скажешь Вася, пусть идёт с нами. Как наш план?
- Простенько и со вкусом, - покрутил головой Резник.
Максуд не спеша, обошел свой отряд, с каждым своим командиром подолгу беседовал наедине. По отряду бродили проповедники, обрабатывали воинов. Те кивали головами и немедленно пересказывали другим.
- Та еще, подготовочка! - усмехался Резник. - Не хуже наших идеологов из ЦК КПСС.
С наступлением темноты стали укладываться на ночлег прямо на земле. Когда появилась луна, отряд, небольшими группами стал расползаться из лагеря, поближе к американским казармам.
*
Бросив мешки с оружием, оба продавца сели на тюки, вытирая пот, переводили дух. В свете небольшого фонарика Рустам пересчитал автоматы, согласно кивнул головой.
- Очень хорошо. Батал, давай деньги.
Батал, усмехнулся, полез за пазуху, вместо кошелька вынул пистолет с глушителем. В темноте раздались два щелчка и оба пакистанца, не издав ни звука, упали навзничь.
Разобрав радиоуправляемые фугасы, все четверо спокойно разошлись по лагерю. Они хорошо изучили расположение, минирование не должно было занять много времени.
- После включения питания взрыв произойдет через полтора часа. Этого времени хватит, чтобы подальше уйти от лагеря и выйти из города. Когда все заминируем, собираемся на старом месте.
Боевики группы Рустама не раз участвовали в таких акциях. Молча разошлись - каждый со свой задачей. Вызволять русских из плена было опасно. Их охраняли американцы. Ввязываться в бой грозило уничтожением самой группы Рустама.
Незачем было рисковать своей жизнью ради трех русских солдат, которые могут провалить всю операцию. Это подтвердил и полковник Ивченко, с которым Рустам выходил на связь, докладывая о ходе выполнения задания.
Вскоре группа собралась вместе. Все четыре здания были заминированы так, что от них и фундамента не останется.
- Теперь уходим. Здесь больше делать нечего. Утром будем далеко. Я доложил в Центр, что мы меняем базу.
*
Стрельба началась одновременно в нескольких местах. Через пять минут лагерь грохотал всеми видами взрывов, трассы пуль прошивали здания. Резник бежал за приставленным к нему бойцом Максуда. Подскочили к зданию. У входа лежало два трупа. Солдат Максуда остановил Резника, указал на небольшой, квадратный предмет, приставленный к самой стене. Откинув крышку на небольшом дисплее Резник разглядел мигающие цифры.
- Это мина. Здание заминировано. Когда взорвется, не знаю. Нужно срочно уходить.
- Беги к Максуду, сообщи, чтобы уводил людей. Я поищу своих. Беги!
Перескочив через труппы, Резник ворвался в коридор, спустился по ступеням в подвал.
- Василий, ты где? - крикнул в темноту коридора.
- Здесь мы, здесь! - раздалось радостное из-за закрытых дверей.
Выстрелами из пистолета Резник сбил замки. Все трое – Дзюба, Шидлаускас и Серов мгновенно оказались в коридоре.
- Ты кто?
- Свои, Василий, свои. От Велина я. С отрядом Водуда. Нужно уходить. Тут серьезная каша заваривается. Сейчас все взлетит на воздух. Кроме нас еще кто-то поработал. Разбираться некогда, бежим!
Выскочив наверх, едва отбежали от стены, когда сзади прогремел мощный взрыв. Взрывной волной бросило на землю. Вокруг царила полнейшая суматоха и неразбериха. Беспорядочная стрельба шла во всех направлениях. Шидлаускас подобрался к лежавшим неподалеку труппам, обыскал, принес две американские винтовки.
- Не «калашников», но все же …
- Молодец, Эдик. Без птичек и задница соловей! Кто тут свои? - спросил у Резника.
- Разве сейчас поймешь? Боюсь, теперь они сами не знают, кто свой, кто чужой.
- Хорошо бы найти этого лысого «штатника», который мне морду бил.
Руки связал падла, на стул усадил и по морде. Поговорить бы с ним!
- Где его сейчас найдешь? Надо быстрей уходить, все заминировано, вот-вот рванет. С ними и без нас разберутся. Не мы, так афганские друзья его достанут. Видишь, как славно у них, получается, - кивнул он на начавшийся в одном из зданий пожар. - Не зря, значит, я полковника в сауне парил.
Резник нервно хохотнул, повернулся к Дзюбе.
- Бежим вон к тому зданию. Там должен быть майор Максуд. Дальше будем действовать с ним.
Пригибаясь, добежали до одноэтажного барака. Под ногами взметнулся фонтан от пулеметной очереди.
- Здесь свои! - крикнул Резник в темноту.
Рядом выросли несколько фигур, повели их в вглубь здания. Максуд сидел за столом. Увидев пленников, поднялся, обнял Дзюбу. Василий ответил крепкими объятиями. Не обращая внимания на продолжающуюся стрельбу, Максуд сел за стол, пригласил остальных.
- Мои люди говориль, что против нашего командира, полковника Водуда, здесь есть заговор. Мне нужно найти все документы этих людей. Эти документы не есть в лагерь, эти документы в штаб партии. Мои солдаты воюют уже там. Я должен воевать в Чаман долго. Когда всё буду знать, буду уходить. Вам уходить сейчас. Лагерь кто-то заминировал, скоро все взорвется. Кто-то хотел взрывать все, если бы мы опоздали, Василий погибать.
Потом будем узнавать, кто это сделал. В этом здании мы нашли два фугаса, это теперь не взорвется. Здесь будет мой штаб. Вы идите на север. Там хорошая дорога. Поищите автомашина. Будьте осторожно, мои люди могут вас перепутать. Я дам вам оружие, своих люди, чтобы проводили.
- Может быть тебе помочь?
- Не надо. У меня достаточно воинов. Если твоих здесь убьют, это подарок нашим врагам. Тебе надо уходить. Уходите быстрей. До встречи в Афганистане.
На прощание вновь обнялись. Двое провожатых, пригибаясь к земле, повели их из лагеря. Бойцы Максуда уже выходили из лагеря.
- Стой! - остановил группу Дзюба. – Кажется, там стоит вертолет.
