Лёха проснулся как обычно, в половине седьмого утра. Надо было на работу, но как всегда ужасно не хотелось. Лёха привстал на диване и сел, обхватив голову руками. Не то, чтобы голова болела, но сильно клонило в сон и она была тяжёлой. В комнату тяжёлой поступью по скрепящим половицам вошла мать:
- Ты проснулся? Давай, вставай, а то на работу опоздаешь. Иди умываться.
- Да встал я, встал! – недовольно огрызнулся Лёха. – Отстань уже, сам знаю, когда мне на работу, не маленький. – Мать молча закрыла дверь комнаты и пошла на кухню.
По утрам у Лёхи обычно было ужасное настроение, и он раздражался всякому нарушению его уединения, тем более – всяким советам и поучениям. И не дай бог кому-нибудь позвонить в это время по телефону. В лучшем случае этот человек мог рассчитывать, что его грубо отчитают за ранний звонок, в худшем – Лёха мог его послать и обозвать нелицеприятными словами. Причём, в последствии он не чувствовал себя виноватым.
Лёха встал на ноги и приоткрыл глаза. Прямо перед ним по стене ползла многоножка, отвратительная, длинная тварь, которых мало кто любит. Лёха ненавидел их от всей души, но отвращение к этой мерзости было ещё больше, чтобы раздавить её рукой. Поэтому он взял в руку тапочек и ударил по зловредному существу. На стене осталось чёрное пятно с торчащими во все стороны ногами. Счищать его или нет, подумал Лёха. Он ковырнул тапком тёмную кляксу и она свалилась куда-то за тумбочку. Скорее всего она свалилась на труп своего предшественника, так как многоножки появлялись здесь с определённой периодичностью, о чём свидетельствовала пара пятен на белом потолке. Брезгливо вытерев тапок об занавеску Лёха пошёл в ванную. Там он устало заглянул в зеркало. Из глубины зазеркального пространства, усеянного местами потёртостей и царапинок, выглянуло мрачное припухшее после сна небритое лицо. Волосы были всклокочены наподобие фотографии безумного в своей гениальности Эйнштейна. Лёха открыл кран с холодной водой и плеснул пригоршню воды себе на лицо. На лице в зеркале не появилось никаких изменений, кроме нескольких капелек воды, заискрившихся в свете лампочки на потолке. Впрочем, увидеть там бодренького красавца-мачо Лёха и не рассчитывал. Леха напряг зрение. Тут его окликнул голос матери:
- Ну, ты собираешься вставать сегодня? Уже половина восьмого. Хочешь проспать – спи. Я тебя больше будить не собираюсь.
Лёха распахнул глаза. Как это – половина восьмого? Ведь он уже собрался. Сон. Дурацкий сон. Опять повторялось полусонное видение. Чёрт. Леха подскочил на диване и в прыжке помчался в ванную. Зеркало. Дурацкий вид. Тупая грязная бритва. Всё к чёрту, только работа. Леха помчался на кухню, попутно пиннув и обматерив кота. Всё с утра имело причудливо-раздражающий вид: и фонарь, мирно качающийся за тёмным окном, и скользящие по небу багровые облака. Лёха яростно плеснул в лицо холодной водой и принялся намыливать руки: как бы там ни было, но с утра надо было иметь человеческий вид. И пусть даже его самооценка была полуобъективно-самоуничижающе мала, особенно по утрам, но, как и все люди, Лёха желал выглядеть не хуже других. Закончив с умыванием и чисткой зубов, он провёл ладонью по двухдневной щетине: ждала два дня - подождёт и ещё денёк, ничего не случится страшного. И какого чёрта она растёт так быстро? И почему только на половине лица. Было бы всё лицо покрыто щетиной – глядишь и сошло бы за норму волосатое по самые глаза лицо. Впрочем, этим человек и отличается от обезьяны. А, кстати, не факт, что в лучшую сторону, ведь обезьяны не утруждают себя ничем, кроме добычи блох и вшей из шерсти ближнего, ну и ещё стандартное воспроизводство и воспитание потомства. И эти чёртовы обезьяны ни за что не додумаются брать вшу у соседа взаймы, чтобы потом отдать двоих (к примеру).
- Я долго буду ждать тебя? Ты будешь завтракать сегодня или нет? – раздалось извне Лехиной головы нечто похожее на голос матери.
