Груди…..спелые, упругие, налитые соком цветения молодой весны предстали перед ним во всем совершенстве их обожания. Тонкий, нескончаемый аромат исходил от их божественного образа. Постоянно новые, но постоянные в своей привлекательности, они казалось, были совсем рядом, но вновь исчезали в тусклой черноте своей недосягаемости. Ему до боли захотелось припасть к ним, нежно примоститься между двумя бугорками и упиваться, упиваться теплом и лаской, исходящей от них. …..сон оборвался и отец Мартин резко встал со своей кушетки. Как волнующе было видение. Как восхитительно ощущение радости и полета. Он мягко отстранил нарастающие эмоции, потер тонкими пальцами виски - обычное движение для концентрации мысли. Нет, он отнють не испытывал чуства стыда, как вам, мои уважаемые читатели, могло бы показаться. Тот же поход к женщинам в соседнюю деревню давно стал для него привычным делом. Конечно же это мероприятие не поощрялось, но и негласно не возбранялось в маленьком монастыре на горе Тольдо. Этим и пользовались все обитатели,и он, отец Мартин, конечно же не был исключением. Там были разные женщины, и абсолютно разные проходили через его чувственные руки. Нет….дело было отнють не в этом. Что-то другое заставляло его задуматься сейчас, нечто новое воскресло, ожило в его душе.
Стояла непроглядная зимняя ночь. Комья снега слетали с как будто вымазанного в черной саже неба, мягко падая на белый ковер. Тишина стояла на территории монастыря, все спало, в блаженном неведении проходящих минут. Отец Мартин еле слышно зажег стоявший на деревянном маленьком столике огарок свечи. Он с треском припал к тоненькому фитильку, озаряя крошечную часть кельи. Тягучее волнение ушло, дав дорогу спокойному размышлению. Но вскоре он осознал тщетность своих попыток. Ведь это чуство было непохоже на все, что он когда-либо испытывал, а значит-не абсолютно не поддавалось логическому заключению. Отец Мартин откинулся, прижавшись спиной к стене. В голове его мягко, словно облачки, начали проплывать картинки прошедших лет. Вот он только пришел в монастырь-какая радость и в то же время тревога была отпечатана тогда на его сердце, уверенность в том, что именно это и есть его истинная дорога. Пленка отмыталась назад и он увидел себя в школе. Совсем юн и светел тянул он руку за ответом. Лицо его озарялось триумфом победы, голова поднималась, стремясь ввысь, к новым вершинам. И тут…произошла вспышка, которая так свойственна ищущиму сознанию, и отец Мартин увидел свою мать. Перед его глазами открылась картина детского кормления. Полноватая женщина с красивым, обрамленным волосами лицом и обнаженной грудью, держала на руках маленького ребенка. Прижавшись к теплому телу, он тянул свои ручки, с упорством и непередаваемой любовью сжимал твердые соски, из которых, словно животворящая манна, текло и струилось молоко. Приглядевшись повнимательнее он узнал в этом крошечном силуэтке себя и снова это непередаваемое ощущение пронзило каждую складочку одеревеневшего организма. Ооооо,тепреь он просто не сможет забыть это волшебное видение. Он весь как будто напоен желанием чуствовать, словно бабочка, получившая с небес крылья. Все его тело полно решимости. Только сейчас он осознал бесполезность самовольного заточения, теперь он снова свободен. Как же это замечательно.-именно такие мысли бродили в голове у отца Мартина и поддаваясь им, он сделал уверенный шаг в сторону окна своей кельи, находившейся не высоко от цветущего сада. Бежать,бежать,бежать - мучительно рвалось сердце, но рассудок давал о себе знать. «Ты жил в этом монастыре, который согревал тебя, защищая от непогод. Ты спасался здесь от голода и не было не единого, кто отнесся бы к тебе плохо или сделал бы тебе зла. Нужно простится. Обязательно нужно, хотя бы с настоятелем и получить его скорейшее благословение. А там уж и дорога открыта-с этими словами отец Мартин с силой толкнул ржавую страую дверь и выбежал в коридор монастыря.
Тем временем настоятель, склонившись над древней книгой, читал под тусклым светом свечи. Он немало удивился, увидев у себя отца Мартина, да и еще в таком несвойственном для монахов состоянии, и попросил его обьяснить причину столь познего прихода. Отец Мартин с радостью и искренностью поведал все, не утаив не слова. В начале повествования добродушная улыбка-ясно дававшая понять,что нет человека, который бы не грешил, не покидала уст настоятеля, нов конце же изменилась на серьезно сомкнутые губы. Внимательно дослушал он рассказчика не поронив не слова и выдержав паузу спокойно начал свой ответ «Брат мой, каждый в этой жизни выбирает свою дорогу. Вначале я думал, слушая тебя,что это обычные происки дьявола, которые мы усердно замаливаем, и от которых, увы, не убережен не один человек. Но сейчас я увидел,что все намного серьезнее. Ты решил познавать природу чуств, патсь в ту пучину, от которой надежно защищен ты здесь-в стенах нашего монастыря. Что ж…это твой выбор, и я не в силах тебя остановить. Ты просишь благословления? Так иди же ко мне за последним поцелуем, Брат мой и отправляйся в свой далекий путь.»-с этими словами настоятель широко раскрыл руки для прощального обьятия и резко вонзил острый клинок в спину отца Мартина. Предсмертной судорогой свело упавшее на холодный пол тело. Свеча погасла и лишь Луна озаряла его своим последним поцелуем.