- Точно. Только кто его поведет?
- Попробуем. Не скажу, что все получится, но … - повернулся к афганцам. - Ката рахмат!
Указав рукой на вертолет, Дзюба знаками пояснил, что они полетят. Те поняли и скрылись в темноте. Подбежав к вертолету, рванул дверцу. На удивление, легко открылась.
- Беспечный народ, эти американцы, - сделал он резюме.
- Наоборот, заботливый. Если бы было закрыто, ты бы выломал дверь ломом, испортил бы технику.
- Логично, - кивнул Дзюба. Повернулся к солдатам. - Всем залечь, охраняйте, пока я разберусь с этой «американкой».
Дзюба с Резником забрались в внутрь. Оглядевшись в кабине, нашел тумблер включения аккумуляторов. Засветилась панель приборов. Дзюба вчитывался в английские названия.
- Тут все просто, как мычание, - буркнул он. Резник с интересом заглядывал через плечо. - Сейчас загудим.
Действительно, винты двигателя стали раскручиваться.
- Не помню, чтобы нас в Рязани этому учили, - прокричал на ухо Резник.
- Век живи, век учись. Быстренко, давайте сюда бойцов.
Неожиданно, в свете пожаров, появилась вооруженная группа, которая бежала к вертолету. Василий запустил двигатель, винты набирали обороты и вскоре раздался ровный гул двигателя.
«Духи» приближались. Резник с тревогой посматривал на ротного.
- Если начнут стрелять, сгорим вместе с вертолетом. Может лучше пешком.
- Может и лучше, но опаснее. На вертолете без проблем доберемся до границы.
Наконец двигатель вышел в режим. Духи уже были почти рядом. Шидлаускас вскинул винтовку и уложил первых трех.
- В машину! – рявкнул Дзюба. – Взлетаем.
- А не наеб…?
- Советская школа! Не должны, - сверкнул глазами ротный.
Оба солдата заскочили в люк. Резник плюхнулся на правое кресло. Солдаты легли на пол, выставили оружие и стали бить по подбегавшим моджахедам. Сзади них раздался мощный взрыв и очередной барак взлетел на воздух. Духи залегли.
Машина, задрожав всем телом, плавно оторвалась от земли, немного зависнув, накренилась вперёд и, удаляясь от пылающего лагеря, стала набирать высоту.
- У р-р-р-а!!! - раздалось из задней кабины.
Резник обернулся. В тусклом свете бортовой подсветки увидел сияющие глаза солдат. Повернулся к Дзюбе. Тот ответил хмурым взглядом.
- Рано радуемся, - кивнул на приборную доску. - Если правильно разобрался с этим прибором, топлива надолго не хватит. Этих американцев, сволочей, судить нужно. Оставлять на ночь вертолет без топлива - преступление. Поэтому они и не воспользовались им. Летим, пока хватит керосина. Высоко подниматься не будем. Авось ночью нас «Стингером» не шлепнут.
Мощный взрыв разнес очередное здание.
- Вовремя мы выбрались отсюда, - кивнул Шидлаускас на остатки пылавших зданий. – Есть, видно, Бог на этом свете.
Светало, впереди стали видны горы. Двигатель вертолета работал ровно, наполняя шумом окрестности. Не смотря на усталость, ни кто не спал, в глазах мелькали озорные искры – как мы их! Внезапно очередь трассирующих снарядов легла выше корпуса вертолета. Стреляли сзади. В то же мгновение, над ними пронесся самолет.
- Судя по конфигурации, «Мираж», - прокричал Дзюба. - Такой из рогатки не собьешь, но и нас ему тоже тяжеловато достать будет. Скорости слишком разные. Значит, они не полные лопухи, передали, кому нужно, что мы угнали вертолет. Готовьтесь, будем шарахаться в воздухе. Хоть летчик из меня никакой, но хрен он нас достанет! - и Дзюба свалил вертолет на левый бок. Тут же справа просвистела новая трасса снарядов.
- Накося-выкуси! - проводил Резник взглядом промчавшийся над ними «Мираж».
- Но если у него есть УРСы, нам хана.
Все ближе и ближе стена гор. Вертолет, шныряя вправо и влево, неуклонно стремился туда, где можно было шмыгнуть в ущелье и тогда «Мираж» не страшен. Внезапно двигатель стал чихать, обороты упали.
- Кончилась лафа! Садимся. Тем более горы, вот они. Через них все равно не перелетим. Поглядите, что на борту из оружия и жратвы есть.
Резник перебрался в салон.
Вертолет быстро снизился, коснулся лыжами поверхности. Двигатели тут же заглохли.
- Всем на землю, быстро, пока нас француз не накрыл.
Отбежали, залегли. На Резнике и Шидлаускасе висело несколько американских винтовок, два «Стингера».
- Вот сейчас и повоюем!
Резник включил питание американского ПЗРК. На оружии замигала лампочка. Майор вскинул тубус на плечо, поймал в прицел, быстро приближавшийся самолет и, заметив вспыхнувший огонек «захвата цели», нажал спуск. Ракета с шипением вырвалась из тубуса и понеслась навстречу приближавшейся махине. Через мгновение яркая вспышка озарила небо и огромная машина, разваливаясь на куски, стал падать, скрываясь за ближним хребтом гор.
- Вот это класс! восхитился Шидлаускас.
- Отлетался, голубчик, - отбросил Резник пустую трубу.
- Собираем манатки и вперед. Смываемся. Летчик наверняка катапультировался. Через пару часов прилетит туча самолетов, спасать его будут, а у нас один «Стингер», да пара автоматов.
- Командир, с оружием порядок, - кивнул Серов на прихваченное оружие.
- Да, - согласился Дзюба. - На первое время хватит.
*
В дверь номера постучали. Вики включила небольшую лампу, взглянула на часы – четыре часа утра.
- Хелло! - отозвалась она, - войдите!
- Заперто! – раздался за дверью голос Штарке.
Поднялась, накинула халат, отперла дверь. Взглянув на лицо друга, прижала руки к груди.
- Что!?
- Я же сказал, что от этих русских жди любых «подарков». Сбежал твой русский.
Вики расхохоталась, вернулась в номер, продолжая смеяться, села на кровать.
