Вечер. Звезды. Город огней. Внизу люди, машины, а здесь воздух. Там суета людей – суета лжи. Здесь безмятежность природы, молекулы, и красота. Простота и сложность, Сложность и простота. Там мода, масса, толпа, законы экономики и честолюбие.
Завтра здеь все будет по новому, а там внизу – тоже, но по-другому. Здесь каждое мгновение и постоянство и революция. Там все как и прежде.
Сегодня, он с кем-то общался, пытался наблюдать и быть. Читал глянцевый журнал. Там рассказывалось о наркотихах, пышнотелых девицах и каком-то Хэмингуэе, Старике, и Море. Этот Хэмингуэй, писали, был неплохой парень, курил дрянь, пил коктейль с загадочным названием, и продырявил себе голову, выстрелив из Remingtona модели 38 года. Чудак. Вот так раз, и на похоронах ты будешь в закрытом гробу, никто тебя даже и не увидит. Но что-то в нем есть. Вот здорово было бы, если бы уже завтра расхаживал перед пацанами в рыбацком свитере и задумчивовом лице.
Нет, определенно все бы парни умерли от зависти. А девчонки, о они бы только и хлопали своими задумчивыми глазами мне вслед. Особенно, эта надменная красавица, которую я вот уже вторую неделю пытаюсь развести. Не понимаю, что ей еще надо. Ведь я популярен, знаю все анекдоты и у меня есть машина. А сколько денег я в нее уже вбухал, все мои старые подружки не могли бы рассчитывать и на десятую часть моих затрат на нее. Долларов 700 потратил. Давно бы снял веселую шлюху и позажигал бы с ней в субботу, на глазах всего клуба, потом она бы со мной раскурилась в машине и приласкала его. Как я люблю, когда смазливая мордашка из дорогой косметики и купленного интереса вдруг опускается вниз и самозабвенно начинает чмокать, а ты куришь косяк и думаешь вот бы ее мамаша увидала. Умора. А потом у нее будет (а может и есть) муж, который будет готовить ей в завтрак в постель, считать своим счастьем, мечтать нарожать с ней кучу детей и целовать в губы. А когда ей станет около пятидеяти она ударится в религию и будет пытаться воспитовать своих великовозрастных детей. Черт, что-то я грузанулся. Джа.
Б...дь. Этот долбаный препод назвал нас урбанистическими мутантами, говорил о бренности всего сущего и каком-то “Эклезиасте”. Говорил что мы серы и необразованы. Но парни с третьего курса сказали, что он сосет и неудачник. Наверное еще читает умные книжки и слушает классику. У него нет даже машины и ходит в затертых штанах. Что за жизнь. Эх его бы в клуб, да накурить, он бы понял нас. И перестал молоть всякую чепуху о философии и культуре. Хочу мохито. В журнале говорилось, что хороший мохито это редкость, но я то знаю, что за хорошие деньги можно поиметь даже монашку. Эх, как я хочу нахапать как мой отец. Он вообще правильный мужик – я его уважаю. Ездит на Х 5, что-то мутит, трет, купил мне машину, и дает косарь зелени на месяц. Это конечно маловато, у Сани отец работает в «Газпроме», так меньше косаря в неделю не дает – нефть это не то что ментовка. В ментовке так не нахапаешь, как в сырьевом бизнесе, да и по телевизору: менты – козлы, а нефтянники –бизнесмены и спасители земли русской. Джа
Вчера эта шлюха чуть не высосала весь мой мозг своим ртом, и зад у нее хороший, почти J. Lo. Надо ремус поставить, и диски поменять. Завтра среда, у матушки пост. Во заморочилась, говорит надо смириться со всеми страстями,а сама, отец в командировку - она под нашего дога. Я такое слыхал по TV и в порнухе видел. Не, мать у меня чумовая. После появится – волосы растрепаны, лицо красное, довольное. Так когда она про пост я как-то нехотя вспоминаю про Джима, ну и пес. Хозяину руку лижет, а хозяйку долбит. Правильный зверь. Я ее не осуждаю у нас в стране свобода, так в Конституции и записано, а что с псом так наверное римлянам подражает. Они, вообще, говорят, были задвинуты на сексе. Так у них пи...ры считались элитой (в смысле однополой любви), это было удовольствие для патрициев, ну вроде наших, кто бабло прилично поднимает.
