И тогда я увидела Ее. Она стояла, опершись руками о забор, и смотрела куда-то вдаль. Сначала я не обратила на нее внимания, или сделала вид, что не обратила. На самом деле я была поражена ее красотой, хотя красивой она не была. Но что-то в ней такое было, и даже не в ней самой, а в ее глазах, в ее взгляде. И почему-то меня безудержно к ней тянуло, хотелось услышать ее голос. Уже пройдя футов десять, я вдруг оглянулась и увидела, как развевается на ветру ее белоснежное платье, а она стоит в той же позе и улыбается своим мыслям.
В комнате я села на кровать и заплакала. Как давно я не плакала! И из-за чего я теперь разревелась? Из-за какой-то девицы с глубоким взглядом? И все же внутренний голос противно твердил: «Влюбилась ты, Эллисон, по уши!» Нет, твердо сказала я себе. Нет, нет и нет. Я вытерла слезы рукавом платья цвета ночного неба, легкого, воздушного платья. Взгляд упал на фотокарточку, стоящую в рамочке на комоде. Это фотокарточка любимого человека, Алена. Вот о ком тебе надо сейчас думать, Эллисон, вот о ком! Но… Я ведь учусь в женском пансионе и Алена, наверное, смогу увидеть только через четыре года, когда его окончу. А Прекрасную незнакомку смогу видеть каждый день. Она на втором курсе. Кажется…
*****
Вдруг меня кто-то толкнул, и я провалилась в бездну. Я падала, падала, падала, мимо проносились звезды. Вдруг я ударилась об пол. Я поняла, что у меня есть глаза, и открыла их.
Я лежу в своей кровати, в платье, с распущенными волосами, в туфлях. Я повернула голову вправо. На соседней кровати лежит Сара, моя подруга и соседка по комнате. Я встала, распахнула окно, немного пометалась по комнате, не зная, что делать, в результате выпорхнула за дверь. Я побежала. Я бежала, бежала долго, бежала, пока не кончился коридор, бегом спустилась по лестнице во двор, бегом пересекла его, побежала на луг, к полям, упала в траву. И все это время меня не покидала мысль о том, что я должна что-то вспомнить, что-то очень важное…
Я все еще лежала, уткнувшись носом в траву, когда прозвенел колокол к началу утренних занятий, когда в дальний конец поля пришли работать люди, когда они вернулись. И когда девушки, напевая песни о любви и плетя венки из сорванных по дороге цветов, отправились в пансион, чтобы до утра видеть приятные, ничем не омраченные сны; и когда рабочие отправились по домам, я все еще лежала в траве, пытаясь Вспомнить. Так ничего и не вспомнив, я уснула тут же, под открытым небом, небом такого же цвета, как и мое платье, как и мои туфли на высоких каблуках, совершенно тут, в поле, неуместных.
Весь следующий день я провела как обычно, сидя на уроках, делая в библиотеке домашние задания, и еще пытаясь вспомнить, почему всю прошлую ночь я провела в поле в платье цвета ночного неба, легком, воздушном платье…. И еще кое-что, кое-что гораздо важнее легкого и воздушного платья цвета ночного неба, но, тем не менее, кое-что, с ним связанное.
Я пыталась восстановить это кое-что в памяти, но перед глазами отчего-то вставало странное видение: длинное белоснежное платье развевается на ветру, такое же легкое и воздушное, как и мое, цвета ночного неба.
*****
Я, всегда весьма сносная ученица, вдруг стала почему-то до ужаса рассеянной на уроках. На уроке математики госпожа Учительница объясняла новый материал, но я ее не слушала – математики я никогда не понимала. Я смотрела в окно. Там, в саду, второкурсницы занимались растениеведением. От нечего делать я принялась их разглядывать. Блондинка в довольно коротком изумрудно-зеленом платье. Девушка с огненно-рыжими волосами в голубой юбке сложного покроя. Жгучая брюнетка в белом трикотажном платье, так изумительно смотрящемся на ее смуглой коже. Очень высокая девушка с светлыми волосами в модном платье без рукавов. И еще шатенка, отчего-то кажущаяся мне знакомой, наверное, одного роста со мной, с прямыми гладкими волосами до плеч, карими глазами, бледной кожей, красиво изогнутыми бровями. И в светло-лимонном платье с нежными лиловыми цветочками на поясе, на воротнике и на манжетах, тяжелом, ситцевом платье, совсем не легком и не воздушном.
