6. http://www.proza.ru/2007/11/07/252
О маме мне вспоминать труднее всего. Очень все противоречиво. До сих пор все очень не просто…
Лет с шести помню мамины слова о том, что меня она родила для того, чтобы у брата был отец. В последний раз услышала об этом за два дня до маминой смерти. «Отец очень хотел девочку, - сказала мама. – И я поняла, что ее обязательно надо родить, чтобы удержать отца в семье. Так я сделала все для того, чтобы Вадик имел отца».
Мама росла сиротой в семье сводных сестер, для которых она почти всю жизнь была напоминанием позора их матери. Мама всегда ощущала вину перед всеми за «грех» своей мамы. Чувство вины и обида стали главными в ее восприятии жизни.
Отучилась в школе мама 7 лет. И всю оставшуюся жизнь страдала, что так и не смогла получить образования. Наверное, из-за этого самым главным в жизни своих детей и внуков она считала высшее образование. Просто счастье, здоровье, ощущение радости, любовь - не были целью нашего воспитания. Главное – учеба. Мама была очень волевым человеком и умела достигать поставленных целей. Дети, внуки получили высшее образование, а большинство – по два высших. Для бабушки это было наивысшей радостью.
Маме было семнадцать лет, когда началась война. Жила в городе Кропоткине в семье средней сестры. Завод, на котором она работала, закрыли. Сестра сказала, что кормить ее не собирается. И мама оформилась вольнонаемной в армию. Ее направили в госпиталь. Через год она добровольцем ушла на фронт. И до осени 44-го года была регулировщицей на военных дорогах. Рассказы мамы о войне ужасали и расстраивали меня всегда. Мне до боли в сердце жаль всех молодых девочек, молодость и красота которых были отданы войне. Это - отдельная тема. Может быть, когда-нибудь напишу о том, что слышала от мамы. Сейчас пока не могу. Не готова.
За три месяца до родов маму демобилизовали, и она уехала в Сочи, где в январе 1945 года родила сына. Вадим, мой брат, был болезненным и слабым ребенком. И мама через всю жизнь пронесла страх за Вадика, всегда беспокоилась за него, требовала от отца помогать Вадиму во всем. На брата жесткая воля отца не распространялась. У папы ни один раз возникало желание отправить Вадика на стройку. Но за брата мама стояла на смерть во всех сложных ситуациях, и папа всегда делал все, что она требовала.
С раннего детства я знала, что мама любит Вадика больше всех. Она этого никогда не скрывала. Все самое лучшее только для Вадика, потому что он несчастный больной ребенок. И Вадик действительно очень много и часто болел. Нередко попадал во всякие нелепые и сложные ситуации. Он честно отрабатывал программу несчастного мальчика, заложенную мамой в его судьбу.
Достаточно рано четко усвоила, что маму нельзя волновать, потому что она расстроится и будет болеть. Хорошо помню случай, когда мы с братом ехали на велосипеде. Я сидела на раме, и случайно моя нога попала между спицами переднего колеса. От резкого торможения мы с братом упали, и я лицом и всем телом проутюжила несколько метров бетонной дороги. Вадим меня поднял, сказал, что, если буду плакать, оставит в лесу, чему я поверила в свои пять лет. Он подвел меня к лесному болотцу, смыл кровь и сказал: «Домой до позднего вечера возвращаться нельзя. Мама может очень расстроиться, когда увидит тебя в таком виде». Не помню, что и как было вечером, но очень хорошо помню, что именно утром мама все-таки увидела меня и только тогда отвела к врачу, так как мое лицо все заплыло и покраснело от начавшегося воспалительного процесса.
Чувство вины за мамины болезни я пронесла через всю жизнь. А еще больше мешал жить страх сделать что-то не так. Поэтому комплекс хорошей девочки, которая не должна волновать маму, но должна всем нравиться, очень сильно влиял на мою жизнь и мои взаимоотношения с людьми. А еще мне очень хотелось заслужить мамину любовь.