- Иду уже – злобно крикнул Лёха в ответ и вышел из ванной.
Запихнув в себя тарелку гречневой каши, Лёха запил её крепким кофе и, убедившись что всё это благополучно улеглось в желудке, он засобирался на работу. Кофе с утра пробивало в нём всю сонливость, но потом давило на язык приторно-тошнотворным послевкусием. Но выбирать из двух зол меньшую, либо спать на работе, либо страдать от неприятного ощущения помойки во рту – бесполезная риторика, всё равно правильного ответа не существует. Как жить в риторическом метании экстрачувственного интуитивизма являлось для Лёхи вечной диллемой, поэтому он старался не забивать этим голову. Как можно, думал он порой, считать человека высшим существом планеты и в то же время презирать это жалкое создание, возомнившее себя способным подчинить себе стихии природы. Причём оба этих убеждения вполне гармонично укладывались в его неглупой многострадальной голове.
По пути на остановку молодой человек встретил пару людей: растрёпанного, невыспавшегося мужчину и другого, более интеллигентно одетого парня. "А кстати, где грань между мужиком и мужчиной? Как-то эта грань размыта. Если неряшливый или пьяный, то мужик, а аккуратно подтянутый с деловым лицом – мужчина? Нет, слишком просто как-то. Тогда получается, что стоит мужику снять фуфайку, ушаночку, выбросить нафиг цыбарку – сразу же мужчина, уважаемый человек. Нет, здесь что-то более глубокое" Лёха смотрел на мужчину, стоящего на противоположной остановке и лениво почесал подбородок."А я интересно кто, - подумал Лёха, но тут же ответил. – Неее я мужик, конечно же. Вроде нормально одеваюсь, работаю, не бухаю, ну не так часто. Ага! Так вот что важно – внутреннее состояние человека. Как ты себя ощущаешь. Считаешь быдлом – пьёшь, материшься, с бабами гуляешь – ты быдло. Стоп! А как тогда отличить бабу от женщины?" Лёха нахмурился, почувствовав, что сам себя поставил перед диллемой. "Блин. Час от часу не легче. Где кто, кто есть кто? Но ведь с другой стороны, если ты себя считаешь классным человеком, кто-то может с этим не согласиться. А как всех убедить, что ты не быдло? А может и не надо никого убеждать, и пусть они себе своё мнение засунут…" Лёха ещё раз бросил взгляд на человека с противоположной остановки. "Вроде бы нормальный, ителлигентный…мужик. Да и хрен бы с ним. Сойдёмся на том, что мужик мужику рознь. И вообще, "мужик" может быть и нормальным, необидным словом, смотря как его произнести". Успокоившись на этом в своих исканиях истины, Лёха устремил взгляд на дорогу. Ни одной "Газельки" на горизонте. Тут молодой человек в который раз пожалел, что у него нет "эмпэтришника" – музыку бы щас послушал, так нет ведь вместо этого всякие глупые мысли в голову лезут. Через несколько минут подошёл нужный автобус, Лёха сел на одинарное сиденье и принялся смотреть в окно. В окне ничего не было кроме мыслей. Они проплывали за стеклом, затеняя собой всё остальное происходящее. Вот пролетела мысль о прошлом воскресенье, когда Лёха с друзьями здорово посидел в кафе. Вот прогарцевала девушка, которую он вчера увидел на улице. Мимолётно, но какая красавица: бёдра, талия, грудь – всё в ней было супер, всё манило и влекло, но она была с парнем. Лёха шёл с работы и не отрываясь проводил девушку восхищённым взглядом. Это был сладостный мираж. Хотел бы он с ней познакомиться. А кто не хотел бы? Но что было, то было, и нечего жалеть об этом. Вокруг ещё много красивых девушек. Тут над головой Лёхи раздался тихий и одновременно громкий шёпот. Голос что-то пел без слов. Лёха поднял голову – никого. Даже динамика нет, который мог бы петь. Лишь залитое солнцем окно, создающее ощущение блаженства. Золотистый свет заливал автобус и согревал кожу лица. К первому голосу присоединился ещё один, уже более тонкий, но не женский. Лёха закрыл глаза и позволил голосам войти в свой разум. Уже хор негромко пел что-то божественное, церковное песнопение, успокаивающее и приятно подхватывающее в свои объятья. И не было места беспокойству в этих объятьях. Голоса пели мелодично и уверенно, будто бы подбадривая. Убаюканный этими голосами в голове, Лёха предался блаженному раздумью. Почему же он до их пор один? Всё в нём вполне нормально: и внешность и мысли. Но что же тогда? Скорее всего – непостоянство. Оно постоянно следовало за ним по пятам, препятствуя становлению чего-то нормального и общечеловеческого. Если Лёха пытался судить о чём-нибудь, его суждение непременно вставало пред своим противоречием. И при этом оно не расходилось с первой мыслью. Он мог часами говорить о неправильности всего происходящего вокруг, а затем с уверенностью заявить, что всё это его вполне устраивает. Сам себя не понимая он спорил о непонятных, чуждых ему вещах, чтобы ещё раз доказать себе, что ничего в них не понимает. Тут рядом с ним послышался голос кондукторши:
- Так, на задней площадке все оплатили проезд? Оплачиваем, не забываем.