Ее взгляд вдруг метнулся вверх и остановился на окне, которому прильнула я. Я поспешила отвести глаза, а когда снова выглянула в сад, шатенка стояла, опершись руками о забор, и смотрела куда-то вдаль. Эта поза показалась мне знакомой, но я никак не могла понять почему.
*****
Ночью мне приснился странный сон. Длинное белоснежное платье развевается на ветру, в нем вчерашняя шатенка стоит, опершись руками о забор, и мило мне улыбается. Чуть поодаль стою я в платье цвета ночного неба и улыбаюсь шатенке в ответ.
*****
Вот уже неделю я не писала писем Алену. Он прислал два, но я их даже не прочитала. Мне почему-то все равно, что он пишет. Наверное, спрашивает, почему не пишу я. Сара говорит, что я стала очень задумчивой, госпожа Учительница – что чересчур рассеянной. Но мне все равно.
*****
Утром я долго не могла решить, какое платье надеть, в результате надела свое с недавних пор любимое, цвета ночного неба. Что-то мне сегодня такое снилось, с этим платьем связанное, но что? Я надела темно-синие туфли на высоких каблуках, и тут в комнату вошла Сара. Почему-то мы в последнее время редко бывали вместе. И вот мы с Сарой, как раньше, взялись за руки и побежали на занятия. Мы бежали, бежали, бежали, ветер трепал наши как всегда распущенные волосы, обдувал раскрасневшиеся от бега щеки.
Прямо перед собой я увидела картину, достойную кисти великого Художника. Изумительной красоты девушка с блестящими на солнце прямыми темно-каштановыми волосами, карими миндалевидно-раскосыми глазами, красиво изогнутыми бровями и фарфорово-белоснежной кожей стоит у ограды, опершись о нее руками и едва заметно улыбается, смотря куда-то вдаль. Ее белоснежное платье развевается на ветру, легкое, воздушное платье…
И я вспомнила Тот день. И еще когда-то я ее видела. Но когда? Не в силах больше бежать, я разжала пальцы. Сара побежала дальше, ее малиновое платье шлейфом неслось за ней. Где-то, как мне показалось, вдалеке, загремели башенные часы и зазвенел колокол.
Тик-так, дин-дон.
Шатенка повернулась на каблуках, чтобы идти на занятия, хотела нагнуться за книгами, лежащими на траве, и вдруг замерла: ее взгляд встретился с моим. Я отвела глаза.
«Эллисон!» - послышалось издалека. Я резко оглянулась на шатенку. Она молчала. Она не знает моего имени. Звала меня Сара, на занятия. Я вновь посмотрела на шатенку. Она решительно подошла ко мне и мягко проговорила:
«Шатенка…»
«Ты…»
«Что я?»
«Шатенка.»
«А… И ты тоже…»
Да, я и забыла, что я тоже шатенка.
Девушка продолжала:
«Карие глаза, каштановые волосы, темно-синяя одежда… Я думала, ты будешь мужчина. У нас их нет.»
«Я – мужчина? То есть? Кого у нас нет?»
«Мужчин.»
«А-а…»
«Элиза…»
«Нет, Эллисон»
Шатенка улыбнулась:
«Я Элиза. А ты – Эллисон?»
«Да. Ты думала – я буду мужчина. Как это?»
«Гадалка. Она мне описала тебя. Сказала, что ты – моя судьба. Так ведь не может быть, верно?»
«Не знаю…»
«Я видела по твоим глазам – ты меня узнала. Откуда?»
Я говорила, я все рассказала этой шатенке по имени Элиза. Мне не нравится это имя… Я поняла, что влюбилась. Нет, Эллисон, так нельзя! Это же… Вы же обе девушки… Эллисон, вспомни об Алене!