Мне было 8 лет, когда из военного городка под Звенигородом мы переехали в другой военный городок под Балашихой. Там располагался штаб армии. Папа, к счастью, перешел на хозяйственную работу, и мы перестали быть детьми политработника. Но там начались бесконечные болезни мамы: она очень часто лежала дома больная или оказывалась на больничной койке.
Уже с 8 лет мне давали задания ходить в магазин, готовить, убирать, стирать. Хорошо помню, как разбила две стеклянные бутылки кефира, когда поднималась по лестнице, и авоська почему-то ударилась о ступеньку. Кефир разлился. Я плакала, потому что надо было мыть лестницу в подъезде и снова бежать в магазин за кефиром. Плакала и тогда, когда в стиральной машине вместе с тренировочным костюмом синего цвета постирала свои единственные беленькие носочки, которые после стирки превратились в мутно серые. Помню, как сварила рисовую кашу, которая получилась серого цвета и была с камушками, потому что не знала, что крошки земли и камушки надо выбирать до того, как опустить крупу в воду. Когда началась моя семейная жизнь, с благодарностью вспоминала это время. Мне было легко и просто справляться с домашними заботами.
Мама была очень обидчивой, грустной, нервной. Все время слышала от нее, что хорошие девочки могут делать, а что не могут, поэтому никогда не делилась с мамой своими тайнами и проблемами. Боялась, что опять не попаду в разряд хороших девочек. Мне было очень трудно с ней общаться, и было очень трудно ее любить, потому что я боялась. Боялась расстроить маму и опять не угодить ей. Потом мама рассказала, что в этот период начались папины измены, которые она очень болезненно переносила. Но ни в себе, ни во взаимоотношениях с папой она ничего не меняла долгих 15 лет.
Когда мне исполнилось 20 лет, обстановка в семье была невыносимой. Ни для кого. Папа от отчаяния заводил новые романы. Мне хотелось скорее вырваться из дома. Мама, считавшая, что ее жизнь не удалась, что все плохо, что она самая несчастная на свете, стала болеть все чаще и серьезнее. Весной 1973 я скоропалительно вышла замуж. Летом маму положили в госпиталь. После обследования нам сообщили, что у нее рак поджелудочной железы. Неоперабельный.
Маму привезли домой. Она уже почти не могла ходить. И тогда мама сказала, что хочет поехать к себе на родину – в Красную Поляну. Отговаривать ее никто не стал. Мама сказала, что приедет через месяц. Потом рассказала, что все поняла, хотя в те годы запрещалось сообщать людям о том, что они больны раком, и поехала умирать в Поляну, чтобы ее похоронили рядом с моей бабушкой и ее мамой.
Вернулась мама через полгода другим человеком. Она замечательно выглядела, была весела и энергична. Это время она прожила в семье своего двоюродного брата, потому что не хотела жить у своих сестер. Брат был пчеловодом. Жили они на высокогорной пасеке. Мама пила козье молоко, в неограниченных количествах и во всех видах употребляла мед. А еще каждое утро принимала пчелиноматочное молочко – самый ценный продукт из всех, который вырабатывают пчелы. Горный воздух, чистая родниковая вода, природа, мед и энергетика гор излечили маму на физическом уровне. А вот ее духовное выздоровление началось после встреч с фронтовыми подругами.
Мама увидела другую жизнь: все ее подруги жили в очень плохих условиях, без нормального жилья, многие воспитывали детей без мужей, мало зарабатывали. Они были измученными тяжелой жизнью и трудной работой. Особенно ее потрясли судьбы детей подруг: у кого-то сын сидел в тюрьме, у некоторых дети уже почти спились, практически никто не получил высшего образования. После этих встреч мама поняла, что она вытянула счастливый билет. Что не все в ее жизни так уж плохо. А то, что плохо, надо изменить.
