В ОЖИДАНИИ ЧУДА........
Снова жить ожиданием чуда,
Возрождаясь, как Феникс, из пепла.
Жаль, вот только любовь – не простуда,
Не пройдет за неделю. И где-то
Мое счастье опять заблудилось…
Но искать его больше не буду.
Мне бы просто найти в себе силы
Снова жить ожиданием чуда.
Неизв.автор 24.12.2002 г.
Век рыцаря.
Солнце клонилось к земле, скрываясь постепенно за покрытым густой травою холмом. Тут внизу в ложбине громоздился лес. Сотни развесистых, с невысокими стволами широко раскинув ветви, стояли дубы, которые, быть может, были свидетелями величественного похода древнеримского войска. Они простирали свои узловатые руки над мягким ковром великолепного зеленого дерна. Местами к дубам примешивались бук, остролист и подлесок из разнообразных кустарников, разросшихся так густо, что они не пропускали низких лучей заходящего солнца; местами же деревья расступались, образуя длинные, убегающие вдаль аллеи, в глубине которых теряется восхищенный взгляд, а воображение создает еще более дикие картины векового леса. Пурпурные лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь листву, отбрасывали то рассеянный и дрожащий свет на поломанные сучья и мшистые стволы, то яркими и сверкающими пятнами ложились на дерн. Из-под огромного камня у самого подножия холма бил тонкой прохладной струйкой звонкий ручей.
По одной из аллей двигалась живописная конная группа. В авангарде шагом чинно шествовали двое гнедых коней. Солнце играло своими золотыми бликами на их гривах и холёных крупах. Их всадники были, судя по одежде, знатного рода. Совсем юная девушка-подросток в тёмно зелёном платье и вуали сидела в женском седле, неуверенная, смущённая, погружённая в свои мысли. Другого коня украшал собой высокий светловолосый мужчина в чёрном камзоле и плаще. На подсумке его скакуна красовался герб местного герцога. Следом за парой так же неспешно двигались пятеро слуг и двое оруженосцев. На их куртках был вышит чьими-то заботливыми и искусными руками всё тот же герб. Мужчина выглядел печальным, на его решительном лице читалась вся тоска мира. Как развивается вуаль на юной Леди. Он смотрел, не отрываясь на девушку сидевшую в седле. И весь мир исчезал, растворялся, мерк. Он сопровождал невесту своего сюзерена. Юна, прекрасна, легка… Она повернулась, и её васильковый взгляд навсегда запечатлелся в сердце рыцаря. О! Как он хотел сейчас же умчать её далеко и надолго… Но долг… он был человек долга он не мог так поступить со своим сюзереном.
Он доставит свою прекрасную спутницу ко двору герцога. Как бы ни было тяжело. Как он мог! Он верный друг, проверенный в боях и пирах, так неосмотрительно влюбиться в невесту герцога. Рыцарь для себя уже всё решил. Он испросит у герцога разрешения отправиться в поход. Лучше погибнуть в бою, чем видеть любимую с другим. Ах! Ну, почему он не спросил её! Она только раз взглянула в его глаза… один лишь раз, и на всю жизнь её сердце осталось рядом с ним. Когда он погиб в атаке оно умерло вместе с ним. А тело… тело жило ещё шесть долгих лет… шесть мучительных лет.
Век менестреля.
Высокий юноша с соломенной шевелюрой, с ясными ярко синими глазами вошёл в город, такой же бродяга, как сотни других. А за его спиной была гитара, старая потрепанная временем подруга. Стража пропустила певца, даже не спросив пошлины. Менестрель, он ведь как ветер, разве можно брать с ветра или с птицы, что поёт на ветке весной, деньги. Ему был дан удивительный дар извлекать из деревяшки волшебные звуки, и награждать слушателей изумительными звуками льющимися прям из его души.
Король нищих - менестрель. Его обожала толпа ровно столько, сколько звучала его гитара, но толпа тут же забывала своего господина, стоило музыке умолкнуть. Сколько их было в его жизни, таких вот случайных городов? С тех пор, когда его, босоногого мальчишку-сироту, подобрал музыкант. Подобрал, обучил и отправил по миру с гитарой.