Это вывело Лёху из транса. Всё вокруг опять было пошло и обыденно. Рядом с ним стояла симпатичная девушка. Молодой человек украдкой посмотрел на её округлое симпатичное лицо и скользнул взглядом вниз. Грудь ничё так, красивой формы, топик прикольный, но что-то вдруг вызвало лёгкое смущение. Конечно же, эти несуразные джинсы, спущенные на бёдрах так, что жировые складки беспрепятственно свисали, перевешиваясь по обеим сторонам. Это так гадко – показывать свой жирный живот напоказ, подчёркивать его, подумал Лёха. Он ещё раз глянул на лицо девушки. Теперь оно уже не было таким прекрасным, как показалось раньше. Да оно было красивой формы, с розовым румянцем на загорелой лоснящейся коже, но всё же потеряло своё очарование, обнаружив некую обыденность и юношескую заносчивость вздёрнутого кверху носика. Лёха отвернулся к окну и, убаюканный мерным покачиванием и тёплым солнечным светом на лице, незаметно уснул.
Глава 2
Во снах человек проводит, чуть ли не самую главную, часть своей жизни. Не то чтобы большую часть, а именно главную. Во сне человек отдыхает, набирается сил, идей, вдохновения и спокойствия. Впридачу ко всему этому, во снах человек растёт, как физически, так и духовно. Сны – это мечты. А человек без мечты – всего лишь бездумная и бездушная машина, запрограммированная на существование ради расплывчатой цели тупо жить и работать за деньги. Всё это Лёха твёрдо понимал и посему старался не упустить любого шанса поспать, будь то обеденный перерыв на работе, поездка в транспорте или даже совещание у начальства. Начальство, естественно, не одобряло такого безответственного отношения к работе, и всячески препятствовало сну в рабочее время, периодическими посещениями офисов. Но и на эти меры Лёха придумал свою тактику. Нет, спать с открытыми глазами, как спецназовцы или ГРУшники, он не научился, но зато очень ловко научился спать, уткнувшись в монитор своего компьютера. При этом он обхватывал голову двумя руками и, сделав вид, что удручённо созерцает цифры отчётностей за квартал, засыпал.
Пребывая в сладком состоянии полудрёмы на сиденье автобуса, Лёха чутко бдил за происходящим вокруг него, вернее говоря, за звуками вокруг. Этот полезный навык не раз помогал ему не проехать свою остановку. Ведь даже находясь в самом окончательном состоянии сна он мог услышать название своей остановки и мигом проснуться. Словно в голове существовала система слежения, отмеряющая количество остановок до нужной ему. Причём она работала отдельно от сознательной части мозга, как бы автономно. Помогло это и сегодня.