Во-первых, мама заявила о фактическом разводе с отцом. Они стали жить в отдельных комнатах. Даже вставили в двери замки. Мама перестала папе готовить, стирать, убирать в его комнате. Когда приезжала в родительский дом, мне было сначала жутко и больно видеть все происходящее. Но потом привыкла даже к тому, что за обедом каждый угощал меня своими блюдами: мама необыкновенно вкусным борщом, а папа необычайно невкусной гречневой кашей. В этот период меня наконец-то перестали использовать как судью, который по итогам разбирательства дела обязательно должен вынести обвинительный приговор: или папе, или маме. А ведь этот непосильный судейский груз по инициативе родителей несла больше десяти лет. И никак не могла понять, почему именно меня родители назначили судьей в своей семейной жизни. Но так было.
Во-вторых, мама начала достаточно много работать и добилась полной финансовой независимости от папы. В Реутове она освоила профессию мастера по вязанию на машинке. Когда мы переехали в Москву, она не вязала. Но в этот период достала машинку и стала много и успешно работать. У нее появилось много клиентов. Она стала зарабатывать очень приличные деньги. Среди ее заказчиков появились директора магазинов, и мама с легкостью доставала любой дефицит, а дефицитом в 80-х годах стало уже почти все.
Она стала хорошо одеваться. Следила за собой. У нее была замечательная фигура. Всегда с прямой спиной, стройная, подтянутая, обязательно с прической и бантиком на голове и в туфельках на каблучках. Я стала узнавать другую маму.
В этот период произошел один эпизод. Моему сыну было четыре года. Мы приехали поздравить родителей с 23 февраля. Демьян поздравил дедушку.
- А бабашку, - сказала я.
- А почему я буду поздравлять бабушку. Она не солдат.
- Как не солдат? Мы же тебе много раз говорили, что бабушка самый настоящий солдат. Она три года была на войне.
- А если она солдат, то где ее медали? Нет медалей – значит не солдат.
Мама вышла из комнаты и тихо заплакала. В конце 44-го ей было не до бумаг и не до медалей. В последующие годы тоже. Она очень редко рассказывала посторонним людям о своей фронтовой юности, потому что не могла переносить обвинения в адрес девушек-фронтовичек в доступности и неразборчивости. Она не задумывалась над тем, что удостоверение участника войны может быть полезно. Ни папа, ни мама за всю жизнь не воспользовались льготами участников войны.
Мы, дети, хорошо знали жизнь нашей мамы, и нам не нужно было подтверждений ее участия в войне. А вот внукам уже потребовались. 35 лет прошло после окончания войны, но невольно маленький ребенок дал понять, что новому поколению нужны документальные доказательства. Нужны не маме, нужны не ее детям, нужны ее внукам и правнукам.
Я обратилась за помощью к коллегам в отдел административных органов горкома партии. Они помогли, и в Подольском архиве нашлись все необходимые документы. И к 9 мая 1979 года мама получила удостоверение участника войны, медали, орден. Она надела награды, и тогда внук сказал, что теперь он видит, что его бабушка настоящий солдат.
Когда отмечали очередной День победы, а в нашей семье это самый любимый и почитаемый праздник, Демьян приехал на своем серебристом Мерседесе и отвез бабушку на Поклонную гору.
Она шла в курке, застегнутой на все пуговицы. Мама всегда плакала в этот день. Но была торжественно красива и горда, как положено победителю в великой битве. Маме стало жарко. Помогла ей снять куртку. И на ее строгом костюме засияли награды. В это время к нам подбежало несколько молодых людей. «Как, – спрашивали они. - Вы тоже воевали? Не может быть! Вы такая молодая и красивая. Можно мы Вас сфотографируем?». Мама смущенно улыбалась. Ей дарили цветы. А она говорила: «Мне не надо. Моя главная награда, что я живая осталась, что детей родила. Отнесите к могиле Неизвестного солдата. Сегодня все цветы должны принадлежать тем, кто погиб. А мы, кто выжил, и так самые счастливые люди на свете».
