Они возвращались в барак.
День был трудный.
Неудачно стреляный рогач водил их по чащобникам до полного изнеможения, и своего, и преследователей.
Нельзя сказать, что они друзья не разлей вода.
Напарники. Выделили им для охоты один участок на двоих. Относительно недалеко от деревни, в Макаровском ключе.
Всего- то идти, день. Берегут ноги стариковские. Эт как сказать, как посмотреть, что берегут.
До барака то не далеко, да и для других тоже. Наведываются гости непрошенные. Браконьерят, распугивают зверя, в бараке пакостят, кулемки, капканы проверяют. Да куда денешься, жизнь считай, проохотились, скоро на пенсию, кормовые участки молодежь перехватывает. Да и промхозу выгодней молодому отдать перспективный участок. Что возьмешь со старого.
-Как, же ты обнизил его, Антоха? Надо же, грудину ему прострЕлил, и не задел ничего. Кровил сколько. Уморил в мОтало.
- Да, сам, Миша не пойму, вроде и выцелил хорошо. Да с этими винтами оболочечными, беда одна. Помнишь, берданки были. Пуля свинцовая, да с нарезом. Идет как по ниточке, не боится, если и орешина встретится. А эти пули. Травка на пути, и в рикошет. «Лоси» говорят, счас выпустили. Хорошие карабины охотничьи. Пуля там полуоболочечная. Скоро к нам в промхоз должны поступить. Удастся ли нам с ними поохотиться?
Идут старики на ночлег. Солнце на закат. Снежок, недавно выпавший, поскрипывает. Обсуждают охоту неудачную. Столько верст гнали раненого, чтоб добыть. Вспоминают давешнее.
-Стой, Антон! Слышишь? На норах что-то сойки орут, расходилися. Человеку, вроде, быть не должно.
-Да, счас не поймешь, кто, где, когда ходит. Чо иму, сел на мотоциклетку, полтора часа и он тут. Капканы проверил и домой. Пойдем, проверим, кто хозяйничает.
-Дак чо иму, на норах то, делать с капканами. Барсук уж лежит. Если и выйдет в солнцепек, так не угадаешь когда. Если с капканами, так иму надо до ключей ближе. Там, и колонок, и белка держится. На зверя кричат сойки. Не пойму только на кого. Волки? Так не видать их было у нас. Ну, да ведь, чо рассуждать, посмотрим счас.
Идут, продираются через густые заросли леспедиции. Плотно зарос южный косогор этим кустарником. Вот и до нор, известных, осталось полторы сотни метров.
Бэвкнул впереди, совсем рядом, медведь угрожающе. И молча пошел в лобовую атаку. Треск и пляска кустов показывают его путь. А не видно самого, кусты скрывают. Готово уже оружие встретить шатуна сумасшедшего.
- Антон, отпрянь чуток, закрываешь . . .
Поздно! Летит зверь на Антона, не собирается кренделей цирковых устраивать. На задние лапы вставать, да вокруг морды лапкой помахивать. Летит черной молнией. Выстрел! Никакой реакции. Только ближе звериный оскал. Смотрит ствол на медведя, а выстрела нет. Уже чует Антон смрад из пасти медвежьей.
-СТРЕ-ЕЛЯЙ, МАКСИМ!!!!
Выстрел !!! Оглушенного близким выстрелом, сбивает медведь Антона с ног, подминает под себя.
Снег! Листья! Разлетелось все в сторону и затихло. Тишина! Снежинки, взметнувшиеся, на землю падают.
Без движенья лежит медведь. Готов, уши развесил. Не видно под ним Антона, только ноги в олочах выглядывают.
-Елки палки! Антон! Антон!
Тянет, переворачивает котом медвежью тушу дед. Тяжело. До Антона быстрей добраться. Посмотреть, что с ним! Помочь! Перевернул. В крови Антон, лежит без движения.
