39
Неделю спустя в четыре часа пополудни я ворвалась к Люсе в галерею со словами:
- У меня глаза не квадратные?
- Есть немного, - ответила она, но у нее сидела какая-то мадам из русских, и я ей вышила лишь официальную канву событий дня. Когда же пришло время рассказать то, от чего меня распирало, за мной приехало такси и я умчалась на вокзал.
С вокзала на трамвае – только до «Жетецкой». И к девчонкам на бар:
- Водки мне, и немедленно.
Пока Виталик пришел, я выпила еще одну. Я все не могла успокоиться. Я не дала Виталику рта раскрыть:
- Все началось с того, что накануне, в девять часов утра, специалист по перестилке полов, некто Мирослав, рекомендованный самим Киямом, как договаривались за два дня перед тем, не пришел. Не пришел ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать, и ни в двенадцать. И телефон его не отвечал, хотя я и звонила каждые пятнадцать минут.
Пришел в начале четвертого пополудни и объяснил, что у него украли телефон и документы вчера в «господе», и он с утра мотался по полициям, а к обеду – начал выяснять, как меня найти.
Люсина мама как раз вышла в магазин за овощами, и мне пришлось отщеплять ключ от входной двери из связки, бросать его вниз и кричать с балкона:
- Поднимайтесь на пятый этаж!
- Когда Мирослав поднялся, я вручила ему другой ключ – от квартиры – листок и карандаш, и сказала, что моя квартира двумя этажами выше, а это квартира моей подружки, но я не могу ее покинуть, потому что никого нет дома, поэтому ему придется самому замерять комнаты, а я его тут подожду.
Они вернулись одновременно – и Люсина мама и Мирослав. И Вера Ивановна разрешила мне пригласить Мирослава на кухню, где предложила чаю Мирослав попросил еще листочек, и довольно быстро набросал столбики. Он сказал – предварительно – что нам понадобится сорок три метра светлой «подлаги», и сорок два метра темной, на зал, коридор и прихожие. Итого восемьдесят пять метров. Ура.
- Я вообще-то такая, что прямо сейчас бы рванула в «Баумакс», чтобы все это купить, - сказала я, наивная.
- Пани Ирина, - говорит Мирослав совершенно серьезно, - Вы хоть знаете, где находится этот «Баумакс»?!
40
Мирослав сказал, что поскольку он чувствует себя виноватым в том, что я потеряла из-за него целый день, и поэтому завтра, прямо с утра, подъедет за мной на машине, и мы поедем в этот «Баумакс» вместе, причем, он возьмет с собой карту Кияма, по которой мы получим пятнадцать процентов скидки с суммы, на которую закупим материал.
Договорились на девять, они приехали за мной в восемь.
«Баумакс» оказался черти где. Около самого Устье над Лабем, что, как известно, совсем другой город, нежели Теплице. А поскольку район называется Устетским, то я делаю вывод, что Устье над Лабем больше Теплице и главнее. Когда-нибудь я там побываю, а сейчас – в долине, окруженной горами, на нас надвигались три горы – Карифур, Датарт и Баумакс. Ничего грандиозней этого зрелища я в своей жизни не видела! Даже побледнела Люсина «Олимпия», где в прошлый приезд мы так лихо закупили плацдарм. Попав внутрь «Баумакса» я почувствовала себя муравьем, путешествующим по обеденному столу. Как ни задирай голову, как ни выворачивай шею во все стороны, - кругом стеллажи, стеллажи, штабеля, штабеля… хороша бы я была, отправившись сюда одна.
Мы прошли в самый конец помещения, и Мирослав сразу показал мне «орех» - темную «подлагу» Сказал, что у Кияма такая же и хоть как в зеркало в нее смотрись, четыреста двадцать девять крон за квадратный метр. Мы немного еще побродили, и он погладил «дуб» - светлую «подлагу», мол, шероховатая, матовая, теплая, новинка. Двести восемьдесят девять крон за квадратный метр. Мы еще побродили, но я уже выбрала. Меня устроили дуб и орех, а особенно меня устроил дуб.