Мама всю жизнь была стойким солдатиком. Она четко разделяла людей на своих и на врагов. Она умела держать оборону. А когда было надо, бесстрашно шла в атаку. В 1954 году в воинскую часть, в которой служил папа, прибыл молодой лейтенант. И привез в городок еще более молодую жену, мастера спорта по художественной гимнастике. Полковые жены приготовились к атаке на стройную гимнасточку, которая была так не похожа на них. Мама взяла под защиту молодую лейтенантскую жену.
Через два года папу вызвали в политотдел армии и предупредили, что ему как замполиту и подполковнику не совсем правильно дружить с лейтенантом. И вообще-то праздники семья замполита должна отмечать за одним столом с командиром части, начальником штаба, в крайнем случае. Но не с семьей лейтенанта. На что папа ответил, что в принципе согласен, но никогда не сможет переубедить свою жену, что ей положено дружить с женой командира и не надо дружить с женой лейтенанта. Она будет дружить с тем, с кем захочет.
Мама всегда очень стеснялась того, что не имела даже среднего образования. Но при этом она много читала, анализировала, интересовалась очень многим. Она была очень мудрым и бесконечно порядочным человеком. Наверное, поэтому у мамы были очень интересные и непростые подруги. Жена лейтенанта стала заслуженным тренером СССР по художественной гимнастике и воспитала первую советскую чемпионку мира Лену Карпухину. Лариса Константиновна много лет была начальником управления в Главном управлении торговли в г.Москве, но мама никогда сама не обращалась к Ларисе с просьбами что-то достать. И Лариса говорила, что только Зоечка Андреевна относится к ней просто как к подруге, а не как к нужному человеку. Мария Ивановна занимала ответственную должность в Министерстве финансов СССР, и она говорила, что только Зое Андреевне может рассказать о себе все, потому что знает, что больше никто и никогда ничего знать не будет. Мама, не имеющая образования, была для них советчиком и очень авторитетным человеком. С семьей лейтенанта мои родители дружили 52 года, с Ларисой Константиновной и Марией Ивановной они дружили почти 40 лет. К маме все и всегда обращались по имени и отчеству. Даже ее подруги. И дети моего папы от первого брака. Только жена лейтенанта всю жизнь звала Заинькой.
У мамы был замечательный природный вкус, чувство гармонии и красоты. Она всегда хорошо выглядела, следила за собой. Даже на даче к машине, с которой фермер продавал сметану и творог, мама выходила в туфельках на каблуках, в хороших брюках и блузке. Я никогда не видела маму на кухне в фартуке или дома в халате, только после сауны.
Она дала совет, который мне очень помогал в жизни.
- Доченька! Если ты хочешь хорошо выглядеть, помни: на тебе может быть очень простое, но обязательно чистенькое и отглаженное ситцевое платье, но при этом должны быть очень хорошая прическа и красивые дорогие туфли. Если ты хочешь, чтобы в твоем доме было уютно и красиво, то совсем не обязательно, чтобы стояла дорогая мебель. Надо, чтобы в доме было чисто, на окнах висели красивые шторы, а на полу лежал дорогой ковер. Неоднократно убеждалась в правоте маминых слов.
Но самый замечательный урок получила от мамы в другом. В 55 лет она перестала обращаться к врачам. Папин друг – очень известный доктор в армейских кругах – определил причину маминых болезней: аллергия на все лекарственные препараты. После этого мама не принимала больше никаких таблеток. И это ее спасло. Она активно занялась траволечением и очищением организма по методу Малахова. Она постоянно находила новые народные рецепты по оздоровлению организма, делала разные упражнения, обтирания. Она становилась моложе, сильнее и красивее, чем была в более ранние годы своей жизни. Маме было 76 лет, когда у нас на даче появилась сауна. И мама стала заядлой банщицей.
