Я знала, что так случится. Я пришла к тебе сегодня рано. Утром пришла. Ты еще спал. Твоя мама открыла мне дверь, и красные ее глаза впились мне в сердце. Мне кажется, что твоя мама очень хорошо тебя понимает. Ведь она тоже не спала всю ночь, как и ты. Только ты не плачешь, а она – нет. И сейчас, ее такие же огромные серые глаза налились слезами и спокойно пропустили меня внутрь. Я не стала ничего говорить – все равно не поможет. Она так же не верит мне, как и месяц назад.
А ты все лежал. Лежал, а глаза твои были закрыты. Может, ты спал, а может, притворялся. Раньше я могла угадать твое состояние. Сейчас этот дар пропал.
Я села, за окном шел мелкий первые снег, который меня нисколько не порадовал. Я знаю, что когда приду домой, то сяду и напишу что-нибудь о тебе. Я запуталась во времени, потому что сейчас я сижу на своем потрепанном стуле и пишу о тебе, слез нет. Их не будет. Они уже ушли. Они устали течь, как и ты устал их видеть. Они больше не будут.
Я сидела недолго. Мне стало плохо. Плохо видеть тебя, такого далекого, но одновременно самого близкого, плохо, что ты не проснешься, когда я буду рядом, плохо, что все не вернуть, плохо, что так все закончилось. Кончается. И мне самой плохо. Я подарила тебе немного, а ты? Что ты? Зачем сейчас задавать эти вопросы, на которых нет ответа.
Я пришла домой и пошли твои бесконечные звонки. Ты извинялся. За что? Непонятно, да и неважно. Завтра я пойду на школьную репетицию в середины первых каникул, и буду делать вид беззаботной бабочки. Никто там не узнает, что творится в моей душе. А я знаю, что ты придешь, встретишь меня на своей машине. Я сяду и не почувствую родной запах дорогих сигарет и качественного одеколона. Он уже не мой, а только твой. Неродной.