Когда он вышел на площадь, вокруг него тут же собралась толпа, безликая, дурно пахнущая толпа. Он коснулся струн. И этот сложный живой организм, жуткий монстр, чудовище способное поглощать личность, уничтожать неугодных и даровать блага тем, кто заставил это существо полюбить себя , затихая вслушивался в звуки, ещё только зарождающиеся. Менестрель настроил гитару и заиграл. Сначала просто мелодия потекла по грязным улочкам и домам, очищая их от скверны, затем к ней прибавился голос и теперь даже души людей стряхивали со своих крыльев грязь и копоть.
Люди, затаив дыханье, боялись вдохнуть в себя воздух, чтобы не прервать эту песнь слушали. И сердца их очищались, души вновь обретали крылья, белоснежные, лёгкие, как в детстве, крылья.
Глаза менестреля внезапно встретились с глазами девушки, у неё были потрясающие глаза. Такие глаза бывают у тех, кто увидел чудо, словно в её сердце, что-то ожило и забилось, как младенец в утробе матери, когда его песня коснулась её. Он пел долго. Не отрываясь, он смотрел в её глаза, как бы пытаясь насмотреться. Потом снял с головы поношенную шляпу и пошёл по толпе, сверженный король собирал дань со своих недавних подданных. В шляпу сыпались медяки. Поравнявшись с ней, он остановился, замер на секунду, но… Он же простой бродяга, создающий видимость королевства, он король только пока поёт. Он бездомный нищий, одиноко бредущий по пыльным дорогам. Разве может бродяга позвать с собою такую девушку, девушку с чудом в глазах. И потому он медленно, словно во сне, пошел дальше и дальше к воротам, вперёд, не оглядываясь, прочь.
Незнакомка осталась там позади на площади. Кто-то прикоснулся к её плечу, она вздрогнула и пошла за человеком в чёрном плаще. Она шла, и уже не было желания сбежать, умолять о пощаде. Глаза и голос менестреля это всё что занимало мысли девушки. Как хорошо, что перед казнью она встретила его. Музыка звучала у неё в ушах, и ей казалась всё, что было с ней раньше, вся её жизнь, была грязным отвратительным сном. До самого конца она была с музыкой, она была счастлива.
Век кардиналов.
Раскрыв глаза кардинал поднялся из огромного дубового кресла. Он и не заметил, как задремал в нем у письменного стола. Последние десять лет он плохо спит, сон не идёт, а если и удаётся заснуть, то не на долго. Нет, совсем не так должны спать праведники. Встав на ноги, пожилой мужчина с сединой на висках в кардинальской мантии и тонзуре пошел к распахнутому окну. Ему принадлежала самая лучшая комната в аббатстве, просторная с отдельным входом и выходившая окнами в сад аббатства. А в этом саду было на что посмотреть, буйная зелень деревьев затеняла тропинки, кусты роз в вазонах благоухали так, что их запах доносился в комнату, а их разноцветье и разнообразие навевало мысли о райских кущах.
Старик вдохнул ароматы сада, и, закрыв глаза, подставил морщинистое лицо ласковым лучам утреннего солнышка, он прислушивался к дивным голосам птиц, звукам города раздававшихся где-то вдалеке за стеной ограждавшей умиротворение прибежища от мирской суеты. По тропинке в сторону церкви неспешно плыла женская фигура укутанная, несмотря на жаркое лето, в чёрные шелка. Кардинал вздохнул тяжело, до боли в груди. Вот уже десять лет она приходит к нему на исповедь раз в год. С тех самых пор как баронесса похоронила своего престарелого супруга. Она так больше и не вышла замуж. Резкая боль снова охватила сердце кардинала, невыносимая мука продолжалась уже так долго, должно же было, это когда-то закончится. Зачем ему послано это испытание, теперь, когда поздно что-то менять. Но что он может? Он священник она баронесса. В самую первую встречу оба поняли они вновь вместе… и вновь меж ними непреодолимое препятствие. И ничто не может измениться. Они так близко и так далеко… Он знал, она чувствует, то же что и он, нет, он не задавал вопросов, просто это было в воздухе, во взглядах, в душах.
Нужно идти, встретить проводить … Больно! Пол поплыл под ногами, и помчался на встречу, потолок закружился, грудь горела огнём… Не вдохнуть! Нет! Сегодня он не посмотрит в её глаза такие бездонные и такие мудрые. Последняя мысль вспыхнула и только она и осталась важной существенной осязаемой: «В следующий раз!»
Все горожане скорбели по ушедшему восьмидесятилетнему кардиналу. Но быт взял своё и вскоре только один человек безутешно проводил время у его склепа. Она молча сидела и сожалела лишь об одном ей больше не смотреть в его глаза такие бездонные и такие родные.