- Ты напрасно так радуешься, - Штарке закурил сигарету, опустился в кресло. – Как им удалось выбраться, пока не знаю, но знаю точно, что там сейчас идет грандиозная перестрелка, горит все, что может гореть. Связь с лагерем оборвалась, судьба ЦРУшников неизвестна. Последнее что знаю – приказано послать туда авиацию.
Вики опять расхохоталась. Штарке нахмурился, затянулся сигаретой.
- Напрасно ты веселишься. Лично я молю Бога, чтобы тот пакистанский майор, начальник охраны, пал смертью храбрых. Когда «янки» начнут скрупулезно разбираться, поминутно восстанавливая ход событий, нам возможно придется ответить, за чем и о чем мы беседовали с русскими. Я не знаю, что говорить. Сказать даже нечего - пошел на поводу взбалмошной девчонки? Хорошо, что мы ездили туда порознь – это видели многие.
- Зигфрид! Ради Бога! Я же знаю тебя не первый год. Ты отбрешешься в любом случае, ну а я, тем более.
- Тут случай довольно специфичный. По местному аэродрому убытков на несколько миллиардов и теперь по тому лагерю, не знаю, что там останется.
Получается, что твой знакомый – мировой террорист.
- Получается, он мировой парень! А вам нужно учится у русских воевать. Получается, что это вы не своим делом занимаетесь. Хотела у этого русского интервью взять, а брать не у кого. Ваши воины ни воевать не умеют, ни охранять. Как мне теперь перед редактором отчитываться за командировку?
Штарке хитро прищурился.
- Так же, как и мне. Ты отбрешешься в любом случае.
Оба расхохотались.
- Тем не менее - советую тебе сегодня же уехать.
- Нет, Зигфрид. Мне нечего бояться. Тебя я не сдам. А репортаж сделаю на всю катушку. Покажу всему миру, чем оборачиваются ваши закулисные игрушечки. Вы «носитесь» с «воинами Ислама» – с одной стороны, русские – с другой и начинаете потихоньку лупить друг друга. А дальше?! Дальше, если вас не вытянуть «на солнышко» и не показать всему миру, вы непременно новую войну начнете. Только русские оказались честнее вас. Они наркотиками не торгуют и, как бы там ни было, помогают официальному правительству Афганистана, признанному в мире, в том числе и нашим государством.
- Ну, и чем же этот русский лучше меня?
- Честнее. Он ни кого не подстрекает, он воюет сам и умеет обходиться с женщинами. Главное, он с женщин денег не берет!
- Ну, ты и стерва, Вики. Просто, замечательная стерва!
*
Корнев захлопнул двери своего вагончика, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, минут десять созерцал потолок. Никаких оправданий уже не искал, даже обида появилась на Дзюбу – как он мог так «подставить» его? Достал початую бутылку водки, сорвал зубами колпачок плеснул в стакан.
Через несколько минут почувствовал приятную слабость, закрыл глаза. Вот уже несколько дней он почти не выходил из своего жилища. Его никто не вызывал на службу, а сам идти в роту не решался – казалось в каждом взгляде простого солдата был укор. Укор ему, офицеру, который бросил своего командира. Отхлебнул из бутылки, поморщился. Внезапно в дверь постучали.
- Не заперто!
В дверях появился майор Яценко. Корнев поднялся, сел в кровати, уставился на гостя. Тот огляделся, присел на краешек табурета.
- Особый отдел пожаловал в жилище своего агента. Я же отказался от сотрудничества, меня обещали не беспокоить. Или власть снова поменялась?
- Власть все та же, Советская. А вот свои обязанности, как простого советского человека, ты подзабыл. Но это про между прочим. Я по вопросу Дзюбы. Хочу помочь. Если помните, мы рассматривали действия Дзюбы со стороны возможной измены Родине. Пусть вы отказались от сотрудничества, но вас, в свое время, учили признакам подготовки к измене Родине.
Помнится на встрече, вы рассказывали, что Дзюба учился летать на вертолете. Теперь - он не вернулся из Пакистана. Как бы то ни было - вы вернулись, а он передал по радио, что остается. Это так?
- Он передал, чтобы мы уходили, чтобы его не ждали.
- Вот и я об этом! Он передал Вам, чтобы вы с оставшимися людьми уходили, а сам остался.
- Там была стрельба, шел бой. Я надеялся, что он вырвется. Мы ждали его у границы, но время вышло, нужно было возвращаться или все могли погибнуть. Там шел бой. – Угрюмо повторил Корнев. - Значит, он не смог вырваться.
- Или не захотел. А возможно, он заранее все спланировал и теперь пьет холодное пиво, а ты казнишь себя и заливаешь горе водкой. Не стоит так себя мордовать. Я скажу больше - у нас и ранее были материалы о том, что Дзюба собирается сбежать за границу. Вы сами сотрудничали и знаете, что ваш ротный моральными качествами не отличался. Захотелось сладкой жизни, вот и представился удобный случай. Теперь нужно об этом говорить, а не делать из него героя.
Дзюба сейчас сидит в ЦРУ и расписывает на бумаге все, что знает о войсках. И вы должны понять, что вы не виноваты, что это его спланированная акция, написать всё откровенно, а не прятаться в этом сарае.
Корнев поднял туманные глаза.
- О чем писать? Вы хоть представляете, что несете? Вы хоть представляете, как мы разгромили этот аэродром? Там одной техники на миллиард долларов будет и что - Дзюбе все простят, похвалят? Холодным пивом угостят?
- Вижу, вы не понимаете своего положения и положения Дзюбы. Ему сейчас наплевать на вас. Пусть он разгромил аэродром. Военные сведения, которые он выдаст, стоят дороже этого аэродрома. Через неделю-другую он, уже в галстуке будет выступать по телевидению в США, просить политического убежища, а Вы так и будете лежать на этой койке и жалеть своего командира.
Встряхнитесь, посмотрите правде в глаза. Ни одно радио, ни одно телевиденье не упомянули о вашей акции. Молчок. А потому, что ЦРУ нужен этот человек. И уж поверьте, он сейчас гораздо в лучших условиях, нежели все мы. Я предлагаю написать, что Дзюба решил не возвращаться ещё здесь, до выхода на задание. Тогда все встанет на свои места, и ваша совесть будет спокойна. Тем более что вы наш секретный сотрудник.