Придя на работу Лёха сразу направился включать электрический чайник. По пути он в обязательном порядке поздоровался со всеми сослуживцами за руку. Проходя мимо секретарши директора фирмы, он радушно улыбнулся ей и без приглашения уселся в кресло возле стола. Секретарша Яна не так давно пришла работать в фирму. Но за короткое время её пребывания на месте секретарши директора фирмы, Лёха успел с ней познакомиться. Ему было интересно потрепаться с ней о пустяках, подшутить над ней не злобно, но не без доли сарказма. Первым делом при знакомстве Лёха, естественно окинул своим взором её фигуру, насколько позволяла это сделать «косуха», поверх свисающих на бёдрах джинсов. Первичный осмотр ему понравился, но не более того. Как сказал ему один друг о девушках такого типа «Если тебе кажется, что у неё не соблазнительная фигура, значит ты видишь в ней не более чем друга». Именно так и подумалось нашему герою в тот момент, когда он пытался представить себе, как выглядит её грудь, если Яна сейчас разденется перед ним, но не смог. Скорее ему представилось тогда, что пизанская бащня рухнет, а египетские мумии все как одна встанут, чтоб отправиться колонной по двое на поклон к Ленину прежде чем Яна изобразит перед ним стриптиз. Поначалу он пугался, когда Яна хлопала его по спине с возгласом «привет, чувак!», но постепенно привык и уже не вздрагивал от неожиданности. Нет, конечно же, он никогда не был робким, но редкий парень отнесётся спокойно к дружескому тычку кулаком под ребро с криком «чё такой кислый, чувак?». Это от девушки-то… Итак, приземлившись в мягкое кожаное кресло, Лёха окинул взглядом знакомые формы, чтоб убедиться, что всё у Яны на месте и ничё не выросло на размер больше за ночь. После этого он встретился взглядом с Яной и поприветствовал её:
- Привет. Как жизнь?
- Здорова, друган! Как дела?
- Нормально всё. Живой пока. Кстати, выглядишь классно.
«Эх, вот еслиб у неё не было парня, то вполне можно было подвалить к ней» - подумал Лёха, прикидывая плюсы и минусы, но обнаружил, что не слишком сдвинутый по фазе, как любит Яна, и отмёл все мечты о завоевании прочь.
- Всё путём, чувак, – ответила Яна. – Дела лучше всех. Сегодня вот после работы с моим Сашкой идём на день рождения подруги. Нажрёмся вдвоём с подругой, а завтра башка будет болеть
- Угу. Понятно. Серьёзные планы на вечер. Чё хорошего сёдня у шефа? Какое у него с утра настроение?
- Ты знаешь, с самого утра, как пришёл, было приподнятое, а щас он где-то бегает. Даже не знаю, когда вернётся.
- Ну уж к девяти-то он точно вернётся. – С уверенностью заметил Лёха и взял посмотреть ручку со стола. В девять совещание… опять шеф будет свою идею трансформации в концерн продвигать…
- А, кстати, – вклинилась Яна. – На кого он вчера так кричал вечером?
- Ааа. Это? Да есть тут один одарённый. Всё время пытается быть везде и всем. Везде свой нос суёт и берёт на себя слишком много ответственности. Вот и дождался возмездия за свои деяния.
- А что такое случилось-то? - с ещё большим любопытством продолжала Яна.
- Ух ты какая! Всё тебе интересно!
- А то как же! Ну давай уже, колись.
- Ну, из финансового отдела парнишка заинтересовался, куда уходят средства из бюджета фирмы, что у нас нет денег на ремонт сортира. И директор ему прямо так и сказал, что мол, не лезь не в своё дело. Это тебя не касается. А тот намёк не понял и…
В это время в приёмную вошёл директор Пётр Павлович Дубов. На его по-индейски загорелом лице царило начальственное выражение всевластья и просветлённости в тайных знаниях. При виде его Лёха радостно принял деловой вид, встал и протянул руку:
- Доброе утро, Пётр Павлович.
- Доброе утро. – пожал протянутую руку директор. – О чём шепчетесь, молодёжь? А?
Видя благодушное настроение начальника, Лёха расслабился и отшутился:
- Да так, о футболе всё.
- Угу. Понятно. Ну ладно. Яна, могу я оторвать тебя от увлекательной беседы? Мне для совещания необходимы отчётности за сентябрь по фирмам «Пермьсвязь» и «Герион».
- Героин, говорите? – сострил Лёха.
Яна молча ухмыльнулась, а Дубов лишь вздохнул с грусной улыбкой:
- Мне бы твоего оптимизма, Алексей. Знал бы ты, сколько мы этому грёбаному «Гериону» задолжали за полгода…
Он развернулся, зашёл в свой офис, и дверь за ним неслышно закрылась.
- А чё, так много должны? – настороженно прошептал Лёха, спрашивая Яну.
- Дохера, чувак. Тебе стока не снилось. Кароч твоя зарплата, помноженная на мою и всё это в квадрате.