Потом подобрали плинтуса – дуб к дубу, орех – к ореху, к плинтусами шурупы и крепления, а потом еще «пену» под паркет, специальную поролоновую прослойку. Три рулона по тридцать метров. Все, за что я переживала, это то, что не хватит денег. Откуда мне было знать, что одно крепление стоит пятьдесят крон, а их надо, по меньшей мере, двадцать?!
Я полностью положилась на Мирослава. Мне понравилось, как он подошел к служащему, как повел его осматривать выбранный товар, как считал вместе с ним. И двигался он как-то по-особенному – осторожно, и вместе с тем с полным сознанием своей несокрушимой силы. Служащий перед ним скакал.
Так что когда, вместе со скидкой, вышло всего тридцать две тысячи, я тихонько выдохнула. У меня было сорок две тысячи. И триста крон мелочью.
41
Ты вправе спросить, куда я дела очередные восемь тысяч крон, если меж двух чистых простыней у меня лежали две тысячи долларов, что, как известно, у арабов означало пятьдесят одну тысячу крон. Но, во-первых, я заплатила социалку, потому что пришло письмо с требованием погасить долг в три тысячи крон. Во-вторых, я посетила парикмахерскую и сделала себе «мелир», не могла же я с неприбранной головой покупать восемьдесят пять метров паркета. В- третьих, я купила себе летние замшевые туфли без задников, впервые за семь лет проживания в Праге не за шестьсот крон, а за две тысячи семьсот, говорю же, чувствую себя по-другому, по-особенному, прямо-таки по-новому. В конце-концов, мы прожили целую неделю, всем семейством, что, духом святым?
Ах, я думаю, что ты все-таки не такой зануда, каким прикидываешься. И не засыпай, пожалуйста, продолжаем.
Как только мы заказали доставку прямо на этот же день, на двенадцать часов дня, и расплатились, (а было около десяти часов утра), Павел – владелец машины и компаньон Мирослава, застонал, что он хочет кофе. Я его поддержала. Мирослав настаивал на том, чтобы «заодно» посмотреть и плитку в кухню, и в ванную с туалетом, и в прачечную.
- Это в третью очередь, у меня нет никаких сил, - решительно сказала я.
- Ладно, плитку можно привести и своим ходом, - сдался Мирослав, и мы пошли пить кофе. И они еще пытались за себя платить!
Стовка ушла на кофе, а двести крон, на обратном пути я пыталась всучить Павлу, «оспонь (хотя бы) на бензин». Павел чех.
- Ну, так стовку, - сказала эта простая душа.
Я настояла на двух. Мол, еще в «Олимпию» надо заглянуть по пути, подтвердить гарантию на холодильник.
- Заодно я куплю электрический чайник, чтоб вам не пришлось кипятить воду в ковшике, - пообещала я, - И, Мирослав, ты обещал посчитать, сколько будет стоить работа.
- Расценки у нас божеские, - ответил Мирослав, - во всех Теплицах наши конкуренты берут по сто восемьдесят – сто пятьдесят крон за квадратный метр, мы берем по сто сорок. С гарантией. И тридцать процентов вперед.
- Итого?
- Десять тысяч двести крон, - сказал он, для порядка потыкав пальцем в старенький калькулятор, - Стало быть, четыре тысячи сейчас.
- Замечательно, - ответила я, протягивая ему деньги.
42
В «Олимпию» мы вошли как олимпийские боги. Особенно Мирослав
- Я же служил в Афгане, - мимоходом бросил он.
- То-то я смотрю, откуда такая походочка, - засмеялась я Как уже много я знаю про жизнь, Боже. И все же жизнь не устает дарить мне встречи с хорошими людьми.
- Вообще-то я по образованию – врач, - продолжал Мирослав, не обращая внимания за зеркала, ковры и хрустали, - Терапевт. В Афгане, еще после мед,училиша, вывозил тежелораненных на «Большую землю». В мои обязанности ыходило, в частности, если они по пути умирали, доставлять их тела родным и близким. Мне было восемнадцать лет.