- Моя совесть?! – вскочил Корнев с налитыми кровью глазами. – Да моя совесть была загажена как раз этим сотрудничеством. Вы только и заставляли доносить на своих же офицеров. Всякую хреновину собирали, все высокими словами прикрывались. Где эти ваши шпионы, где агенты противника, диверсанты? Где? Вы все больше про утерянные карты расспрашивали, а попробуй эту карту не утеряй, когда пули вокруг свистят. Или про пьянки? Как будто в Особом отделе не пьют!? Что Вам от меня надо? Чтобы я на ротного «телегу» написал?
- Не телегу, а сообщение. Тем более что раньше вы на него уже писали. Теперь факты подтвердились.
Корнев некоторое время молча смотрел на майора, встал, прошел к спинке койки, выхватил из кобуры пистолет.
В следующее мгновение Яценко повис у него на руке.
- Я тебе покажу, сука, "сообщение", - хрипел Корнев, пытаясь вырвать руку с пистолетом, однако трезвый майор оказался сильнее взводного. Заломив кисть, Яценко выбил оружие, отбросил ногой под кровать, тяжело дыша, повернулся к Корневу.
- Ты поплатишься за это! – Сплюнул в сторону, облизал разбитую губу.
– Не хочешь писать, не пиши. Но тогда все узнают, что информацию на Дзюбу, в Особый отдел давал ты. Это тебе за твой пистолетик. А я еще кое-что припомню.
Майор еще раз сплюнул и вышел из домика. Корнев вновь опустился на кровать, достал бутылку, поднес к губам. Вскоре водка остудила нервы. Опустив голову на руки, надолго застыл в этой позе. Потом поднялся, залез под кровать, нашел пистолет, сел. Глядя на вороненую сталь, задумался. Жизнь уже совсем теряла смысл. Если этот майор выполнит свое обещание, только этот пистолет оставался единственным средством спасения чести.
- А майор шутить не станет, - выдохнул он, нащупал бутылку с водкой, отхлебнул.
Оглядел свое незатейливое жилище, остановился на фотографии жены с сыном на руках. Мысленно попрощался. Передернул затвор, поднес пистолет к виску. Дуло коснулось кожи и, несмотря на то, что оружие было горячим, как и все, что окружало, как и эта теплая водка, внезапно ощутил холодок.
- Наверное, в аду все же прохладнее, чем здесь, - криво усмехнулся.
Зачем-то расстегнул пуговицу на «пятнашке», потер горло рукой. Взгляд упал на нательный крестик, висевший на тоном шелковом шнурке на шее, подаренный женой перед выездом в Афганистан. Он взял крестик в ладошку, рассмотрел потертое изображение Христа.
- А ведь я христианин, ведь это грех…
Он вновь надолго задумался, снял крестик с груди, взял пистолет, вновь отложил его, поднял бутылку, сделал несколько глотков спиртного. Мысли путались, перед глазами возникли картины недавнего счастливого прошлого. Малышка – сын, лежа на пеленке, судорожно сучил ножками, то засовывал крошечные пальчики в рот, то улыбался ему, счастливо щуря глазки. Отложив пистолет на табурет, откинулся на спинку кровати, закрыл глаза…
*
Уже сутки Дзюба с Резником, Шидлаускасом и Серовым пробирались в горах. Идти приходилось осторожно, чтобы не нарваться на банду. Хорошо, что удалось запастись водой. По расчетам они уже перешли через границу, но до своих было еще далеко. Шидлаускасу зацепило плечо, но кости целы.
На Резнике ни царапины, его с Серовым Бог миловал. Но поможет ли Бог еще? Хотелось есть. Осталась две банки консервов, весь запас. Ищет ли их бригада или уже похоронили? Теплилась надежда, что ищут. По времени отряд Водуда должен был вернуться обратно, а значит, в штабе должны знать, что они живы.
Пора было заканчивать привал, но сил идти дальше почти не было. Еда закончилась, наступало безразличие, которое было опаснее любого противника – подавленная голодом воля означала верную гибель.
- Отряд, подъем! - Скомандовал он, заставив себя подняться. Встали. – Как ни опасно, придется идти по дну ущелья. Вертеть головой на триста шестьдесят градусов. Хреново, если первая пуля будет не наша. Как рана, Эдик?
- Терпимо, командир.
Тщательно вымеряя каждый шаг, двинулись дальше. Солнце спряталось за вершины гор и жара немного спала. Все равно каждый шаг давался с трудом. Сегодня прошли километра три, не больше. Скорей бы кончались эти горы.
Через час остановились, легли отдыхать. Шидлаускас устроился с биноклем, осматривался. Дело шло к ночи, нужно было подискивать ночлег, опять на голых камнях. Подполз Шидлаускас.
- Командир, взгляни в бинокль. Что там за возня?
Примерно в пятистах метрах был виден небольшой отряд моджахедов. Навьюченные ишаки, пригибаясь от тяжести, стояли друг за дружкой. Часть животных была уже без груза. Дзюба видел, как один из духов захватил под уздцы очередного навьюченного мула и скрылся за уступом скалы.
- Похоже, мы видим, как разгружают караван. Оружие прячут. Вот только не знаю - удача это или наоборот? Будем надеяться, что повезло.
- Командир, понаблюдаем за ними. Когда стемнеет, подкрадемся, запасемся патронами.
- А если склад охраняется?
- Раз нам везет, то должно везти до конца.
- Твои слова да Богу в уши.
В сгустившихся сумерках подобрались поближе. Караван разгрузился, отошел от склада больше чем на километр, моджахеды устраивались на ночлег.
- Придется и нам ночевать, подождем, когда уйдут.
Рядом прилег Резник.
- Не дает мне покоя эта операция. Весь лагерь был заминирован. Опоздай мы хоть на час, вы все, вместе с американцами, взлетели бы на воздух. Максуд лагерь не минировал, это я точно знаю. Пакистанцы тоже не стали бы под себя взрывчатку закладывать. Что-то тут не так.
- Да, это очень странно. Тем более странно, что когда нас выводили на допрос, я заметил знакомое лицо. Далеко было, но по моему я видел одного из боевиков, которых мы забросили в Пакистан.