Никто и никогда не мог подумать, что сильный и крепкий папа умрет намного раньше всегда больной и слабой мамы. Но она умела хотеть жить. И всегда ставила перед собой цель, ради которой ей нужно было обязательно жить дальше: сначала, чтобы Вадик окончил училище, потом, чтобы я окончила школу, потом институт, затем надо было помочь Вадиму вырастить детей после смерти его жены, потом, чтобы внучка Наташа окончила институт, потом второй институт, потом помочь мне построить дачу.
Наша дача стала маминой последней любовью и радостью. Она с нетерпением ждала конца марта, чтобы вернуться к своим любимым цветочкам. Они ей отвечали необыкновенной любовью. Она работала много, даже, наверное, слишком много. Но остановить ее было невозможно. Мои соседи говорили, что у них формируется комплекс: когда они вставали, моя 80-летняя мама уже работала с тяпкой или лопатой в саду, когда они уходили отдыхать, она еще продолжала тяпать и копать. У меня комплекс вины тоже расцветал буйным цветом на даче. И я очень часто там делала не то, что хочу, а то, что хочет мама.
Наступил 2006-й год. Мама, как обычно, отсчитывала дни до отъезда на дачу. Я предложила организовать выезд на конец марта. «Нет, - сказала мама. – Я хочу отметить свой день рождения. Я скопила деньги и хочу всех вас пригласить в ресторан». Для меня это было неожиданностью. Мама всегда была очень бережливой, потому что опять копила деньги на черный день, и никогда не позволяла себе никаких излишеств.
Мы собрались в ресторане. Смеялись, шутили, а наша бабушка была какой-то грустной и печальной. Внуки спрашивали, какую сверхзадачу она поставила перед собой в этом году? Сколько дипломов о высшем образовании должны принести ей члены нашей семьи в ближайшие годы? Бабушка молчала. Через месяц мы поняли причину ее молчания.
Накануне Пасхи я приехала на дачу пораньше. Мои подруги еще не подъехали. И мама сказала:
- Доченька! Я очень рада, что осенью мы все-таки съездили на могилу к папе. Я его простила. Зачем помнить плохое? Благодаря папе я живу в Москве. У меня замечательные дети. Я не знала, что такое жить в коммуналках и общежитиях. У нас были интересные знакомые и хорошие друзья.
- Мама! Это замечательно. И, что теперь я могу поставить нормальный памятник папе? Ведь столько лет ты не разрешала мне этого сделать.
- Поступай, как знаешь. Я хотела тебе сказать, что внимательно прочитала книгу, которую ты мне дала. Я все поняла. Долгих пять лет после ссоры с Вадимом я во всем обвиняла его. Но теперь поняла: своей любовью и бесконечной жалостью к нему сама заслужила такое отношение к себе. Еще поняла, что слепая материнская любовь может быть опаснее для ребенка, чем месть врага. Я простила своего сына и простила себя. Я простила всех, кого не могла простить за всю свою долгую жизнь.
Раздался звонок в дверь, который прервал этот разговор. Приехала Людмилка. Мамина любовь. Моя подруга и моя мама были во многом похожи. Мне иногда казалось, что Люда больше дочь моей мамы, чем я. Меня это не огорчало. Мне было приятно наблюдать, как они одинаково любят есть варенье, мед, всякую другую всячину. Как они понимают и чувствуют друг друга. Мама всегда хотела такое отношение к себе получить от меня. Но я не могла дать ей этого. Хотела, но у меня не получалось.
Мы отметили Пасху. Мама, Людмилка, Оленька и я. Самые близкие люди были рядом со мной. Все было хорошо. Наступала весна. Поздняя и долгожданная.
В ночь с 24 на 25 апреля 2006 года я увидела очень поразивший меня сон. Я слышала голос Богоматери и видела ее образ. Богоматерь тихо и спокойно сказала, что утром я должна пойти в храм в Сокольниках, купить 10 икон Иверской Божией Матери и подарить их всем, кого в этот день встречу. Очень была удивлена. Никогда не видела во сне Богоматерь. Проснулась. Разволновалась. Но потом, выкурив сигарету, успокоилась и легла спать. Было 4 часа утра.
