Посвящается Сильверу
Маленькая девичья комната со старой мебелью, книжными полками и плакатами на стенах. На софе сидят девушка в домашнем халате и парень в китайском спортивном костюме. Она закладывает за ухо непослушную прядь светлых волос, держит его раскрытую ладонь в своих руках и, заглядывая в лежащую на коленях книгу, пытается разобрать переплетение ладонных линий.
- Та-ак. Линия Сердца. Линия Ума. Бугор Венеры…. Что-то не пойму, что у тебя с линией Жизни. Дай-ка вторую руку. - Парень улыбается и послушно подает вторую ладонь. На его простоватом лице застыло выражение полного безоглядного обожания. - Так. И здесь очень короткая почему-то. Практически отсутствует. А написано, что эта линия имеется у всех.
Она еще какое-то время листает страницы с замысловатыми рисунками и схемами, крутит так и эдак его ладони.
- Ну, судя по этой книге, тебя ждет насильственная смерть,- выносит она суровый вердикт. Хотя, конечно, вся эта хиромантия полная чушь.- Чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь.
- Что сказать? - хиромантия его абсолютно не интересовала. Он был влюблен, как только может любить мальчишка в шестнадцать лет. Он любовался Своей Девушкой. Ему ничего не было нужно, только бы видеть Ее каждый день, просто быть рядом.
- Я очень сильно тебя люблю. Если ты меня бросишь, я умру,- как всегда, не впопад сказал он.
Она с раздражением отвернулась. У него напрочь отсутствовала фантазия. Каждый день он говорил одно и то же. Делал всегда не то, что ей хотелось, был неловок, косноязычен и глуп. Сначала ей нравилось, что он так влюблен. Он был послушной и верной игрушкой, так смешно краснел и смотрел неизменно преданными глазами. С ним можно было быть капризной, надувать губки. Но очень скоро однообразие его реакций стало выводить ее из себя. Ее утонченному воображению хотелось большего. Эдакой возвышенной любви с красивыми безумствами, стихами, дорогими и необычными подарками. Парень же был слишком наивен, ходил за ней хвостом, и придумать какие-то новые слова или развлечения для нее он не мог, как ни старался. Она готовилась поступать в универ на филологический, он же едва окончил девять классов. Говорить с ним было не о чем. И к тому же он был некрасив, мал ростом и неопрятен. При всем этом он никогда не обижался, поэтому она вела себя с ним отвратительно: хамила и высмеивала. Она надеялась, что он не выдержит и уйдет. Сказать ему прямо: «Парень, ты мне не нужен» она как-то не могла.
Он все терпел и так же глупо улыбался. Приходил к ней каждый день с каким-нибудь маленьким гостинцем. Она уныло брала очередную шоколадку и терпеливо подставляла щеку для поцелуя. Потом она говорила, что ей нужно заниматься. Он садился в кресло в углу и тихо ждал. Она, чувствуя на спине его верный собачий взгляд, нервно дергала плечом и продолжала читать. Через два часа она выставляла его за дверь и злилась на себя: «Проклятый Сент-Экзюпери, придумал, что мы в ответе за тех, кого приручили. И что мне с ним теперь делать?».
В один весенний день она решилась, наконец, прервать эти отягощающие ее совесть отношения. Собрала в пакет его диски, плеер, забытый две недели назад свитер, приехала и позвонила в дверь. Он открыл и очень удивился. За все время знакомства она была у него во второй раз. Первый был, когда он решился познакомить ее со своими родителями. Она тогда сразу им понравилась.
И вот сейчас она опять у его двери. Нет, она не будет проходить. Он в тапках вышел на лестничную площадку и попытался ее обнять. Она отстранила его руки и протянула пакет. Когда паренек увидел содержимое пакета и понял, в чем дело, сильно изменился в лице, пытался умолять. «Ну, ты еще заплачь!»- жестко бросила она, развернулась и быстро зашагала прочь.
Пять дней ей было легко и весело.
На шестой в дверь раздался звонок. На пороге стоял друг ее бывшего парня и милиционер.
В отделении ее долго допрашивали: когда и при каких обстоятельствах она последний раз видела Е.С., что она знает о его знакомых, роде их занятий, где живут и т.д. и т.п.
Она ничего не знала, честно и уверенно отвечала. Но, со слов матери парня, именно она последняя приходила к нему, после чего он оделся и ушел. Ее несколько раз спрашивали, меняя формулировку вопроса, что конкретно она тогда сказала.
На крыльце ментовки стоял отец паренька и нервно курил.
- Ты точно не знаешь, где он?- спросил он девушку.
Она пожала плечами. Мужчина прокашлялся и, пытаясь успокоить самого себя, произнес:
- Да бухает где-нибудь. Уже было так один раз. Также милицию всю поднимали. Ну, пусть только вернется. Я ему такого задам.
Руки его сильно тряслись. Она удивилась, насколько сильно он постарел с момента их знакомства.
На следующий день за ней опять приехали из милиции.
-Зачем?- удивлялась она. - Я же вчера все рассказала.
Хмурый оперативник докурил папиросу и, нависнув над ней, спросил:
- Так, значит, ты не знаешь, где он?
- Нет,- твердо повторила она.
- А что ты скажешь по поводу того, что сегодня мы нашли его обгоревший труп?!
В тот же миг ей показалось, что комната перед ее глазами с грохотом раскололась. Сквозь этот гром, происходящий в ее оглушенном мозгу, голос оперативника шел, как через вату. Он задавал какие-то малозначительные вопросы. Она их слышала, но не отвечала, с удивлением отмечая, что не может открыть рот, не в состоянии двинуться с места, пошевелить пальцами рук, которые внезапно приросли к подлокотникам кресла.
- А ведь это ты убила его! Ты!!! Понимаешь?!
Он с ненавистью орал на притихшую малолетку.
В тот день, после ее визита убитый горем парень долго ходил по улицам, напился, ввязался в драку с группой ранее судимых и привлекавшихся, получил несколько ножевых ранений, после чего эти подростки, пытаясь скрыть следы преступления, обложили его в гаражном массиве травой и подожгли. Копоть в дыхательных путях и поза трупа свидетельствовала, о том, что горел он, будучи еще живым.
Милиционер снова закурил и после долгой паузы сказал:
- Можешь идти.
Она не шевелилась. Перед глазами стояло простоватое лицо, грустные влюбленные глаза. В ушах звучал его голос: «Если мы расстанемся, я умру в тот же день». Каруселью неслись его шоколадки, гаражи, трупы, учебники хиромантии…
- Гадание исполнилось,- прохрипела, наконец, она.
- Что?- не понял оперативник.
- Так, ерунда... Он сделал то, что обещал... Не каждый так сможет.