-Антон! Антон! – набрал снега пригоршню, растирает лицо лежащему. Закраснел снег, тает, бежит вниз струйками кровавыми. Зашевелился, глаза открыл.
- Слава Богу! Ты как? Цел? Ты не вставай пока. Болит где?
-Ё моё! Вот это да-а-а! Грудь болит.
Осмотрел Михаил Антона. Нет на груди у него разрывов, даже куртка шинельная целая.
-Целая грудь у тебя. А ну ка, вставай потихонечку, вылазь оттеда. Пригрелся, ё моё.
Освободил Антон ноги, сел. Потряс головой. Вроде внутри ничего не брякает. Значит целый котелок. Поднялся. Себя осматривает, ощупывает.
-Да целый, холера бы тебя взяла. Миша,- смотрит на напарника - целехонек. Дай ка я морду снежком оботру.
Умылся снегом Антон, утерся тряпицей. Стоит как новый гривенник, ни одной царапины.
Медведь залил его своей кровью.
Одно мгновение отделяло Антона от смерти. Уже мертвый, с простреленной головой, по инерции сбил его нападающий медведь, подмял под себя, не причинив никакого увечья.
Повезло! Если бы не Миша, кранты пришли бы.
Сели, на горячую еще, тушу медведя. Прикуривают руками трясущимися. Жадно дым вдыхают, выдыхают с дымом и паром страх наступивший. Раньше бояться было некогда. Скурили, молча по одной. Посидели. По второй закуривают.
- Чо раз то стрелил?
-Так, не стреляло. Счас посмотрю.
Подобрал карабин валяющийся. Посмотрел и ясно все стало.
- Перекосило патрон на подаче. Вот тебе и техника, твою мать.
-Ладно, поздно уж, на технику лаяться. Давай посмотрим, чо этому лешаку не спалось в берлоге теплой. Чо он, по снегу то, шастал. Вот он, наверно, и был на норах, раскопать хотел барсука, по мерзлой то земле. Отощал здорово. Ох, ты! Во, посмотри. Вот и причина вся.
На задней ноге, старая гноящаяся рана от пули. Какой уж тут, к черту, жир нА зиму.
-Слава Богу, что мы убили его, беды мог наделать много. Он бы до января бы еще проходил, а может и больше, прищучил бы кого из этих капканщиков. Стервецы, они ж его, наверное, и стреляли по осени. Добыть же надо было раненого. Эх, охотнички. Ну, чо, надо разделывать.
Худой не худой, а работа такая. Нужно все сделать, как полагается. Сняли со спин котомки, оружие на сучки повесили, костерок налаживают. Остановился вдруг Антон, как вкопанный. Сел на мертвого медведя, опять прикуривает, руки ходуном ходят, спичку зажечь не может.
-Антон, чего тебя опять засудомило? Опять чтоль, поздний страх забрал?
- Миша, родной, как же ты через меня - то попал в него? Я же от тебя его загораживал.
Вот место где ты стрелял, я вот где стоял, медведь отсюда шел. Тебе и выцелять то негде было.
Бог ты мой, засудили бы тебя, если бы меня убил. И защитить тебя было бы некому. Как пить дать, впаяли бы лет пять, самое малое.
- Хе – хе – хе . . . Тебе то уж было бы все равно.
Медведю вон башку как разнесло, а от тебя только лоскуты от фуфайки на морде медвежьей были бы.
Вот медведь бы спужнулся, если лоскуты с твоим дерьмом ему на морду повесить. Хе-хе-хе.
Чо сщас – то пугаться, аль жалеешь, что не попал в тебя? Хе-хе-хе. Вставай, народный заседатель.
А я думаю, чо ты орешь мне официально так, как по паспорту – стреляя-яй, Максим.
Пародирует Миша, как Антон кричал в миг опасности.
-Ха-ха-ха! Да уж заседатель, горшок носить с собой надо неделю. Заседать. Ха-ха-ха. Ладно, Миша, давай работать.