Вступление.
Это я нашёл в его каморе после всего случившегося. Лишь последние записи Пьера. Остальное пропало без вести.
1.
«Сегодня была казнь. Жалостливого вида лысеющий пухлый мужичок. Я видел страх в его глазах, маленьких, чёрных, умоляющих о пощаде. На плахе он обмочился! Слабак!.. Конечно, я знал, что он не виновен, но такова уж моя работа… Каждый раз, когда я подхожу к обречённому, я задаюсь вопросом, почему бы его не убить? За что ему надо оставить жизнь? За жалостливые глаза? Нет! Сколько таких глаз уже не смотрят, благодаря мне, и сколько не будут ещё смотреть?…
Я наступил в его ссаку! Разозлился. Грубо натянул ему мешок на голову. Он всхлипывал, кричал чего-то… Наивный…
Брызг его тёплой, густой крови кинул на мои руки свой жар. Как я люблю такие моменты! Люблю этот солёно-притарный запах!… Когда я подбирал голову, я заметил, как сжимались и разжимались в судорогах его пухлые пальчики… Он виноват хотя бы за то, что испачкал мой топор!
Моча смешалась с кровью. Но убираться – не моё дело.
2.
Сегодня скучно. Сижу в своём подземелье, заливаюсь пивом. Я никогда не понимал, почему жизнь так скучна, когда тебе скучно, и весела, когда тебе весело? Неужели нет постоянства? Сегодня мои стены пахнут плесенью и хмелем, завтра – пОтом женщины, послезавтра – кровью… И ради этого я живу? Хм… и мой ответ – да! По-другому я уже не могу…
3.
До меня дошли слухи, что сегодня вечером приведут ещё одного еретика. Эти инквизиторы, христосовы собаки, они не понимают что ли, что мне дела нет до их обвинений! Мне надоели пытки! Неужели нельзя просто убить? Они ещё и командуют мною, скоты, сукины дети! Терпеть не могу, когда их жирные хари зачитывают свои приговоры, воняющие воском и сургучом…
Они вечно командуют мной! Указывают что делать и когда! Ублюдки!
Боже… я пишу и кричу… Мне кажется, что я схожу с ума… Нет, это всё пиво!.. Когда мне нечего делать, я пью… Где топор?! Где мой топ…(запись обрывается).
4.
Уже поздняя ночь. После пыток пьянь вышла из моей головы. Я опять изуродовал моего «пациента». Мне не приятно пытать… Самое неприятное было разрезать его дёсны и втирать в раны соль с песком…
Делать нечего… Больше пить сегодня не буду, лучше пойду, подышу воздухом. Сегодня очень красивое небо…
5.
Я не выспался. Вчера, пока гулял, продрог. Ночью подморозило. Утром была казнь. Смерть красива! Она взлетает вверх туманной птицей алого пара!..
Мой верный друг затупился, надо бы его заточить, но руки дрожат со вчерашней попойки… Господи, как я вчера изуродовал того парня. Он умирал гордо, с переломанными конечностями, распухшим лицом, изо рта сочился гной, дёсна разъело. Но глаза… Мне было стыдно его убивать, он был так молод… За что мне это…
6.
Вечер. Я постепенно напиваюсь. Опять. Хочу женщину. Да, сейчас допью пиво, пойду к шлюхам…
7.
Сегодня вечером я был на вечерней молитве в соборе. Я стоял у входа и смотрел на людей. Они были беззаботны, спокойны. Но я-то знаю, что не всё так безоблачно, как они себе это представляют. Почему? Почему именно я это знаю, за что мне это…
Вечером выпал снег. Но ночью распогодилось, и небо взглянуло на землю тысячью своих глаз. Глазами Господа оно смотрит на нас. Сейчас уже под утро… Днём у меня было хорошее настроение, потому что вчера был один из немногих дней, когда мне не пришлось одевать маску. А так всё пытки, казни…
Я понял, что даже не помню, как стал палачом. Я не помню своего отца, мать. Помню, что я рос здесь, в нашем соборе. Когда-то я посещал молитвы каждый день, утром и вечером… Научился грамоте в церковной школе… Но так и не могу вспомнить, почему именно мне выпала эта участь – стать палачом. Видимо так сложились обстоятельства…
Вот уже два дня не могу выкинуть из головы того парня, которого я казнил позавчера… У меня такое впервые… До недавних пор я любил убивать, сегодня это отошло на второй план. Конечно, и сейчас иногда мне доставляет удовольствие горячий запах густой крови. Да. Раньше я не видел причин, почему бы не убить человека, а теперь… Не знаю… Мне кажется, я схожу с ума… У меня такое предчувствие, что я плохо закончу.
Сегодня не пил. Надо заточить топор…
8.
Я каждую ночь вижу спящий город. Он так прекрасен в своём сумеречном забвении, так спокоен, безмятежен. Он завораживает, накрывает своим терпением и тишиной. Я закрываю глаза и вижу алую пелену. Каждую секунду своего существования я накрыл глухой маской с прорезью для глаз. Мне больно. Я пишу и плачу! «В руце твои, Господи, Иисусе Христе, отдаю дух мой...(запись обрывается).
9.