Резник внимательно поглядел на ротного, опустил голову на руки.
- Если это так, то вас хотели уничтожить свои же. И это самая верная версия. Больше лагерь заминировать ни кто не мог. От вас хотели избавиться.
Дзюба сжал кулаки.
- Доберемся до своих, устрою этим полковникам «допрос с пристрастием». Эти суки на все способны. Мне еще раньше друзья из ГРУ рассказывали о подобных акциях «ради великой цели». Я им устрою «великую цель»!
- Доказательств мало, Василий. Да еще и выбраться отсюда нужно.
- Выберемся! – уверенно отозвался Дзюба.
Утром вереница мулов ушла в сторону Пакистана. Убедившись, что по близости никого нет, Дзюба приказал двигаться вперед. Долго осматривались и, наконец, Резник ткнул рукой в небольшую расщелину. Да, несомненно, там был склад, тщательно замаскированный и заваленный камнями. Часа два ушло на разборку камней.
- Командир, тут дивизию вооружить можно! - восхитился Серов.
- А жратвы там нет? - поинтересовался стоявший в «наблюдении» Шидлаускас.
- Пока не видно.
- Оружие все наше. Где они его берут?
- Не наше, а китайское, - заметил Резнике. - Китайцы по нашим лицензиям делают и им продают.
- А еще «братья навек».
- Вооружайтесь ребята. Нужно отсюда уходить.
Набив магазины, захватив патроны россыпью в рюкзаки, рассовав гранаты, двинулись дальше. Идти стало еще трудней. Пропитанная потом, до белых разводов форма, неприятно облипала тело.
- Осталось немного. Эти горы все равно когда-нибудь кончатся, - остановился Дзюба, вытирая панамой мокрый лоб.
В это мгновение тишину разрезала автоматная очередь.
- Сзади, командир, - крикнул Шидлаускас.
- Вот бля..., дождались праздника! - зло выругался Дзюба. - Если это не конец, то очень на него похоже.
Залегли. Стрельба прекратилась, они не были видны духам. Но просто лежать дальше было опасно. Дзюба огляделся, нашел укрытие поудобнее.
- Перебираемся вон под тот козырек, - указал он стволом автомата.
Ползком проползли метров пятьдесят, когда вновь засвистели пули.
- Едва успели, - тяжело дыша, заметил Серов.
- Отсюда нас выкурить будет сложно!
- Пока патроны не кончатся, - заметил Дзюба. - Стрелять только прицельно, только одиночными.
- Если толпой повалят? - спросил Резник
- Тогда по обстановке. Но это вряд ли. Духи знают, как в горах воевать.
- Они-то знают, а я тут впервые.
- Что так?
- Только из Союза. Не обстрелянный.
- Ни хрена себе! Лагерь разгромили, самолет сбил с первого захода, и не обстрелянный?!
- Это случайно.
Дзюба с улыбкой взглянул на нового товарища. Майор держался молодцом, не теряется, не ноет, держится просто. С таким воевать можно.
- А на какую ты должность прибыл?
- Заместителем к Велину.
Шидлаускас присвистнул. Дзюба поскреб затылок.
- Извиняюсь, что не представился, - засмеялся Резник.
- Ничего, еще время будет.
«Духи» понимали, что русских не много, осторожно подбирались с двух сторон.
- Эдик, ты с командиром возьми левую сторону, мы с Леней здесь постреляем. Тут их побольше лезет.
Соорудили перед собой укрытия из камней. Устроив поудобнее автоматы, выжидая, затаились. Дзюба высмотрел пару целей, мелькавших между скалистыми выступами. Когда один появился, чтобы перебежать к очередному валуну, спустил крючок автомата. Издавая истошные вопли, дух ничком рухнул на землю. Тут же их накрыл град пуль. Мерзкий вой рикошетов наполнил ущелье. Потом вновь наступил затишье.
- Неужели додумаются? - вслух спросил себя Дзюба?
- Что додумаются?
- А то! Разделяться на группы - одна прижмет нас огнем, а другая подойдет и закидает гранатами.
- И что делать?
- Только одно - не кланяться пулям. Пусть свистят, а ты целься, понял Леня? Давай-ка поближе друг к другу.
Резник тоже кивнул, ему тоже понятно.
Опасения Дзюбы подтвердились. Пара пулеметов стала бить короткими очередями, не давая поднять головы. Меж камней мелькали приближающиеся фигурки.
- Ну, орлы! - проорал Дзюба - Десант не сдается!
Кровь бешено стучала в висках. Не обращая внимания на то и дело, ударявшие то там, то тут, пули, от которых беспрерывно летели каменные осколки, Дзюба одного за другим снимал духов с горных троп.
- Пятый, шептал Шидлаускас, - наблюдая, как после его выстрела очередной душман покатился вниз.
Серов не считал, но видел, как и под его огнем падали моджахеды. Внезапно заметил ствол высунувшегося из-за уступа скалы гранатомета.
- Командир, прячься! - заорал он, но шум боя перекрыл его крик. Серову показалось, что, и голос-то у него вообще пропал. Метнувшись, перекатился через Дзюбу и, в ту же секунду, ударил гранатомёт. Граната вонзилась в камень рядом, засвистели осколки. Серов не поднимался. Мгновенно развернувшись, Дзюба «снял» гранатометчика – тот, выпустив из рук ствол, медленно скатился вниз с каменного уступа, упал на дно ущелья.
Василий потянул Серова за ноги с опасного места. Левая рука солдата выше локтя представляла сплошное месиво.
- Голубчик ты мой, - простонал Дзюба. - Потерпи, потерпи дорогой. Эдик! - позвал он, - ползи к нам. Прикрой огнем немного!
Лихорадочно достал пакет, разорвал бумагу и поверх остатков гимнастерки перетянул руку. Серов был без сознания. Взглянув на него, Дзюба вновь взялся за автомат. Духи были уже близко. Бросил взгляд на Шидлаускаса - тот вытирал сочившуюся со лба кровь, застилавшую глаза. Резник продолжал огрызаться короткими очередями.
- Одиночными бей! - крикнул Дзюба. - Патронов на всех не хватит.