Он сказал это так обыденно, так спокойно, посреди этого потребительского изобилия, посреди ломящихся от товаров полок. посреди красиво одетых людей, лениво попивающих свой аперитив за сверкающими столиками. НУ, И ЧТО У НАС ЗА СТРАНА?! НЕУЖЕЛИ ЕЩЕ ГДЕ-ТО В МИРЕ ВЕСТЬ О СМЕРТИ ПРИНОСЯТ МАТЕРЯМ ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНИЕ МАЛЬЧИКИ?!
Когда мы приехали домой, Мирослав предложил Павлу подняться в квартиру, посмотреть «фронт работ».Было около одиннадцати часов. Я сразу кинулась ставить чайник. Благо, кофе и чай остались от Наташиных подвигов. Впрочем, как и немытые чашки, несьеденный суп в Люсиной кастрюле и просроченные упаковки с колбасой и сыром. Пока мужчины курили, я все это выбросила, а кастрюлю вымыла.
Павел квартиру похвалил.
Мирослав же вообще предложил вместе дождаться грузовика с паркетом, де, фирма выгрузит все у подъезда, как Вы будете такую тяжесть таскать – сорок один «балик» (упаковка) по семь килограммов каждый?! – мы поможем.
И целый час мы сидели, пили кофе и разговаривали. Прямо-таки подружились за этот час. Так что, когда пришло пятнадцать минут сверх назначенного фирмой времени, спросила, краснея:
- Может быть, пока суть, да дело, я пиво принесу?
- Нет, - решил Мирослав, - Они все равно на Ваш телефон звонить будут, лучше мы все спустимся и попьем точеное пиво в «Герне»( помещение, где стоят игровые автоматы и есть барная стойка), здесь рядом, за две минуты добежать успеем, если что.
Время приближалось к обеду, и в «Герне» было пустынно, если не считать двух пьяных женщин у барной стойки, из которых одна все время рыдала, и трех посетителей у автоматов в глубине зала. Чистенько. Пристойно. Маленькое пиво стоит десять крон. Мы выпили по два, пока Мирослав догадался сам позвонить в «Баумакс». Оказалось, что машина вышла по нашему адресу, но не с нашим товаром. Перепутали, чехи. Пришлось возвращать ее с полпути. Обещали перезвонить через час.
43
- Не будем же мы целый час пить пиво, - сказал Мирослав, - Давайте сгоняем в немецкий «базар», там такое отрыть можно! Мне, кстати, нужен новый телефон взамен украденного.
Когда мы уже мчались на окраину района, навстречу грушевой аллее, заканчивающейся огромным ангаром, я предложила:
- Как хотите, панове, но после этого «базара» я зову вас на обед.
«Базар» и представлял собой этот огромный ангар, стоящий аккурат в двадцати метрах от съезда с автобана, ведущего в Германию. Он весь был набит разнокалиберной рухлядью, в которой, действительно, попадались серьезные вещи по смешной цене. Например, телевизор «Сони», не такой уж и маленький, за тысячу восемьсот крон. Или компьютер «Пентиум-4», за две тысячи крон, к которому прямо-таки прилип Мирослав. Павел выбрал себе сушку для белья за четыреста пятьдесят крон, и еще просил скидку. А я забрела в такую даль, рассматривая секретеры, комоды и «стенки», что очутилась почти у самых грузовых ворот, куда привозилось и выгружалось немецкое прошлое. Там я и увидела эту «стенку».Темно-коричневую, орех. Под орех, которым будут выстилать полы в зале. Из четырех секций, две из которых, крайние, были выгнуты – одна - внутрь, другая – вовне. Эта, выгнутая внутрь, имела чистое стекло. Предпоследняя – две стеклянные дверцы. И все, что было под стеклом, имело подсветку из четырех неоновых ламп. Цена светилась и без подсветки – девять тысяч пятьсот крон. Ах, у меня даже и телевизора еще нет! И даже паркет не настелен, под который эта «стенка» подходит! Да и сам паркет еще не привезен!!
- Мирослав! – завопила я, - Брось ты свою игрушку, иди, я тебе что-то такое покажу!!
Безропотно бросил двух продавцов, демонстрировавших «возможности» компьютера «Пентиум-4».Увидел. Ахнул. Сказал, красавица. Сказал, у меня хозяин в знакомцах, попробуем уломать его на восемь тысяч.