- Оу! Так ты ещё и считать умеешь? И как ты считаешь: столбиком или на палочках?
- Ну да, давай, поглумись ещё надо мной! Подонок ты.
Лёха получил несильный толчок в плечо и, довольный собой, направился в свой отдел. По пути в свой родной отдел молодой человек обратил внимание на фотографию, висевшую на стене коридора. На фотографии был Дубов во время поездки в Японию. Рядом с ним стоял японский партнёр, толи Тоиширо Самазуко, толи Самасука. Так вот Дубов приехал под громадным впечатлением от Японии. Он был просто в экстазе от ихних традиций и обычаев. Много узнал от этого Самасуки о самураях…. Тут в голову молодого человека стукнулась мысль, что ощущает человек, когда делает себе харакири,? Ему больно или ему уже пофиг до боли? Наверняка же древние самураи умели входить в транс, чтобы сделать себе харакири, не чувствуя боли. Но нет, судя по такому безбашенному подходу к своей жизни, наверно они всё же чувствовали боль. Это даже в фильмах показывали, хотя какого хрена всё это надо было? Облажался – исправь, обидел кто-то – встань на ноги и отомсти своему врагу, а потом можно жестоко поиздеваться над трупом, опять-таки. Это, наверняка, должно успокаивать уязвлённую гордость. Но нафиг резать свой живот? Этого Лёха не мог понять. Но вот осталось два шага до двери отдела, как дверь распахнулась и из неё вышел менеджер по рекламе Костик Милькин. Он был как всегда взлохмачен и в бодром настроении. Лёха всегда удивлялся, как у такого спонтанного и беззаботного человека может быть своя семья, когда он не может выбраться из несерьёзности даже на работе. Между тем, Костик был женат и даже воспитывал сына. Как он воспитывал сына, оставалось для Лёхи великим таинством, так как ожидать серьёзных здравых суждений от Милькина не приходилось. Лёху он приветствовал неизменным возгласом:
- Оба! Лёха пришёл! Здорово, Лёха!
- Здорово, Костян! Как жизнь?
- Всё пучком. Чё опаздываем?
- Никто не опаздывает, я задерживаюсь.
- Ха, когда будешь начальством, тогда будешь задерживаться, сколько хочешь, а щас ты опоздал. Идём курить, вообще.
Лёха махнул на него рукой и вошёл в просторное помещение родного отдела рекламы.
Глава 3.
Первое, что он услышал, войдя в офис, было ворчливое бурчание «Да пошёл ты, тупая обезьяна!». Эта фраза принадлежала его коллеге Диме Пинайленко, повесившему телефонную трубку после очередного разговора с заказчиком. Подобным образом он обращался со всеми заказчиками, хотя было неясно, какое это ему доставляло утешение, поскольку перед этим он аккуратно вешал трубку на телефон. И выполнял свою работу, несмотря на неприязнь к заказчикам, как социальному классу. Лёха вошёл в офис и набрал в лёгкие воздух для громкого приветствия. Рабочий день начался.
Первое, что нужно знать любому работнику офиса – никогда не приходи в офис с целью работать до потери пульса. Работать, оно конечно не возбраняется, но всё ж, коллектив прежди всего. Не поздоровался хоть с одним, всё, считай весь день работы над тобой будет висеть эта карма, словно проклятье.
Лёха дружески поздоровался с окружением и устроился на своё рабочее место. Молодая девушка Катя дружески улыбнулась ему. «Вах, как она улыбнулась! А может я ей небезразличен? Да и сама она ничего – окинул её взглядом Лёха. - Но почему она вот так улыбнулась мне? Ей что хочется поиздеваться надо мной или она действительно что-то хочет от меня?»
- А вот, наконец, и Алексей пришёл, соизволил-таки прийти! – раздался голос начальника отдела. – Почему ты опять опаздываешь? Тут уже все давно работают, а ты прохлаждаешься.
- Николай Валерьянович, всего пять минут прошло с начала рабочего дня..
- Меня не интересует сколько прошло. Главное, чтоб ты был на своём рабочем месте ровно в девять часов утра. Все приходят вовремя, а ты обязательно запоздаешь, то на пять минут, то на десять…
- Хорошо, - вздохнул Лёха безнадёжно. – Я буду стараться больше не опаздывать. А сейчас, если вы разрешите, я пройду к своему рабочему месту и приму рабоче-крестьянскую позу.