По дороге на работу заехала в храм. Войти в него было почти невозможно. Я удивилась. Столько людей в храме обычно бывает на Рождество и Пасху. Но Пасху отметили в воскресенье. Сегодня вторник. Почему такое множество людей в храме? Спросила женщину за ящиком. «Так сегодня же праздник Иверской иконы Божией Матери», - услышала в ответ.
Поставила свечи, заказала записки и в церковной лавке купила 10 икон. Первую подарила своему водителю, пять икон - сотрудникам в офисе.
Это был вторник, поэтому вечером поехала в баню. Оля была в командировке. Вручила иконы своей подруге Людмиле и нашей массажистке. Но у меня оставались 2 иконы. И я не знала, кому их подарить. Время позднее. После бани поеду домой. Кому же еще я могу подарить оставшиеся 2 иконы?
В 20.00 позвонила мама с дачи и очень странным голосом сказала, что ей плохо.
- Сейчас приеду. Жди, мамуля.
Позвонила водителю Юры. Попросила приехать быстрее, чтобы он отвез меня на дачу. Людмила сказала, что поедет со мной. Я не стала ее отговаривать. Я уже понимала, что это не простая ситуация. Хотя звонков о плохом самочувствии от своей 82-летней мамы в последние годы получало немало. И ехала срочно, и помогала, и снимала боль.
На Ярославском шоссе попали в пробку. Позвонила нашему дачному коменданту Олегу и попросила пойти к маме. Через некоторое время он перезвонил и сказал, что маме очень плохо. «Скорую» вызвали, врачи обещали приехать быстро.
Мы ехали молча, но я все время твердила себе, что ситуация обычная, все будет нормально. А потом ощутила удар в сердце. Сильный, мощный, страшный. Мне казалось, что мое сердце кто-то вырывает из меня, но потом нить оторвалась. Боль ушла. И именно в этот момент я поняла, что уже не смогу маме помочь.
Когда мы приехали в 22.30, доктора прекратили делать маме искусственное дыхание. Он умерла. От инфаркта.
В эти последние часы жизни рядом с мамой была Светлана, супруга нашего коменданта. Именно ей я подарила 9-ю икону. А 10-ю – нашему водителю Славе, когда в 4 часа ночи он привез нас домой в Москву.
Знакомый священник потом сказал, что Иверская Божия Матерь была с нами в этот день. И она все сделала для того, чтобы мама умерла спокойно, без мучений и страданий, не одна и на своей любимой даче. Так, как мама всегда хотела. Она много раз говорила, что не хочет быть в тягость, что очень боится дожить до беспомощного состояния, и просит Бога о смерти, которую избежала на войне, - мгновенной, как от пули, попавшей в сердце.
После смерти мамы я разлюбила дачу. Мне казалась, что она виновата в ее уходе. Точнее цветочки и кустики, которые мама до позднего вечера накрывала в тот день пленкой, потому что обещали заморозки. Мне не хотелось там бывать. Но на те выходные я поехала с подругами на дачу.
Услышала, как кот мяукает под дверью. Впустила его в дом. Он подошел к двери маминой комнаты и стал ее царапать. Я открыла дверь. Он вошел в комнату, подошел к кровати, привстал, посмотрел, что там никого нет, и вышел. Было 22.30. Именно в этот час сорок дней назад мама умерла. А кот все эти 40 дней не входил в дом, не подходил ни к кому из нас. Он украдкой, ночами ел корм, который ему оставляли за домом. В этот вечер он впервые не только вошел в дом, но и остался ночевать в нем.
Так не стало стойкого солдатика. Мама успела сделать главное в своей жизни – она все-таки научилась прощать и научила нас всех тому, что никогда не поздно изменить свою жизнь. Надо только очень захотеть.
И на поминках, которые проходили в том же зале, где отмечали мамин день рождения, мы поняли, что месяц назад в свой день рождения она грустила, потому что прощалась с нами.
8. http://www.proza.ru/2007/11/07/258