Это было где-то так далеко…когда-то так…кажется недавно… Или, всё же, это было давно?
Читаю сквозь закрытые глаза строки памяти, а в ушах негромкий вкрадчивый голос звучит.. такой тёплый, родной, что хочется заплакать и прижаться губами к руке. Попросить у Неё прощения за всё. За то, что было и не было. Без колебаний разорвать этот мир, вырываясь за пределы времени для того, чтобы это никогда не прекращалось. И эти прекрасные глаза, с нежностью и лёгкой грустью глядящие на меня... И всполохи огня в камине, неторопливо поедающие сухие дрова...
Она не ждала тогда нужных слов, не ждала обещаний. Она просто ласково поглаживала мои волнистые волосы. И соглашалась со всей той чепухой, что я тогда нёс. Не просила ничего.
А я всё равно обещал. Обещал, что вернусь, что обязательно вернусь в назначенный срок. Обещал, что всё будет по новому, всё гораздо глубже, чище, светлее, иначе.
А потом… минуты, дни, века, тысячелетия… А "потом" просто нет.
Потом я сижу и вглядываюсь в тонкий листок, играющий бликами на свету. Эта старая фотокарточка, потерявшая свой цвет, но он ей не нужен, там его и так много. Там море. Оно такое бушующее и рокочуще восторженное. Волны несутся на тонкую полоску берега и взрывают песчаную гладь, уносясь с позором прочь.
Она уверенно стоит в бесконечной пенистой волне, и улыбается объективу. Ветер швыряет волосы ей в лицо, а она лишь смеётся раскинув руки-крылья. Вся такая прозрачная и хрупкая, такая неудержимо блистательная, как серебряная струна, пронзительной мелодией застывшая в сердце.
И я вновь лечу навстречу к ней. Туда, где волнуется море, туда гда чайки неистово разрывают сердце, предвещая расставанье… Как сейчас вижу… Румяный персик сочится в её руке, растекаясь янтарными ручейками по её губам, щекам, шее…
Мой взгляд замедляется. Фотография выпадает из руки. Но она уже не нужна. Я уже бегу к точёной фигурке в лёгком сарафане, лечу, на ветру роняя фуражку… И она, улыбаясь, машет мне рукой, раскрывая передо мной поток чистого света. Это её душа, я это точно знаю.