Жил-был на свете очень маленький человечек. И был он весь из бумаги, белой-белой бумаги, такой белой, что иногда даже светился в темноте. Но был этот человечек страшно одинок. Все боялись того, что он такой белый и что на бумаге, из которой он сделан, ничего не написано. Абсолютно ничего, ни единой строчки, ни единой цифры, ни штампа не поставлено, ни печати. А любимым занятием этого человечка было ходить тёмным вечером по городу и смотреть на окна домов. Он видел, что в окнах горят огни, он слышал, что там есть люди – они говорят, смеются, слушают музыку, готовят ужин… Иногда он улавливал запахи. Вот здесь на ужин овощное рагу и сочные котлеты, а вот там, кажется, макароны с сыром. И человечек жалел, что у него-то самого нет никакого дома, что никто не ждёт его к ужину, что не может зажечь он свой огонёк в своём окне своей комнаты. Он опускал бумажную голову и шёл дальше. Порой, если хватало роста, он заглядывал в окна нижних этажей. Чаще там были решётки, да к тому же сквозь плотные шторы не было видно ничего интересного. Но иногда удавалось найти щёлки, или же люди сами забывали задёргивать шторы и опускать жалюзи (может они не боялись посторонних глаз, а может просто не обращали внимания на темноту за окном – не важно). Вот тогда человечек видел лица. Больше всего ему нравились лица детей. Дети смеялись, и человечек тоже тихонько смеялся. Дети плакали, и уголки бумажных губ человечка опускались.
…У некоторых окон человечек стоял очень долго. И никто его не замечал. Ведь на нём ничего не было написано. А то, что он немного светился в темноте, никого не интересовало. И вот он стоял, стоял, смотрел… и огонь, что горел в том окне, обжигал его. Человечек всегда сильно обжигался. Иногда сгорал у него бумажный пальчик на руке, иногда прядка бумажных волос… И он плакал, только никто этого не видел, потому что человечек всегда был один. Он дул на обгоревшее место, но спустя какое-то время всё равно шёл к новым окнам. А всё потому, что он хотел видеть лица людей, хотел слышать их голоса и вместе с ними прожить хотя бы маленький кусочек их жизни.
И снова и снова каждый огонёк в окошке обжигал бумажного человечка. И в конце концов осталось от человечка только бумажное сердце. Сгорело всё – бумажная улыбка, тоненькие бумажные ножки, бумажный животик, бумажные уши и даже бумажные глаза с бумажными ресницами… Только сердце осталось. И на нём по-прежнему ничего не было написано. Человечек ничего не написал на своём сердце, так как не знал имён тех людей, за которыми он наблюдал в окна и чьи огоньки его больно обжигали.
Анна Дождь
10/II’2002 г.