В офисе послышался довольный смешок. Все притихли в ожидании развязки этого диалога. Николай Валерьянович недовольно вдохнул-выдохнул носом и покачал головой:
- Ох, Алексей, не понимаем мы друг друга. Несерьёзно ты относишься к работе. Всё тебе хиханьки да хаханьки. Детский сад.
«Сам ты «детский сад», - подумал Лёха - Трудоголик. И чё хорошего в твоей жизни есть: работа, работа и ещё раз работа. Наверняка даже не помнишь в каком классе твои дети учатся.» Но сказал Лёха почему-то другое:
- Я не думаю, что здесь детский сад. Я исправлюсь, честное слово. Завтра как штык буду на работе в восемь.
Начальник задумчиво посмотрел на него и вернулся к своим делам, не сочтя нужным ответить что-либо. Лёха сел за рабочий стол и откинулся на спинку офисного кресла. На столе царил привычный беспорядок: игрушка из «киндер сюрприза», сломанный карандаш, пара стопок документов (скорее всего уже не нужных, и ожидающих своего часа отправки в урну), бокал для чая и кофе, зарядное устройство для сотового телефона и множество разноцветных листочков для записей, разбросанных по столу подобно осенней листве. Никогда на работе не находится времени, чтобы убраться на рабочем столе: то просто завал с работой, то относительное затишье, которое хочется потратить на что-то более приятное, чем наведение порядка. Лёха включил компьютер и нехотя наблюдал за процессами, происходящими на мониторе. Работать как всегда не хотелось, но надо было. На мониторе появилось стандартное приветствие Windows. Лёха набрал пароль для входа в систему. Паролем он сделал «идинах», памятуя о том случае, когда у него был пароль «мудило», а щефу понадобилось срочно влезть в его компьютер за графиком, в то время, когда Лёха уже ушёл с работы. Естественно, что Николаю Валерьяновичу понадобилось ввести пароль для входа в систему, ради чего он позвонил Лёхе на сотовый. Такого напряга Лёха прежде не испытывал, как тогда, раздумывая, как объяснить начальнику, почему он выбрал такой пароль. Ничего более умного кроме «чтоб никто не догадался», он не смог придумать. Николай Валерьянович долго после этого смотрел на своего подчинённого как-то странно, не по доброму. Вот и сейчас, Лёха сделал пароль ругательным назло начальнику и всей осточертевшей работе. И ещё, он надеялся, что ему не придётся говорить этот уже совсем не дружелюбный пароль Николаю Валерьяновичу, представляя, как вытянется и покраснеет лицо последнего от фразы «идинах» в ответ на простой вопрос «какой у тебя пароль входа в систему?». Набрав простой и запоминающийся пароль, Лёха увидел, наконец, как открывается рабочий стол Виндоса. С экрана монитора улыбалась красивая девушка с серо-голубыми глазами и светлыми волосами. Эта девушка, чью фотографию он поставил фоном на рабочем столе, являлась дочерью директора фирмы. Хорошо, что директор этого не видел, так как ему это совсем не понравилось бы. В силу обстоятельств у Лехи сложились дружественные отношения с дочерью директора Катей, и весьма посредственные с самим директором. Лёха стремался этого втайне от всех, даже от самой Кати. «Зачем я буду копать себе яму, завязывая с ней какие бы то ни было отношения? Ведь если она тоже неравнодушна ко мне, что весьма даже может быть, это грозит мне сразу двумя серьёзными встрясками. Первая – когда мы с ней начнём встречаться и проводить послерабочее время вместе, что очень здорово в сравнении с моим нынешним холостяцким положением. Ну а потом последует вторая встряска – психоделическая, когда директор об этом узнает и выкатит свой бурный протест по поводу наших встреч. Таким вот образом складывалась внутренняя политика Лёхи на работе. На мониторе появилось уведомление о совещании через пятнадцать минут. Куча времени, но всё же надо подготовиться, поискать бумаги и, конечно, придумать, что ответить, если спросят.По традиции, после включения компьютера, Лёха проверил свою почту. Рассылка адресов на десять, привет от девушки Лены, прикольные фотки от Иры, то же самое от Кати… Лёха нехотя прочитал очередную глупую рассылку «..