Резник понял.
- Потерпи Леня, я сейчас, - процедил Дзюба и одного за другим снял еще двух.
Видно потери оказались ощутимыми. Стрельба прекратилась. Душманов видно не было.
- Ты как, Эдик?
- Тяжеловато, пока держусь. Командир вон, что-то затих.
- Я в норме, - повернулся белый как мел Резник, - немного плечо зацепило.
- Эдик, вдуй ему промедол.
Шидлаускас подполз к Резнику, вынул шприц-тюбик, вогнал иглу в предплечье. Разорвав пакет, перевязал рану. Кровь остановилась.
- Скоро полегчает.
- Спасибо. Повоюем еще. Заряди мне новый рожок.
Дзюба вернулся к Серову. Солдат был без сознания. Ротный поправил повязку, перетянул сильнее руку, вколол еще тюбик промедола. Вскоре Серов открыл глаза, застонал.
- Держись Леня, держись дорогой. Голубчик, ты мой. Как же ты?
Солдат что-то шептал. Дзюба наклонился.
- Не бросайте меня, командир, не бросайте...
- Да что ты, Леня, не бросим! Ты терпи, обязательно дотянем до своих. Дотянем. Это я тебе обещаю, твой ротный! На-ка вот, хлебни.
Дзюба достал свою плоскую флягу, подставил к едва шевелившимся губам. Солдат сделал пару глотков.
- Молодец. Будем жить. Обязательно. Ты полежи тут, мы с Эдиком немого повоюем.
Серов закрыл глаза. Дзюба вернулся к автомату, сменил магазин, выглянул из укрытия. Картина не обрадовала. Метрах в трехстах виднелась большая группа духов, переползавших с места на место. Еще дальше, в полный рост стояли еще человек пятьдесят. Дзюба опустил голову на автомат. Таких случаев еще не было. Повернулся к Шидлаускасу. У того все лицо было залито кровью, которую, стараясь остановить, он размазывал рукавом.
- Возьми пакет. Вот, остатки спирта.
Шидлаускас обильно полил спирт на рулон с бинтом, приложил к ране. Дзюба всмотрелся в отряд моджахедов. Один из них выделялся своим поведением - скрестив руки на груди, наблюдал за передвижением отряда, изредка жестикулировал.
- Вот ты мне и нужен! - прошептал Дзюба.
Не обращая внимания на перескакивавших с камня на камень «духов» и свистевшие пули, тщательно прицелился. Почему-то вспомнился полковник Шведов, начальник кафедры «огневой подготовки» в далекой Рязани.
- Да, товарищ полковник, - бормотал он. - Сейчас мы им покажем, чему вы нас научили. Далековато, конечно, метров четыреста, но попробуем!
Вновь и вновь ловил «духа» на мушку и, наконец, убедившись, что все верно, затаив дыхание так, что казалось, будто остановилось сердце, плавно нажал на спусковой крючок. Он видел как, внезапно согнувшись, душман упал на колени, затем опустился на землю. К нему бросилось сразу несколько человек.
- Есть! В десятку, товарищ полковник! - и Дзюба откинулся, чтобы перевести дыхание.
- Ты какую-то шишку подбил, - крикнул Резник, перезаряжая очередной рожок. – Сейчас они озвереют.
Минут двадцать духов видно не было. Потом весь отряд стал надвигаться, беспрерывно ведя огонь по этим упрямым шурави. Уже смолк автомат Шидлаускаса, не видевшего, куда стрелять из-за застилавшей глаза крови. Уже кончились патроны у Дзюбы и он пополз, чтобы взять оружие Серова. Подхватив его автомат, оглянулся - духи подбирались все ближе. Ползком стал возвращаться к своему укрытию, когда почувствовал тупой удар в бедро и тут же - жгучую боль.
Пуля попала выше колена, навылет.
- Все равно, хрен возьмете! - процедил Дзюба, приподнялся над автоматом, ища цель. Пара душманов мелькнула между камней, и он проводил их выстрелами. Больше никого видно не было. Дзюба прислушался. Мелькнула мысль - возможно обходят. Нестерпимо ныла раненая нога. Достал очередной тюбик с промедолом, вколол в мышцу, перетянул ногу выше раны автоматным ремнем. Стало немного легче, боль притупилась. Вновь приподнялся, огляделся.
В отряде «духов» творилось что-то неладное. Слышались какие-то взрывы, напоминавшие хлопок от самолета, ушедшего «за звук», автоматные очереди, но пули рядом не свистели. Наконец все стихло. Дзюба перевернулся на спину, огляделся - может действительно обошли сверху? Не видно. В груди затеплилась слабая надежда – может наши?
- Командир, глянь сюда, - позвал Шидлаускас.
Вытирая катившиеся вперемежку, кровь и пот, Дзюба рассмотрел двух человек, идущих в их сторону. Шедший вторым здоровенный «дух», в вытянутой руке держал автомат, на котором болталась белая тряпка. Передний, опустив руки на висевшее на груди оружие, осторожно выбирал дорогу меж камней. Дзюба вновь смахнул набегавшие на глаза капли, пригляделся, к странным «духам».
- Не стреляй, Вася! - не поверил своим ушам ротный.
- Акопов, - прошептал Дзюба, - Шейх!! - наконец узнал он друга и уронил голову на автомат.
Через час они подошли к тому месту, где когда-то стоял отряд моджахедов. Дзюбу поддерживали два плечистых прапорщика. Акопов нес на спине Серова. Двое других поддерживали Резника – от потери крови он периодически терял сознание. Прапорщик достал флягу с водой, приложил к его губам и заставил выпить все. Резнику стало легче. Дзюба улыбнулся ему.
- Теперь будем жить, командир.
- Погляди, что ты тут настрелял? – тронул друга за плечо Шейх.
Дзюба осмотрелся. Вся площадка была усеяна трупами - человек сто.
- Я стрелял там, - усмехнувшись, кивнул Дзюба назад. - Ты не спихивай на меня своих дел. Но один тут, точно мой.
- Ты знаешь, что ты Хамита завалил? Прямо у меня на глазах. Мы только взяли его на мушку, смотрю, уже готов. Как только Хамит упал, так мы весь его отряд и перещелкали.