Век мореплавателя.
Мальчик очнулся ото сна и первым делом стал искать себе пристанище. На большом торговом судне всегда найдётся укромный уголок. Он облюбовал себе местечко на корме, под навесом. Тут его возможно до вечера не найдут, а как стемнеет, он попробует найти себе еды. Почему он решил сбежать из дома в море, даже он сам не знал. Но вот уже год море манило его, звало за собой. Врядли дома скоро заметят исчезновение ещё одного рта, а если и заметят, то искать не станут. Как не стали искать его старшего брата слинявшего из дома год назад с пиратами. Из своего убежища сорванец видел только небольшой кусочек моря и пирс.
Судно готовилось к отплытию, матросы суетились, все громче слышался шум падающих на пирс гребней. Плавные недавно волны на начинающемся мелководье вырастают, заостряются, огрызаются пенными барашками, вспыхивают белыми фонтанами брызг. Каскады брызг уже стали долетать до русоволосого мальчонки, волны наваливались с борта, наскакивали, словно голодные псы, зависали над пирсом, высматривая, куда бы ударить... Сердце ребёнка билось, готовое выпрыгнуть, казалось его стук вот-вот услышат матросы, но среди набегающих зеленоватых волн, пряного дыхания моря и летающей по воздуху горьковатой пены никому не было дела до малолетнего зайца.
От переполнявшего душу волнения и голода мальчик впал в забытьё. Так свернувшегося калачиком его и нашёл капитан судна, уже в море. Стараясь не разбудить парнишку, он взял его на руки и отнёс в каюту. Уложил на кровать, укрыл мальчонку, уже порядком продрогшего, тёплым одеялом, а сам сел в кресло и занялся картами. Дома капитана ждала красавица жена и трое прелестных дочек-погодок. Как-то сразу не раздумывая он решил что возьмёт ребёнка в дом и воспитает, и передаст ему морскую науку, а потом и своё судно. Малыш напомнил капитану его самого в детстве.
Через месяц судно подходило к родному городу. Море в его зеленом обрамлении кипарисов, и в строгой оправе желтоватых прибрежных скал было горделиво спокойным. Как мерцает миллиардами искр и бликов его разноцветная поверхность, как играет на солнце каждый камешек на его берегу! За месяц ребёнок отъелся и успокоился, сейчас его глаза светились радостью. Здесь вокруг всё пропитано солнцем: и бежевая дымка, и серебристый ручей с гор. Луга золотятся солнечной росой, и ослепительно горят горы. Шелестящие морские волны плещут и переливаются, тысячами тысяч искорок. Как картинки из какой-то другой, сказочной жизни прошла секунда, минута, наваждение не исчезло. Теперь это его дом, тёплый приветливый, наполненный заботой и любовью. Звенели цепи, хлюпала вода, воздух наполнялся какими-то скрипами, приглушенными голосами и музыкой, высокие голоса морских птиц, рокот набегающих волн и шорох уходящих, гудение ветра и глухие, невесть откуда приходящие, пульсирующие звуки моря, эту мелодию невозможно забыть. Прислушавшись мальчик услышал, в шёпоте волн: «Дома, дома, дома» .Морская бездна прикоснулась и к нему, подарив частицу своего величия и силы.
На берегу он увидел женщину, держащую на руках ребёнка, у её ног стояли ещё двое девчушек. Почему-то он сразу понял это МАМА, именно так он будет её называть. Как хорошо стало на сердце, легко и радостно. А когда эта чудесная женщина присела рядом с ним и заглянула в глаза своими добрыми лучистыми глазами он окончательно успокоился, ему не нужно было больше никого искать он ДОМА. ОНИ ВНОВЬ ВМЕСТЕ!
Век художника.
Утреннее солнце ласково поглаживало дома и скверы, редких прохожих и птиц, снующих в поисках завтрака. Город медленно просыпался, стряхивал призрачную вуаль дремоты. Свежий южный ветерок играл листвой и ветви деревьев перешёптывались: «Доброе утро! Доброе утро! Доброе утро!». Ароматы цветов и недавно скошенной в сквере травы разносились в округе, постепенно смешиваясь с запахом свежеиспеченного хлеба из булочной, запахом свежей кожи и ваксы из будки сапожника, запахом зелени и овощей с лотка зеленщика, запахом пряностей и благовоний из лавки Абу. Всё это великолепие ароматов венчал собой нежный свежий бриз с реки, огибающей город.