а если не перешлёшь это сообщение десяти своим знакомым, то тебя ждёт большая неудача..» - и сердито удалил письмо в корзину. «Как они все достали уже со своими «счастливыми» письмами… Делать чтоль нечего кому-то, что рассылают всякую хрень. А ведь кто-то ещё и пишет эту бредятину…». После этого Лёха предался мыслям о работе. Не совсем, конечно о работе, ибо размышления о том, как здорово было бы прийти однажды на работу и навалить кучу мусора на стол начальника со словами "Вот видите этот мусор? Так вот это моё представление о Вас." Нет-нет, это ещё ничего. Вот если прийти на работу с бутылкой пива и синяками под глазами. Сесть на стул и, задрав ноги на стол пофигистично рассказать какой-нибудь пошлейший анекдот. Нет, надо работать, усиленно работать прямо с самого утра, потому что потом будет обед, после обеда работать не хочется, а потом сослуживцы просто забомбят интересными историями о том, что было вчера по новостям или как кто-то кому-то сказал… В общем, работать не дадут… А надо ли? Надо ли ему, Лёхе работать? Эта интересная мысль стукнулась в молодую бунтарскую голову и осела ощущением истинности. Пальцы замерли на клавиатуре, прервав отстукивание по клавишам. Лёха мрачно поглядел на монитор. Работать-то надо, но сёдня было просто жуть как не охота совершать лишние телодвижения. Всё сознательное существо восклицало "Всё!! Хватит!! Достало!!". А достало это уже достаточно давно. Вся эта рутина, вся эта ненужность и бесполезность того, что он делал. Всякая работа которая кроме денег не приносит ничего приятного в жизнь, прожигает сознание своей нудностью, перетекающей в конце концов в ненависть.
Тут в размышления ворвался неопознанный инородный летающий предмет – скомканная бумажка для принтера, брошенная в Лёху.Это был Костя Милькин. Он заговорщицки подмигнул Лёхе и показал пачку сигарет, одновременно кивая на выходную дверь. Лёха согласно кивнул, и они пошли курить в подсобную комнатку, отведённую для курения. Курили вначале молча, потом Костик поинтересовался у Лёхи:
- Чё хмурый какой сёдня? Сидишь там чё-то в уголке, думаешь чё-то подлое небось.
Костик улыбнулся и затянулся сигаретой, не сводя с Лёхи пристального хитроватого взгляда. Лёха удивлённо приподнял брови:
- Да не, ты чё, всё нормально. Чё ж я должен бегать по офису с радостными криками "Ахтунг! Арбайтен!". Ну или что-то в этом духе? Ну нафик. Работать надо, а то достало уже после работы оставаться доделывать, что за день не успел.
- Не, я никогда не остаюсь после работы, - замотал головой Костик. – Как только стукнуло пять часов – всё, домой пора.
Лёха затянулся сигаретой и в очередной раз подумал о вреде курения. "Но ведь я не курю. Я курю когда хочу, а когда не хочу, не курю. Ну а чем я тогда я отличаюсь от остальных курильщиков? Может быть… тем, что когда я хочу, то могу сдержаться и забыть о сигаретах. А они – нет. Но как тогда…". Тут словно посторонний голос ворвался в его сознание: "И таким образом можно поставить эксперимент. Когда мне захочется курить, смогу ли я удержаться и не курить?". "А зачем тогда курить, если стараться не курить?". "А чтобы проверить, втянулся ли я в этот процесс или могу в любое время бросить." "А если не втянулся, тогда зачем вообще курить?" – не унимался дотошный внутренний голос. Лёха попытался оправдаться перед самим собой: "Нууу, просто охота иногда покурить. И вообще, я не так уж много курю." "Относительно тех, кто вообще не курит, много." "Что же делать?". "Короче, когда захочу курить, буду давить это желание. А когда почувствую, что я не завишу от сигарет и могу обходиться без них, тогда можно и закурить…". "Но зачем?" Лёха почувствовал, что медленно двигается в сторону сумасшествия. Разговаривает сам с собой, пусть даже мысленно, ставит на себе самом никому ненужные эксперименты и спорит сам с собой, что самое бессмысленное. Костик молча докурил свою сигарету и бросил её в урну. Сигарета медленно пролетела перед Лёхой и исчезла в глубоких недрах чёрного высокого цилиндра…
……
Продолжение следует.