Сегодня запара – машина в сервисе, бабло на нуле. Надо к деду съездить. Мать говорит совсем плохой стал. Жалко конечно, но ведь он уже с лихвой пожил – 74. До тридцати бы дожить. А больше не надо – детей не хочу, стареть страшно. Хапать. Лучше пусть завалят где-то в центре, только чтоб не мучаться, а так, как в кино - с «улыбкой на устах». Курили. А на перекрестке инвалид на коляске подкатил, в камуфляже, ну Рембо, только без ног. Васек как заржет, а он глаза потупил. Что-то пробормотал и прочь. Так я думал со смеху умру. Ведь я ему когда протянул бабосы – пусть побухает. Васек так бля и залился смехом. Говорит, представил его без ног и с автоматом. Дурень, у тебя от травы совсем крыша съехала, он же без ног – таким автоматы не дают. Странные они эти, кто за чертой бедности: шмотками любуются, завидуют, а нечего, у меня отец, чтоб так жить так хапал, так хапал, что уже в свои сорок пять с проседью и пузом, как старик какой-то, а эти худые, стройные, только грустные какие-то. Вот бы их накурить.
Я когда Сане, то про мохито сказал, так он обплевался говорит дрянь, на Кубе в прошлом году пробовал, самый, что не на есть настоящий: ничего особенного – лимонад.
Завтра с Ленкой встречаюсь, пора ее уже запрокидывать, а то привыкну к ней - надоест.
***
Март, как всегда был свеж, холоден и пьян. Почти октябрь, только впереди не зима, а лето. Надежда на тепло, яркую зелень и холодный кобальт неба. Звезды были не такие как зимой, ярче, ближе и холодней. Казалось, что зима как луна перед рассветом катится за крыши серых домов. Впереди весна. А в маленьких ручейках плескались дети, вымазавшиеся не хуже Кузбасских шахтеров, пуская спички и окурки, по течению, на встречу весне. Туда и сюда сновали машины, рассекающие весеннюю грязь на дорогах. Какие-то блистали роскошью и дурным вкусом хозяев, а какие-то нищетой и злобой народа, обманутого, безвкусного, выросшего и умирающего во лжи. Джа.
Она раньше никогда не курила, давлели строгое воспитание семьи и школы, а теперь на нее давлели девицы с модных журналов, и туша весом восемьдесят килограмм, лежавшая на ней. Черт. Она уронила пепел в постель. Ей бы следовало знать, что это неприлично вообще, и особенно, когда лежишь на белье изготовленном на Тосканских мануфактурах, стоимостью не меньше пары сотен долларов за метр или ценою любви двух средненьких девиц на две ночи и один день, с дряблыми задницами и светлой мечтой о хорошей жизни.
На тумбочке лежала пачка презервативов, тех что навязчиво и глупо рекламируют странного вида девицы, и не менее впечатляющего вида парни по телевизору. Интересная фраза – “безопасный секс”, хочу “безопасную любовь”. Маркетологи, слышали? Вперед.
В кровати лежало двое. Даже странно – разнополые. Не модно. Парень спал, девушка курила, впитывая сладость дыма и смысл произошедшего с ней за последние две недели. Ее безмятежное, наивное лицо напрминало о том, что многие люди, не хуже собак смутно понимают, написанное в книгах библиотеки, и говорило, о том, что многие люди, не хуже философов смутно понимают происходящее в их жизни. Джа.
Он обаял ее сразу: улыбкой, машиной, состоянием лицевого счета отца и пошлыми красными розами, впридачу к ненавязчивым посещениям лучших ресторанов города, и худших семей. Правда, она об этом не догадывалась.
Еще двадцать минут назад этот парень буравил ее своим тщеславием и гордостью, несколько лениво, и все же это лучше позднего кино и жужжания батареек под одеялом. Ей казалось она счастлива. Конечно, для начала она жеманно помялась, изображая безразличие и хорошее воспитание. Но его настойчивость, воздух с подножий горы Зион (или как ее там?) и желание жить красиво, ярко, раздвинули все преграды на пути к счастью.
А за окном лил дождь. Первый. Холодный и гордый, словно он понимал суть происходящего, свою великую цель – смывать грязь, вызывая причитания homo sapiens о плохой погоде, и загоняя очумелые парочки этих самых sapiens под крыши одиноких автобусных остановок. Природа дышала. А дождь топил нерастаявший снег, без злости и азарта, а просто так, так как было всегда, так как хотел Бог.
Он хотел мохито. Это красивое слово и странная жизнь, которую он символизировал (так было написано в журнале) влекли его, как влечет море воду рек. Коктейль – символ, знамя. Человек – раб мечты, раб коктейля.
“Что за калибанство просыпаться в одной постеле с неумывшейся, и уже плохо пахнувшей Ленкой в смятой постели, пусть даже и такой дорогой” (Ленкой или постели?). Предупреждая обвинения читательниц в мужском шовинизме, скажу, что от него пахло не лучше (по мнению пресловутой Ленки). Гигиена скажите вы. Нет, это одиночество.
На рассвете, поддавшись природному желанию и легкой мелодии по FM юноша поцеловал девушку. Она спала. Он снова ее поцеловал и она пошла в душ. Новый день.