Пришел хозяин. Пан Вавричка.
- Гарнитур, - говорит, - привезли только два дня назад, я его еще не успел выставить.
Если я его поставлю в первые ряды – его купят в тот же день. Так что никакой скидки.
- Ну и правильно, - говорю я (вот как надо продавать товар, говорю мысленно) – Могу я сегодня внести залог, а через две недели гарнитур забрать?
- Можете дать мне всего тысячу крон, и я напишу большими буквами на большом листе «Продано», и доставлю Вам его бесплатно, куда и когда скажете.
Я дала четыре тысячи.
44
Ладно, я узбек на осле, но узбек, имеющий собственный мебельный гарнитур!
45
Тысяча крон осталась на обещанный обед.
Но вначале мы заехали к Мирославу, он все-таки купил компьютер «Пентиум-4» за две тысячи, к чему получил рюкзак и кепку «Адидас» бесплатно. Выяснилось, что живет он в однокомнатной квартире, типа «вратницкой» на первом этаже трехэтажного особняка , который недавно прикупил Киям. И дом напротив, наискосок, его же. Умница, Киям. Вкладывает деньги в старые здания, реставрирует их руками Мирослава, потом сдает в аренду. И, похоже, жена Мирослава, Яна, с которой мы тут же и познакомились, уже работает справцем этих зданий. Позвали и Яну на обед.
Ресторанчик располагался тут же, в двух шагах.
Яна и Мирослав заказали по пиву, мы с Павлом скромно по Матони», и стали изучать меню. У меня зазвонил телефон, звонили из «Баумакса». Нельзя ли доставить груз завтра, с утра? Мирослав энергично кивает головой. Можно.
- Ну, мальчики, - говорю, - теперь это на вас. После обеда – я срочно отбываю в Прагу. И так уже лишний день тут гужую. Вот ключи, Мирослав, и, с Богом.
- Все будет в лучшем виде, пани Ирина, ко вторнику можете приезжать, принимать работу.
- Неужели так быстро?
- А что нам? Завтра и начнем. За три дня, самое большее, за четыре – все будет сверкать! - Ты слышишь, Виталик, сверкать?! Не спи, пожалуйста, уже немного осталось, - Да не забудьте, - говорит Мирослав, - кухню и ванную, и все прочее, до последнего гвоздика, мы тоже согласны для Вас сделать!
- Как же мне повезло с вами! – восхитилась я.
Так мы рассыпались друг перед другом в любезностях, уже приступивши к салатам, как вдруг в ресторан влетел крайне возбужденный болгарин Кристо. Мне понравилось, что говорил он с Мирославом по-русски. Выяснилось, что сегодня – оба – и Мирослав, и Павел, должны были быть «на фасаде» какого-то очень важного «объекта». Заказчик рвет и мечет, а Кристо не знает, что ему говорить. И на меня поглядывает, как на русскую мафию.
- Мы покупали материал в «Баумаксе», потом ждали, пока его привезут, теперь обедаем, - невозмутимо отвечает Мирослав, - Садись с нами, пивка выпей.
- Пожалуй, выпью маленькое, - легко соглашается Кристо и перестает руками махать, - А то что-то я перенервничал. И вообще, без вас к заказчику не поеду.
- Поедет Павлик, - решает Мирослав, и уже Павлу, - заодно и пани Ирину завезешь, куда скажет.
Мы с Мирославом съели по шашлыку, а Яна с Павлом по отбивной, и за все вместе, на круг, я заплатила семьсот крон. Мы с Маришкой недавно «У Радницких», съели по незабвенному бифштексу – заплатили девятьсот крон. Теперь еще полгода – ни ногой.
46
- А сейчас начинается тысяча и одна ночь!
- Ира, поедем домой, в такси дорасскажешь, - из последних сил говорит Виталик
Ладно, пока он спит на моем плече в такси, я дорасскажу эту историю тебе, читатель!