- Откуда ты знаешь, что это Хамит.
- Оставалось тут пара живых, сознались. Но брать мы их не стали. Кормить нечем.
- Далеко до наших?
- Вертушки я уже вызвал, идут. Километра два пройдем, там есть место.
Наконец выбрались на ровное плато. Дзюба подсел к Серову, достал свою плоскую флягу, влил в потрескавшиеся губы несколько капель. Солдат открыл глаза.
- Вышли мы, брат, выпутались. Будем жить. Видишь, кругом свои.
Серов оглядел обросшие лица вояк Шейха.
- Это свои?
- Свои-свои, - успокоил его могучий бас Акопова.
- Свои! - улыбнулся солдат и опять потерял сознание.
Через час, вертолетный гул наполнил ущелье. По тому, как ведущая «восьмерка» заходила меж отвесных скал, Дзюба понял, что это только Цимбал. Шейх затащил Дзюбу в грузовой отсек, усадил на пол. Серова и Резника уложили рядом. Шидлаускас сел впереди. Из летной кабины вырвался Цимбал.
- Васька! - тискал он друга в объятиях, - я чуть не сдох, пока тебя нашел. Четвертый день не пью. Ты ранен? - повернулся в сторону кабины, заглушая рев двигателя, проорал - Муха!!! Взлетай! Пошли домой! - и протянул Дзюбе флягу со спиртом.
- Погоди, Юра, я сейчас.
Дзюба вновь достал свою флягу, снова влил несколько капель в почти безжизненные губы Серова.
- Держись, сынок. Держись, - шептал он. – Только живи! Что я без вас?! Ты молодец! Держись!
*
- Товарищ генерал, можно к вам?
Велин взглянул на незнакомого солдата. Это был один из обслуживания сотрудников ГРУ. Чтобы солдат напрямую обращался к генералу – это был редкий случай и Велин почувствовал неладное. Солдат опасливо оглядывался.
- Заходи, - Велин толкнул дверь своего кабинета.
В то, что ему сообщил солдат, Велин отказывался верить. Но солдату не верить не мог.
- Спасибо тебе солдат. Я обещаю, что разберусь. Спасибо тебе.
Только никому ни слова. Я разберусь!
Вызвав писаря, приказал проводить солдата из штаба. Вернувшись, устало опустился на стул.
С кем разбираться? С этими полковниками?! Теперь они не скажут правды. Только ему лично был дорог Дзюба, только он, его командир ценил ротного, только он любил его как сына, как друга. Неужели ради какой-то цели можно было пойти на такое? По его, офицерскому понятию о долге, это было чудовищное преступление.
Но нужно было разбираться и Велин позвонил Харламову. Уже через десять минут оба полковника сидели за столом напротив генерала. Велин не мог смотреть на них, но желал знать, что случилось с Дзюбой. Поднял глаза на Харламова.
- Скажите, полковник, что будет с вашими людьми, если мои, попав в плен, не выдержат и сообщат, в плену, все, что им известно.
Полковники тревожно переглянулись.
- Это будет срыв очень большой, государственной задачи. Это будет страшный удар по нашим планам.
- Каким таким планам? Или мне не все известно?
Полковники переглянулись вновь, но молчали.
- Так чего я не знаю? – напористо переспросил Велин. – Или мне чего-то знать не положено?
- Видите ли, - осторожно начал Харламов, - мы тоже не уполномочены говорить все, что запланировано. Более того, мы сами не знаем масштаба всей операции. Часть этих людей готовили совершенно иные подразделения. Я, лично, склонен думать, что операция, за которую отвечаем мы, это всего лишь часть более значительных планов.
Велин привстал с кресла.
- Или вы мне сейчас рассказываете то, что вам известно или...
Он засунул палец под ворот тельняшки, как будто она не давала говорить.
- ... или я вас отсюда не выпущу! – И он демонстративно грохнул на стол пистолет. – Война все спишет! Ваши жертвы тоже.
Ивченко побелел. Харламов остался невозмутим, лишь бросил взгляд на оружие.
- Успокойтесь, Владимир Ильич. Что известно лично мне, я могу сообщить, но это не облегчает участи ваших людей.
- Я слушаю.
Харламов покосился на Ивченко и, не поднимая глаз, коротко изложил.
- В Пакистане, под руководством спецслужб Запада формируется новое политическое движение на основе исламского фундаментализма. Что это за движение, насколько оно опасно – неизвестно. Знаем только, что США направили туда значительные средства. Наше руководство полагает, что у нас под боком будет создано новое, враждебно нам государство. Мы, как разведка, этот момент прозевали, сейчас приняты меры по вводу туда наших людей. Эта задача не на месяц и не на год. Это на десятилетия вперед. Теперь оцените наше и свое положение.
Велин долго молчал, наконец, произнес.
- А мои люди для «громоотвода»? Мальчики для бития. – Помолчал, потом продолжил. – Но в таком случае ваши специалисты наверняка продумали меры на случай «не штатных ситуаций», с какой сейчас столкнулись мы. Ведь так?
- Так, да не так. Ведь ни кто не посылал вашего ретивого ротного в Хиндубаг. То, что он там натворил, ни в какие планы не вписывается.
- Мой ротный сделал то, чему его учили. Он отлично выполнил свою задачу. Меня интересует, что предусматривал ваш план на случай захвата моих солдат. Что, в таком случае будут делать ваши люди? Какой приказ получили вы?
- Не могу вам сказать. Просто не знаю. За безопасность всей операции отвечает полковник Ивченко.
Велин повернулся к полковнику. Тот молчал.
- Ну!!! – крикнул Велин, грохнув кулаком по столу.
Ивченко, дрожащими пальцами теребил фуражку.
- Ликвидацию, - выдавил он.
В кабинете повисла гнетущая тишина, слышно было, как в соседней комнате работает вентилятор.
- И такой приказ...?
- Да, получили...
Велин опустил голову на руки, потом резко поднял ее, схватил пистолет и, направив на стоявший в углу радиоприемник, высадил всю обойму. В кабинет ворвался начальник штаба, окинул взглядом белых, как мел полковников. Велин взглянул на него мутным взглядом.
- Ничего, иди к себе. Это нервы.
- Может помочь чем?