Он поднялся в мансарду своего дома, в свою мастерскую. Этот дом он купил себе сразу после выгодной женитьбы. Сейчас художник был стар мало писал, но было замечательное время … Он был молод, весел его юная жена, дочь городского главы, стала для него помимо всех благ, что даёт женитьба ещё и билетом в высший свет, а значит, способствовала получению хороших заказов. За первых два года он, благодаря своему таланту и дальновидности, утроил капитал супруги. Тесть был человек прогрессивных взглядов и гордился тем, что его зять художник. Снобы быстро умолкли, сплетники прекратили судачить о том, что де он купил мужа своей дочери, когда увидели работы молодого художника. Они были во истину великолепны! Потрясали глубиной, настроением и невероятной чувственностью. А он всю жизнь ждал чего-то, спроси его тогда кто-нибудь: «Чего ты ещё ждёшь?». Он не смог бы ответить, но сейчас, поднимаясь по витой лестнице, вдыхая сумасшедший аромат жизни, он знал, ради чего ВСЁ было.
В мастерской стоял не убиваемый запах красок, холстов, растворителей к нему примешивался стойкий запах пыли и давно увядших цветов, принесённых сюда невесть, когда для очередного натюрморта, да так и забытых благополучно в углу. Он встал к мольберту. Утренний солнечный свет, проникающий в многочисленные окна мансарды, рождал удивительные видения и всегда был лучшей из муз, но сейчас на него смотрели глаза, ставшие за последних три года главным вдохновением старику. Маленькая девчушка с кукольным личиком и ясными лучистыми глазами, в которых жило, плескалось и переливалось всеми цветами радуги ЧУДО. Самое настоящее чудо. У старого художника было двое сыновей и пятеро внуков. Он искренне любил своих домочадцев, но внучка занимала теперь все его мысли, горела ярким неугомонным солнышком, радовала каждым своим шагом, каждым новым словом. И ребёнок отвечал деду тем же, с младенчества никто из домашних не мог справиться с её слезами так же быстро и не мог её развеселить. С дедом было интересно везде и в мастерской, где разрешалось играть с разноцветными баночками и разными тряпочками, и в гостиной среди странных тёть и дядь, и в сквере, где можно вдоволь бегать и забираться на ветви деревьев.
Он всю жизнь ждал встречи с ней, всё что было сделано до её появления было для неё, он ещё много сделает для Неё. А сейчас важно было закончить подарок ко дню рождения, самому благословенному дню в его жизни.
Век революций.
По длинному выкрашенному в казённый цвет коридору огромными шагами шёл мужчина. Он спешил в лабораторию, строители заканчивали последний уровень «объекта» и ему как руководителю необходимо было тщательно следить за процессом. Любая мелочь могла обернуться катастрофой в будущем, во время использования здания по назначению.
Вот уже несколько лет они с сестрой близняшкой любуются красотами Новгородчины. Холмами, извилистыми реками, ручьями и удивительными лесами, полными ягод, грибов и зверья. Они бродили по окрестностям и дышали той красотой и величием, что окружали их. Это конечно не приветствовалось руководством, но они посещали монастырь, расположенный рядом с возводимым, по их с сестрой проекту, комплексом. Старый, построенный ещё в 1706 году, он стоял особняком. Тёплое это место было, такое же умиротворённое, спокойное как они сами. Тянуло их это место, привлекало ещё и потому, что знали они оба ЧТО за «объект» строят. Они никогда это не обсуждали, то зудящее чувство тревоги, возникавшее каждый раз, когда они соприкасались напрямую или косвенно со своим детищем. Хотя они вообще мало говорили. Им это было не нужно.
С младенчества они с полу-взгляда понимали друг друга. Говорили глаза, жесты, зачем же ещё слова? Сторонним наблюдателям всегда казалось что эти двое читают мысли друг друга. Поэтому когда встал вопрос кому доверить разработку и дальнейшее воплощение проекта секретного объекта, довольно быстро было принято решение в пользу двух неразговорчивых родственников. Их спокойствие и где-то даже хладнокровие убеждало окружающих в том, что им можно доверять, но, не смотря на это, их сотню раз проверили «особые органы», им пришлось подписать море бумаг о «не разглашении». Кого-то из их коллег инженеров это возможно и оскорбило бы, но брат с сестрой настолько были погружены в какую-то свою жизнь, что попросту не обращали внимания на всё это. Умиротворением заражались от них все, кто так или иначе соприкасался с ними. Чувство полного покоя, когда не нужно куда-то бежать, что-то искать, пронизывало их комнаты, в избе в которой они поселились, на время строительства, их семьи, их рабочие кабинеты. Учитывая долгосрочность проекта, они забрали супругов и детей с собой. Хоть на дворе давно бушевала научно-техническая революция, очередная из революций в этом не спокойном веке, при виде них не то что у монахов из монастыря, но и у простых строителей возникали мысли о том, что случается так и на двоих одна душа это не сказка, не вымысел. Масла в огонь подливала ещё и их не вероятная внешняя схожесть.