Мирослав прощается, и еще раз заверяет, что во вторник я могу приезжать и принимать работу, мы втроем – Павел, Христо и я – садимся в машину и едем в какой-то фешенебельный район где вилла от виллы отстоит на положенные двести соток. а время от времени попадаются и настоящие дворцы, описанию которых не поддается мое перо.
К одному из таких дворцов в лесах, с зияющими проемами арочных окон, и подрулил Павел. Я думала подождать его в машине. Но Кристо сделал приглашающий жест рукой, и я не удержалась полюбопытствовать. Все-таки первый в моей жизни реставрируемый дворец. Я ступила на гравий двора от широко распахнутых ворот, и в глубине двора (дворец возвышался налево) – увидела каменный амбар (надо же, я не знаю, как назвать помещение, похожее на бывшую конюшню) с анфиладой арок, а в одной из арок – видение: белая скамейка на белых цепях, прикованных к белым трапециям, а на скамейке – грузный человек, весь в белом. Вокруг топчутся человек семь молодых людей. Все в черном.
Человек в белом, увидев меня, приветственно помахал рукой, и я – о, ужас! - должна подойти к нему и присесть рядом на эту покачивающуюся скамейку. Я отрицательно мотаю головой, и кричу:
- Могу я сначала войти внутрь вашего дома и посмотреть?
Наклоном головы он разрешает мне это. По массивной мраморной лестнице, отбивающей каждый свой изгиб мраморной же скульптурой, я поднимаюсь сразу же во второй этаж и каким-то чудом обхожу его весь по кругу, залу за залой, состоящих непонятно из скольких углов. Фактом остается то, что я возвращаюсь к тому месту, с которого начала осмотр, и замечаю следующую мраморную лестницу, ведущую в третий этаж. Я не верю своим глазам, я не верю, что какой-либо человек может пожелать себе жить в таком доме. По крайней мере, среди моих знакомых таких людей еще не встречалось. Я не смею подняться выше. Я и так здесь, похоже, непростительно задержалась, стоя в столбняке перед следующей лестницей. Еще подумает хозяин, что я за его колонной какую нужду справляю, и пошлет своих волкодавов вытолкать меня взашей. Почти бегом я бросилась вниз. И села на его белую скамейку. Потому что у меня не было сил стоять.
47
- Сижу на этой чертовой скамейке вот уже второй год, - начал хозяин беседу и поднял на меня тяжелый умный взгляд, - и конца-края этой реставрации не вижу.
- Но это невероятно красиво, - пробормотала я, - Как Вам вообще удалось это, непостижимо, великолепно!
- Черт, всю шею застудил, поворачиваясь на этих работничков, на этих оболтусов, обалдуев этих, - продолжил хозяин, но уже добродушней, - и как только нас с Вами угораздило совершить такую глупость – связаться с этими Теплицами?! – а к нему уже подскочил Кристо и стал услужливо массировать шею.
- Что Вы! – осмелела я, - Это же произведение зодчества, а не дом. Дворец! Если такие люди. Как Вы, занимаются реставрацией дворцов, значит, у Теплиц есть будущее (я уже начала склонять это название, как местные).
- А что Вы делаете в Праге? – прервал он мою оду.
- Продаю картины, - опомнилась я.
- Что-о?
- Продаю картины. Образы, - на всякий случай, по-чешски добавила я. Хозяин не русский, точно. Но и не болгарин. Болгары вон они, галдят на своем в сторонке. А хозяин говорит со мной на чистом русском и без акцента
- Вообще-то я бывший журналист, - вдруг говорю я, - хотя бывших журналистов не бывает. Но я тужу по писательской стезе.
- Что-оо??
- Я пишу рассказы и повести. Публикуюсь в русскоязычных журналах. Вышло две главы в коллективном сборнике. Предложили издать книжку. Я сейчас над ней работаю. Больше половины уже готово, - Боже, и почему я ему все это выкладываю?!
- У меня есть одна…тоже…грузинская поэтесса. (Грузин!) Я Вас с ней как-нибудь познакомлю, - неожиданно говорит он
Мне становится окончательно не по себе.
48
Возможно ли это?