- Принеси водки.
Когда Захаров вышел, повернулся к ГРУшникам.
- Если мой ротный не вернется, на глаза мне не попадайтесь. Идите отсюда.
*
Пчельников, минуя свой отдел, вприпрыжку летел к штабу, ворвался в кабинет Велина. Генерал поднялся, беззвучно шевеля губами.
- Живы! - переводя дух, выдавил Пчельников. – Везут! Все живы.
- К-к-кто ск-к-казал...?
- Цимбал с воздуха передал.
Велин безвольно опустился на стул, помолчал, улыбнулся.
- Этому верю. Этот не продаст, не предаст, не соврет.
В командирскую машину все не вместились. Велин сам сел за руль, погнал УАЗик на аэродром к стоянке Цимбала.
- Куда торопиться!? До прилета еще минут сорок, – пробормотал Пчельников.
Он достал платок, вытер лицо, несколько раз шумно вздохнул, восстанавливая дыхание, и побрел к аэродрому. По пути зашел в свой «вагончик», скинул гимнастерку, встал под струю воды, вытекавшей из бочки солдатского умывальника. Вода была почти горячая, от жары не спасала. Смыв пот, не вытираясь, накинул одежду, направился к своему домику. Безотлучно дежуря на узле связи, он уже три дня не вылезал из гимнастерки, от которой теперь несло лошадиным потом. Найдя «хб» посвежее, переоделся, не раздеваясь, прилег на кровать.
За стеной раздавалось какое-то мычание и всхлипывания. Пчельников поднялся, вышел из вагончика, подошел к соседнему, стоявшему к нему торцевой стенкой. Дверь была заперта изнутри. Капитан подошел к окну и сквозь неплотно задернутую занавеску разглядел Корнева, сидевшего на кровати с пистолетом у виска. Пчельников круто обернулся, ища кого-нибудь на помощь, но вокруг было пусто.
«Если толкнусь в дверь или еще чего - застрелится! Что же делать?»
Решение пришло мгновенно. Сделав шаг назад от окна, набрал полные легкие воздуха и заорал.
- Дзюба летит. Ура-а-а! Все живы! Ура-а-а!
Из палатки дежурного выглянули несколько солдат, с удивлением уставились на оравшего капитана. Печльников сделал им решительный жест и те, не поняв, что к чему, но все же подхватили.
- Ура-а-а!!!
Пчельников осторожно заглянул в окно. Корнев продолжал сидеть на кровати, но пистолет опустил меж колен.
- Уф! – покрутил головой Пчельников, - кажется порядок!
Заглянув еще раз на окошко и убедившись что с Корнев теперь в порядке, не торопясь, побрел к аэродрому.
По расчету, до прибытия оставалось совсем немного. Велин, Поляков, оба ГРУшника и несколько офицеров бригады не глядя друг на друга, нервно ходили по стоянке, то и дело всматривались в небо. Поодаль, стараясь не мешать комбригу, курили несколько офицеров и солдат авиаполка.
Наконец, маленькими точками, вдали показалась группа вертолетов. Минут десять и, Велин уже отчетливо различил три «восьмерки» в сопровождении четверки боевых «двадцатьчетверок».
Осталось дождаться приземления.
- Жив! Это главное! - думал Велин. Ничего другого в голове не было.
Авиагруппа снижалась к посадочной полосе, но головная «восьмерка», вместо захода на свою стоянку, понеслась на городок.
- Ну, Цимбал, ... мать твою!!! - метнулся Велин к своей машине. - Разжалую, гада! - грозился он, гоня джип обратно.
Вертолет завис над городком, развернулся и аккуратно приземлился прямо напротив модуля медсанбата. Из дверей высыпали белые халаты, помчались санитары с носилками. Осторожно вынесли Серова. С трудом передвигая ноги, спустился Резник, оперся на борт вертолета. Двое санитаров подхватили и повели его в санбат.
Взвизгнув тормозами, остановился УАЗик Велина.
- Погодите, - попросил Резник уже в дверях. Оглянулся.
Из вертолета на землю соскочил Шейхмухаметов, протянул руки, помогая другу, осторожно опустил Дзюбу рядом. Правая штанина «хб» ротного была распорота выше колена и через прореху виднелась стягивавшая бедро, окровавленная, повязка. Повернувшись к кабине, Василий достал свой автомат, взял за приклад и, опираясь на него, как на палку, стволом в землю, сделал несколько шагов навстречу торопившемуся Велину.
- Товарищ генерал… - голос сорвался. Откашлялся. - Товарищ генерал...
Велин не дал договорить, крепко прижал ротного к груди.
- Порядок! Пошли ремонтироваться, – улыбнулся Резник медсестре, так же наблюдавшей за Дзюбой. Только сейчас он заметил мертвенную бледность на щеках девушки.
- Не переживайте. С ним порядок.
Лена взглянула на майора, взяла его под руку, помогла пройти в помещение и, лишь скрывшись от посторонних, откровенно разрыдалась.
- Не плачь, девочка, все уже хорошо. Все хорошо… – превозмогая боль, стараясь не потерять ускользающее сознание, бормотал Резник.
Лена подхватила оседающего майора. К ней кинулись санитары, и бегом понесли Резника в операционную.
Как на митинге, окружив вертолет плотным кольцом, радостно-возбужденная толпа не расходилась. Каждый стремился дотянуться до Дзюбы, убедиться, что это он, их командир, их друг, их боевой товарищ, что он жив. В глазах суровых вояк, светилась такая радость, будто каждый из них, только что, лично вернулся живым из жесточайшего боя. Дзюбу подхватили санитары, понесли к дверям санбата.
- Ура-а-а!!! – разнеслось над городком, и в воздух взлетели выгоревшие панамы и фуражки.
А в соседнем «домике», перед деревянной табуреткой, на которой лежал потертый, нагрудный крестик с выдавленным на нем распятием Христа, на коленях, с зажатым в одной руке пистолетом стоял вдрызг пьяный Корнев.
- Спасибо тебе Господи…! Спасибо за него…! Спасибо тебе
Господи... - бесконечно повторял он и размазывал грязные, пьяные слезы, обильно струившиеся по опаленным Афганским солнцем щекам.
* * *