Это большая удача найти друга с которым всё пополам, а родиться в один день и час с таким другом это невероятное почти мистическое везение. Не удивительно, что и в остальном, им везло и успех сопровождал их повсюду, а теперь вот привёл сюда в пустынь… не зря, ох не зря они тут вместе вдвоём…
Век политика.
Он стоял у глыбы из стекла и бетона. Огромное здание возвышалось над улицей и пугало и привлекало взгляды. Особый интерес у зрителей вызывали люди переступавшие порог здания. Тут творилась политика. Он с юности мечтал тут работать и вот он, вчерашний студент политолог, молодой помощник депутата. Причастность, хоть и косвенная, к клану в буквальном смысле слова избранных, будоражила все чувства. Он стоял и упивался этим утром его первого рабочего дня. Он обязательно станет величайшим политиком столетия. Есть цель, есть вера в себя, а препятствий не видно на милю. Разве что…
Да он не женат, а семейная жизнь обязательна. А нужно не просто быть семьянином, а образцово показательным семьянином. Но вот только для вида жениться он не хочет и для карьеры тоже. Когда встретит девушку из сна, он в тот же день женится на ней. Если бы только его друзья и знакомые знали, что их товарищ такой прагматик крепко стоящий на ногах, человек которому не свойственны сантименты, влюблён, они бы поняли, на сколько, плохо его знают. А если бы узнали, что он влюблён в сновидение, могли бы в серьёз усомниться в его нормальности.
В первые он увидел её во сне, когда ему было пятнадцать. Уже тогда мальчик отличался хорошими способностями к аналитике и без труда провёл параллель между прочтённым на ночь рыцарским романом и сновидением. Около года его преследовали сны о благородной леди в зелёном дорожном платье на вороном коне, а потом эти сны как в калейдоскопе стали меняться… Страны, города, деревушки и люди говорившие на разных языках всегда одно и то же: «Она рядом оглянись». Удивительно не то что он всегда понимал тот язык на котором общался во сне, а то что видения были яркими красочными со всем набором чувств, запахов и звуков. Ни одна 3D игрушка не способна такое воспроизвести.
Первый рабочий день прошел в беготне, не было и минуты свободной, он даже не помнил пообедал ли он. По дороге домой его переполняли физическая усталость и удовлетворение – день прошел не зря.
На скамейке в сквере напротив дома сгорбившись сидела девушка. Руками она опиралась на колени голова безвольно болталась. Сердце ёкнуло: «Да, жива ли она!». В два прыжка он пересёк улицу и оказался у скамейки.
-Вам плохо? – с тревогой спросил он
-Угу! – промямлила девушка, не поднимая головы – очень плохо, с парнем поругалась вдрызг, сосед как всегда меня игнорирует!
-А сосед-то причём?
-Я с детство влюблена в него. Ох. – она по прежнему рассматривала свои туфли.
-Может скажешь ему…
-Что бы я! Перва… - она резко вскинула голову и осеклась.
Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди «ОНА!» звенело в голове.
-Ты!
-Я.
-Ещё пятнадцать минут есть успеем?
-Что?
-Расписаться.
-Как расписаться?
-Паспорт с собой?
-Да. Конечно.
-Вперёд!
-Я конечно, как любая девушка мечтала о замужестве, но …
-Значит так! Я это серьёзно. И на века! Ты мне веришь?
-Да. Даже странно, но да.
-Вот ЗАГС. И у нас десять минут на убалтывание тёток и решение всех нюансов. Да, в ближайшие выходные у нас венчание. Медовый месяц проведём скромно, но это только пока… нужно дождаться моего отпуска. Всё будет хорошо!
-Я знаю.- она положила голову ему на плечо и блаженно зажмурилась. Впереди вся жизнь и целый мир, чтобы его обойти, облететь, обнять.