Возможно ли, чтоб такой человек, как этот грузин, разговаривал со мной на равных? Возможно ли, что сегодня Мирослав с Павлом должны были быть у него в десять часов утра, а сами провозились со мной до четырех часов вечера?!
В замешательстве я поднялась.
- Сидите, сидите, - сказал человек в белом.
- Я только спрошу у Павла, - пролепетала я, и бросилась к своему чеху, как к единственной родной душе.
- Сейчас поедем, - успокаивающе кивнул Павел, договорил последние слова Кристо, и направился ко мне. Хозяин белого костюма и белого дворца, хозяин белой скамейки и белого света, легко поднялся для своего веса и тоже направился ко мне.
- Было очень приятно побывать у Вас и собственными глазами увидеть такое, - бросилась я к нему.
- Ничего, еще не в последний раз, - хохотнул хозяин, и я поняла, откуда у него такой правильный русский, -Обустраивайтесь пока. А вам – и он повернулся к Кристо, - если не научитесь дисциплине, поставлю охрану у ворот, и буду выпускать на обед ровно на полчаса. Не умеешь организовать работу – приди и скажи «не умею».
Мы поспешили уехать. Может, Павел и не спешил, но я семенила ножками. Проклятый совдеп! Это благодаря ему – меня тянет прогибаться перед сильными мира сего. Это именно ему я обязана тем, что ни разу в жизни не видела миллиардера
Возможно ли это?
Теплицы!! Место, где можно встретить миллиардера и даже поговорить с ним.
Когда мы сели в машину, и остались вдвоем, я прошептала:
- А и знать не хочу, сколько все это может стоить.
- И не надо, - кивнул он.
- Что же вы тогда с Мирославом говорили про Кияма, будто он весь город скупает?!
- Нет, - засмеялся Павел, - Здесь есть люди и помощней Кияма. И их здесь много.
Приехали.
49
Как мне вмиг осточертела Прага!
Помню, семь лет назад сюда приехала – чуть не падала от счастья на вокзале. И, де, вот они, родные трамвайчики, в которых молодежь уступает место старикам. И родные водители автомобилей, которые не норовят задавить пешехода, а, напротив, уступают дорогу.
Прошло каких-то семь лет, сегодня оказалось, что в трамваях ездят одни бомжи и обалдевшие от восточной экзотики западные туристы. А водители автомобилей уступают дорогу пешеходу потому, что так написано в чешском законе, нарушение закона влечет за собой штраф, вот и все.
Я взяла Владика с собой на Подол, хотя погоды не было. Но он так долго мечтал об этом, что солнце ему и не понадобилось, он плескался в закрытом бассейне у бордюрчика, и время от времени, демонстрировал мне прыжки с тумбы головой вниз, каждый раз падая плашмя животом, я его нахваливала, но рекомендовала живот втягивать, и писала свои записки. Потому что перед самым бассейном я позвонила папе и отчиталась о проделанной работе.
- Что тебе еще останется сделать, когда ты положишь паркет? – прервал меня папа, вот откуда у него такой правильный русский?!
- Мне нужно заплатить мастерам за работу, а потом еще положить плитку в кухню, туалет и ванную (я даже не заикнулась, что у меня есть еще прачечная). Я рассчитывала, что Вероника пришлет оставшуюся за ней тысячу, но она что-то пока молчит. А рабочим платить через неделю.
- Что-то быстро они хотят управиться.
- Обещали так. Папочка, передай мне с Никольской тысячу, я как раз на эти деньги все рассчитала, Никольская послезавтра вылетает в Прагу, и я как раз успеваю ко вторнику.
- А как я эту твою Никольскую найду?
- Я тебе сейчас дам номер ее телефона. В Челябинске. И адрес.
- Хорошо, - сказал он, - я пошлю по этому адресу деньги сейчас же. Валера отвезет.
- Да позвони же сначала! – сказала я.
Удивительно.
Удивительно, но впервые в жизни мой папа думает, что я делаю настоящее дело. И без лишних слов помогает мне. И я думаю, что впервые в жизни делаю настоящее дело. И без лишних слов прошу о помощи.
И, по-моему, только мы друг друга и понимаем на целом свете.
50
Я не узбек на осле, я дочь узбека.