Тяжёлые крупные капли холодного осеннего дождя застучали по обветшалому подоконнику, врываясь в шумно распахнувшееся очередным порывом пронизывающего октябрьского ветра окно. Когда-то давно Мария Александровна говорила: «Это ветер перемен…», но жизнь прошла, а долгожданных перемен так и не произошло.
С трудом поднявшись с потёртого покосившегося кресла, она медленно побрела по скрипучим, много лет не крашенным половицам, слушая звуки старого, ветхого, готового в любой момент развалиться, дома. Мария Александровна прожила в этом доме всю жизнь. Хотя прожила она эту жизнь, или жизнь просто прошла мимо – сейчас она не могла сказать точно. Минуты радости, счастья, боли, отчаяния, горя, тоски, а теперь и годы одиночества – всё делила она с этим домом.
Дойдя, наконец, до окна и прикоснувшись старой морщинистой рукой до ставен, она вспомнила, как когда-то давно, будто в другой жизни, всегда светило солнце, дом гудел, заполняясь радостным, заливистым смехом, и всё вокруг цвело и пахло. Мария Александровна стояла у распахнутого окна, капли дождя осыпали её с ног до головы, но она была не в силах закрыть его. Она смотрела вдаль и вспоминала каждую деталь прожитой жизни.
Вдруг где-то в глубине дома зазвонил телефон. Тусклые глаза пожилой женщины на миг озарились пламенем надежды, приобретя прежний ярко-голубой оттенок. Она рванулась к источнику звука, но, поскользнувшись на мокром от дождя полу, упала возле окна. Пытаясь встать и путаясь в длинных юбках, Мария Александровна не чувствовала ничего, кроме паники, смешанной с тихой несмелой радостью. Ей удалось подняться, и она уже бежала по гулкому холодному коридору, глотая слёзы, превозмогая боль и ненавидя старость, которая мешала ей как раньше, в молодости, в два счёта оказаться у телефона. Она уже видела телефон, который становился её другом лишь в те минуты, когда его громкая трель разрезала пустую глухоту дома. До него оставалось всего два шага, когда, издав последний звук, телефон замолк. Не смея в это поверить, Мария Александровна схватила трубку и начала кричать, однако в ответ слышались лишь протяженные гудки. Её накрыли тоска и отчаяние, ещё больше ненавидя старость, своё тело и свою жизнь, не имея возможности заглушить эту дикую боль в душе, старушка опустилась на пол возле телефона, который в часы безмолвия вновь становился её врагом, и горько зарыдала.
Месяцами она ждёт этот один-единственный звонок, который становится её утешением, маленькой тёплой искоркой в почти закончившейся жизни. Как долго потом она вспоминает и воспроизводит в памяти каждую фразу, каждое слово тихими одинокими вечерами, аж до следующего звонка. И вот сейчас она не успела…. Не успеть – это самое страшное для Марии Александровны, самое-самое. Каждый свой день она проводит рядом с телефоном, боясь пропустить момент или не успеть. И вот именно сейчас…. Никакие катастрофы не были сравнимы с той болью, которую испытывала эта пожилая женщина, сидя возле телефона, и рыдая взахлёб, словно ребенок. Она всё ещё держала в руках телефонную трубку, безмолвно умоляя её дать ей ещё один шанс, словно ничего дороже у неё в этом мире больше нет. Её душа устала бороться, ждать и надеяться, не было сил даже встать. Всё ещё прижимая к груди телефон, она смотрела через грязное стекло на небо, на тёмные грозовые тучи, на отрывающиеся ветром разноцветные листья и улетающие с ним в страны, неведомые ей, и слушала тихий, неравномерный стук своего сердца… . Глаза Марии Александровны вновь потухли, но теперь уже навсегда.
А где-то далеко, за много тысяч километров, сын Марии Александровны, вздохнув, положил трубку, так и не почувствовав, что только что он потерял самого родного и самого важного на свете человека….