Дима Серегин выскочил из квартиры и оглушительно захлопнул дверь, ставя жирную точку в семейном скандале.
Эта невидимая миру драма началась, когда вернувшийся с работы Дима обнаружил прикрепленную к потертому коврику над супружеским ложем фотографию Арнольда Шварценеггера.
— Не фига себе! — мрачно сказал Дима. — Ну, Натаха! Вот дает!
Дело в том, что Наташа Бойко, Димина жена, уже полгода была безответно влюблена в мужественного Арнольда (впрочем, семейство Серегиных-Бойко называло его по-домашнему ласково — Артюша), и Диму это изрядно раздражало. Нет, слава Аллаху, конечно, что Наташка не вздумала влюбиться в каратека Вовку из соседней квартиры или в своего шефа, красавца-мужчину Валерия Николаевича, но все же... И добро бы она только ухитрялась смотреть в рабочее время по казенному видаку боевики с участием любимого человека, собирала о нем все мыслимые сведения и даже выдрала пару страниц из библиотечной книги «Видео: Техника. Досуг. Культура» — подобные выходки Дима снисходительно оправдывал общеизвестной бабьей глупостью. Но ведьма Наташка позволяла себе хамски сравнивать Димины зарплату, фигуру и таланты с Артюшиными, и сами понимаете, в чью пользу было сравнение.
— Сэлф мэйд мэн! — Наташа обожала употреблять в разговоре английские, французские и латинские словечки, причем с одинаково кошмарным произношением. — Решил человек стать чемпионом по этому, как его...
— Самострою, — ехидно подсказывал Дима.
— ...бодибилдингу, трепач несчастный! Решил — и стал! Решил стать знаменитым артистом — и стал! Решил...
— Да знаю я, кем он еще стал! — взрывался Дима, хватал сигареты и уходил на лестничную площадку. Он готов был признать превосходство Арнольда по части зарплаты и артистических способностей, но какого лешего Наташка заявляет, что у Димы ножки тоненькие? Ноги как ноги, волосатые, правда, ну и ладно, у него одного что ли такие.
Вполне естественно, что после подобных провокаций Дима без всякого восторга обнаружил фотографию соперника над собственной постелью. В раздражении он совершил весьма неосторожный поступок — направился на кухню, где Наташа готовила свой очередной малосъедобный кулинарный шедевр. Как всегда в это время Наташа была в гнусном настроении. Надо сказать, что в подобном настроении она бывала всякий раз, когда ей приходилось готовить, стирать, убирать квартиру или заниматься какими-либо еще хозяйственными делами. Дима знал это прекрасно по горькому опыту, но все же не удержался.
— Артюшину фотографию купила? — поинтересовался он, стоя в дверях.
— Твои почему-то не продают, — огрызнулась любезная супруга, вытирая слезы и шмыгая носом.
— Сто раз тебе говорил: режешь лук — дыши ртом, не так щипать будет. Есть в доме что пожрать или нет?
— Суп через пять минут будет готов.
— Каждый день я прихожу с работы в одно и то же время и каждый раз слышу: «Через пять минут». Нельзя, что ли, начать готовить на пять минут раньше?
— Между прочим, я тоже работаю, — угрожающе сказала Наташа, — а после работы еще бегаю по магазинам.
— А ты бегай в рабочее время как все нормальные женщины. Была охота за такие гроши целый день вкалывать.
Наташа швырнула нож на стол, и многострадальный лук разлетелся по кухне.
— Может, мне вообще работу бросить?! Только на какие шиши тогда жить будем? Тоже мне, миллионер нашелся!
— С голоду не помрем, не волнуйся.
— Да я одну и ту же юбку уже четвертый год таскаю, а сколько сейчас колготки стоят, ты знаешь?!
Скандал набирал обороты, как СУ-27 — высоту. Переорать Наташку было трудновато, особенно когда она начинала вспоминать свою злополучную юбку, и Дима выскочил из кухни, наступив на хвост с интересом слушавшему коту. Кот взвыл едва ли не громче Наташи.
— А, чтоб тебя!.. — рявкнул Дима. Зашел в комнату, плюхнулся на стул. Шварценеггер посмотрел на него крайне неодобрительно. Дима привстал, намереваясь разодрать фотографию, но в руках у Арнольда было нечто огнестрельно-крупнокалиберное, и Дима передумал. Обмотавшись шарфом, он гордо проследовал мимо кухни и хлопнул дверью прежде, чем Наташа успела завопить: «Куда тебя черти понесли?»
На улице было темно и скользко. Ветер швырял в лицо пригоршни холодной мокрой дряни. Дима поднял воротник и побрел, мрачно глядя под ноги. Ссора еще кипела в нем как недоваренный суп. Как-то сразу припомнились все Наташкины прегрешения, вроде незаштопанных носков, испорченного электроиндикатора (Наташа умудрилась устроить им короткое замыкание), отказа сменить фамилию Бойко на Серегину и критического отзыва о Димином любимом писателе-фантасте Снегове...
Дима спрятался от ветра под козырек автобусной остановки. Упрямство не позволяло вернуться домой так скоро, и он отогнал предательскую мыслишку об обеде, который, должно быть, уже готов. Можно было, конечно, забежать к Борьке, но тот сразу достанет бутылку. У Славика болел ребенок. До Гришки ехать полтора часа в один конец. В кино пойти, что ли, благо, кинотеатр рядом?..
Дима перебежал через дорогу, подошел к стенду, где висела афиша и... выругался. На него укоризненно смотрел Арнольд Шварценеггер.
— Зараза, — сказал ему Дима. — Тут, можно сказать, семья рушится, а тебе хоть бы хны.
Ответа, понятное дело, не последовало. Дима потер озябшие уши. На Наташу он уже не сердился. После всех их ссор, мелких и крупных, он всегда остывал первым. Кроме того, желудок прозрачно намекал, что готов переварить даже Наташкину стряпню, и Дима сдался.
Дверь он открыл своим ключом, повесил куртку на вешалку и прошел в комнату. Фотографии на коврике не было. Дима присмотрелся и заметил, что она перекочевала под исцарапанный плексиглас на письменном столе. Наташа сидела и длинной вязальной иглой поднимала петли на чулке. Судя по скомканному носовому платку, она успела всласть нареветься после его ухода.
— Ната, — сказал Дима, ловя кота, который нахально драл ножку стула, — в «Дружбе» «Терминатор» идет. Сбегаем завтра?
— Мне стирать надо, — подчеркнуто равнодушно ответила Наташа.
— Не прокиснет твоя стирка. А то потом когда еще на большом экране посмотрим. Ну что, лады?
— Лады, — согласилась Наташа и улыбнулась. — Замерз? Идем обедать.
— Ага, — кивнул Дима и подмигнул мужественному Арнольду, но тот смотрел с глянцевой бумаги по-прежнему неулыбчиво и сурово. Дима щелкнул его по носу и пошел за женой на кухню.
1992 г.