Я хотела уйти, нет, мне хотелось остаться с этой шатенкой, остаться навсегда… Но я нашла в себе силы и побежала. Я долго бежала, упала, наконец, в комнате на кровать и заплакала. Я никогда еще так не плакала. Слезы застилали глаза, на белоснежной наволочке остался след губного карандаша. А я все плакала. Я плакала от безысходности, от невозможности выбора. Я понимала: дольше врать себе бесполезно. Я любила шатенку, любила до боли, любила больше всего на свете. Но я боялась признаться в этом даже самой себе.
«Эллисон», - кто-то мягко потрепал меня по плечу. –«Эллисон, с тобой все в порядке?»
«Да, Сара»
«Почему ты плачешь?»
«Мне грустно…»
*****
Как бы я хотела в тот день остаться в пансионе! Я пошла к Элизе и рассказала ей, что на каникулах должна ехать к парню, которого люблю. Точнее, любила. Думала, что любила. Что утром госпоже Учительнице пришло приглашение из столицы, насчет меня. Элиза опустила глаза:
«Я все понимаю. Ты должна быть с тем, кого действительно любишь. Поезжай, конечно»
«Но…»
«Я все понимаю», - повторила Элиза и неожиданно посмотрела мне в глаза. Я едва прикоснулась губами к ее губам.
*****
С Аленом, казалось, у нас все было как прежде. Мы смеялись, гуляли по городу, целовались. Но я отводила глаза, думая о Элизе.
«Эллисон, что случилось?» - спрашивал, смеясь, Ален.
«Ничего. Ничего», - повторяла я.
В последнюю ночь каникул я вдруг поняла, что при расставании непременно не выдержу и проболтаюсь, и все ему расскажу, а этого бы не хотелось.
Накинув на плечи серебристую, расшитую золотыми звездами, газовую шаль, с дорожной сумкой в руках, на высоких каблуках, я вышла в сад. На мне было платье цвета ночного неба, легкое, воздушное платье, так что заметить меня на фоне темного, усеянного звездами, небосвода было практически невозможно. Нет ничего невозможного, подумала я, но откинула назад каштановые локоны и направилась к воротам.
Под яблоней меня вдруг остановила чья-то рука. Я вскрикнула.
«Глупая, чего ты кричишь?»
Это был Ален.
«Ты меня испугал»
«Эллисон, что случилось?» - с нажимом спросил Ален.
Я хотела вырваться, сказать «ничего» и убежать, но не смогла. Я призналась. Ален открыл рот, хотел сказать что-то резкое, но промолчал, убрал руку с моего плеча и глупо спросил:
«И что?»
«Понимаешь… Я должна сделать вывод… И… выбор…»
«Но что я могу сделать? Я люблю тебя!»
«Знаешь… Извини, конечно, но… Лучшее, что ты можешь сейчас сделать…»
«Это оставить тебя в покое?» - горько спросил Ален.
Я вздохнула:
«Да»
И ушла. Ушла, чтобы больше не возвращаться в этот дом, на эту улицу, в этот город. Чтобы больше не возвращаться в эту жизнь, начиная новую.
*****
Уже подходя к пансиону, я заметила, что в моей комнате горит свет; в комнате Элизы – тоже. Я зашла к себе. На кровати сидела Сара и читала книгу.
Я подошла и села рядом с нею:
«Привет…»
«Привет, дорогая! Как отдохнула? Как Ален?»
«Все хорошо, спасибо»
«Тут… Элиза заходила. Такая шатенка со второго курса. Искала тебя. Вы знакомы?»
«Спасибо», - сказала я и вышла из комнаты. У двери Элизы я на секунду остановилась, перевела дыхание и постучала. Элиза открыла сразу, как будто ждала кого-то.
«Элиза, я должна тебе кое-что сказать…»
«Я все понимаю. Ты должна быть с тем, кого действительно любишь»
Я улыбнулась:
«Так и есть»
июнь-июль 2003