Вечер. Недавно приходил инквизитор, сказал, что завтра утром приведут ведьму. Мне хотя бы будет, чем заняться. Хоть я и не люблю пытки, но это всё же лучше, чем попросту убиваться. Дьявол!!! Я вновь хочу крови! Я желаю вонзать, вспарывать, резать! У меня перехватывает дух, когда я заношу топор. Да. Он, пожалуй, мой единственный друг, всегда понимает и любит. Маску же я ненавижу!
10.
С минуты на минуту должны привести ведьму. Говорят, она молода! Это к лучшему. Но как же мне противно наблюдать эти слюнявые жирные хари инквизиторов! Единственный нормальный человек, это, по-моему, церковный писарь. Хороший малый. И как он только выносит постоянное общество этих фанатичных собак! Я бы не смог. Я и так уже на грани…
Слышу шаги. О! Кричат. Нельзя, чтобы они видели эти записи. Интересно, хорошо ли заточен топор…
11.
Нас ищут.
Эта ведьма… Её привели сегодня утром. Ей всего лишь 17 лет. Эта девочка божественно красива. Сейчас она спит у костра. Как фантастично блестят её тёмно-русые волосы в отсвете огня! Я укрыл её своим плащом. Мне холодно.
Когда её привели, приковали к пыточному столу и приказали пытать, я понял, что это конец… Я поднёс раскалённый уголь к её уху и понял, что не смогу. На меня кричали, этот инквизитор! Но я не мог. Потом он пнул меня и… я не вытерпел… Я кинул уголь в него, потом схватил топор и вогнал его в бритый череп этой церковной скотине! Его голова лопнула, как спелый арбуз. Мозг серо-жёлтой жидкостью, вперемешку с кровью, брызнул из своего хранилища! Красиво!! Я был удовлетворён. Бешеной купелью закрутились мысли в голове… Кураж! Захотелось убить писаря, забрызганного кровью, свернувшегося калачиком в углу. Я занёс топор… Но, что-то меня остановило… Плач. Девчонка рыдала. Тогда я освободил её, и под видом нищих отца и дочки мы вышли за стены города. Мне удалось спрятать топор под плащом. Теперь мы прячемся в лесу близ города. Она боится меня. Я только что сжёг маску…
12.
Нас ищут… Наверное найдут. Это конец. Это всё из-за неё!!! Я слаб рядом с ней! Я хочу убить её!! Я не могу! Я ненавижу!… Люблю… Нет! Меня бьёт дрожь! Мне нельзя!.. Боже… Звёзды… Они всё видят… Писарь, он сдаст нас… Нельзя, нельзя… Она спит. Где мой топор! НЕТ!!! Не могу… Горло!… Сдавило горло. Я задыхаюсь! Опять! Нет… Слёзы… Нельзя, нельзя, нельзя… Это бред! Я болен! Убить, убить, убить! Помоги мне, проснись, поговори со мной… ПОЖАЛУЙСТА! Я так не могу… Скоро, скоро… Друг… Господи, Господи… Небо прекрасно… Чувствую… что-то… слева… Не могу писать… Задыхаюсь…
13.
Лают собаки. Вижу факела! Всё…»
Заключение.
Пьера схватили. Он долго отбивался от стражи. Он был здоров как бык. Перерубил кучу народу, но… не смог.
Потом палача с ведьмой привели к Пьеру домой, в пыточную. В его родной подвал. Собрались все самые высокопоставленные инквизиторы и я, придворный писарь. Палачу дали шанс остаться в живых. Он должен был пройти расстояние, которое составляла длина его внутренностей. Его вскрыли. Он встал, пошатываясь, фонтанируя кровью, сделал первый шаг. Внутренности вываливались из него, но он шёл. Он упал. Никто не помог ему встать, но Пьер поднялся сам. Ему оставили жизнь. Он совершил невероятное. Ведьма сидела в углу и плакала.
Палача зашили, приставили к нему лекаря, а пытки и казнь ведьмы отложили на утро. Я остался с Пьером. Он уснул. Во сне он плакал. Повторял что-то невнятное. Ночью лекарь ушёл, я остался.
Я уже начал засыпать, как вдруг услышал грохот. Открыв глаза, я увидел палача на полу. Он встал на колени. От напряжения швы начали расползаться. Я бросился к нему, но, поймав бешеный взгляд Пьера, отшатнулся. Он схватил со стола пыточный нож. Швы разошлись, кровь брызнула на пол, Пьер опять упал на колени, он зарыдал. Придерживая левой рукой вываливающиеся внутренности, палач пополз к девочке. Он начал кричать что-то сквозь слёзы, кровь пошла у него изо рта. Я застыл на месте. Девчонка проснулась, в страхе вжалась в каменную стену. Пьер обнял её, пачкая кровью. Его внутренности вывалились ей на колени. Она закричала. Палач пытался унять плач, сказать что-то. Я прислушался. «Так… тебе будет… лег..че». – Прохрипел Пьер. Он поцеловал её в щёку, оставив кровавый след от губ, и воткнул нож ей в сердце. Девушка разжала кулачки и медленно осела по стене. Пьер откинулся назад, хрипло выдохнул, и последняя слеза скатилась по его щеке…
(с).
среда, 14 Декабря 2005 г.
1:02