Мне нравится этот образ. Мне нравится, что возвращаясь домой после работы, я не чувствую себя усталой. Я вообще никогда не устаю. Днем, утром и вечером я такая же свежая и счастливая, как всегда. Внутри меня словно работает вечный двигатель и вращает колесо моей жизни, мне остается только переключать передачи. Я нравлюсь себе самой, я люблю свою королеву, то есть себя, я буквально утопаю в ней, мне кажется, что все люди должны находить меня невероятно красивой. Сейчас мы это проверим. Вот я вхожу и…
- Что случилось? Почему ты не смотришь на меня?
Мой муж, Василий, не может оторваться от компьютера. Вижу, как глаза его жадно пожирают строчки. Затем он бросает на меня беглый стремительный взгляд и отворачивается в сторону. Он даже не хочет на меня смотреть! Так бывает, когда он прочтет что-нибудь из моих произведений. Каждый раз он открывает в них что-то новое, и тот образ, который он составил раньше обо мне, остро диссонирует с моим новым образом. Бедняга, каждый раз он ложится спать с новой женщиной!
- Как я нравлюсь тебе? Посмотри, на мне новая юбка…
Василий упорно смотрит в сторону и отрицательно качает головой. Он подпер голову руками и сильно стиснул пальцами лоб, словно хочет принять важное решение. Затем он резко встает с табуретки и делает попытку пролететь мимо меня в свою комнату. Но я преграждаю ему дорогу.
- Сначала объясни, что случилось?
Я как всегда спокойна. Мой сокровенный мир глубоко-глубоко внутри, и никто не знает о его существовании, никакая внешняя драма не может проникнуть вплоть до него. Я хочу дотронуться до мужа и успокоить, но он отводит прочь мою руку.
- Я прочитал, что ты написала этому…
Я подхожу к компьютеру и вижу письмо, отправленное мною вчера.
- Зачем ты залез в мои документы?
- Я не залезал, оно было свернуто у тебя и открылось само…
- Ну и что? Ты же знаешь, что я фантазирую, это мое право, и я могу писать все…
- Это не фантазия, это реальная переписка, у тебя с ним составлен реальный план против меня, и только я узнаю об этом в последний момент. Я не хочу ни о чем говорить.
Он проходит к себе в комнату и запирает за собой дверь.
- Послушай, Васенька! Я сейчас все объясню, - кричу я вослед, отлично понимая, что объяснить ничего невозможно. Я действительно отправила мужчине письмо, где предлагала ему жениться на мне. Я всего лишь хотела узнать, как он прореагирует на мое смелое заявление, и была почти уверена, что он струсит, после того как я сделаю первый шаг.
Оставаться дома уже не имеет смысла. В каждом холерике в разбавленной дозе скрыт меланхолик. Пусть теперь этот меланхолик останется наедине с собой и насладится своей «непридуманной» трагедией. Я беру детей, сажаю их в машину, и мы отправляемся в путь по заранее не продуманному маршруту.
У меня их двое – мальчик и девочка. Они веселятся на заднем сидении и, конечно, ни о чем не подозревают. Такие прогулки на машине я совершаю с ними почти каждый день. Да и о чем тут подозревать! Все это субъективный вздор, в реальности же ничего абсолютно не изменилось от наших полумыслей и полуслов, брошенных в интернете.
- А ты могла бы сейчас взять и уехать от него навсегда? – говорит мне внутренний голос. Конечно, могла бы, но я ничего не отвечаю ему, потому что не хочу развивать эту тему, и тупо держусь за руль. Я веду машину осторожно и никогда не стремлюсь гнать, мне не нужно обгонять всех. Мне все равно, будет ли на спидометре 120 или 60, буду ли я тащиться за грузовиком или ехать одна по свободной трассе. Ибо во время поездки я соединяюсь с Ней, моей королевой. У меня нет никаких конкретных мыслей и чувств, и только одно неразделимое и блаженное ощущение контакта. За рулем я словно в состоянии транса, почти ничего не вижу вокруг и почти ничего не помню. Но я хорошо знаю, что во время этого транса, этого пребывания с Ней в одном Храме, что-то происходит со мной и потом оказывает воздействие на всю остальную жизнь. Сейчас мне не до моего психующего мужа, хотя я хорошо представляю его плачевное положение.
И все-таки я не могу не нервничать. Что плохого я сделала? Почему я не имею права играть? Почему я должна считаться с их детскими предвзятыми мнениями о том, как я должна себя вести? И почему так серо и однообразно вокруг? Почему нет ни волнующего морского пейзажа, ни горных вершин? Почему одно сырое шоссе, низкое вечернее небо с бесформенными облаками да хилые деревца и елочки по обочинам дороги? Никакого света, никакого прояснения впереди! Вдобавок дети своей возней выводят меня из себя.
- Если вы не прекратите беситься, я высажу вас из машины!
Не действует. Я торможу на обочине, выхожу из машины и открываю правую заднюю дверцу.
- Выходите из машины!
Дети мгновенно затихают, но из машины выйти отказываются. Я ловлю себя на мысли, что мамаша совсем сдурела: поссорилась с мужем, сбежала из дома, завезла детей в какую-то глушь и, вдобавок, хочет от них избавиться! Ничего себе история для криминального романа!
В волнении я хожу вокруг автомобиля, не зная что делать, потом сажусь на капот и... Сейчас бы закурить! Но к сожалению я не курю. Вот так и сижу, тупо уставившись вдаль.
Когда же ЭТО все кончится! Что я за человек! Неужели я не могу без этих выкрутасов, просто жить, как все женщины? Да и женщина ли я вообще? Почему каждый раз, каждый день со мной повторяется одно и то же: эта безумная езда и ощущение черной бесконечной пропасти впереди? Неужели за счастье быть королевой я должна расплачиваться мгновениями этой черной безысходной прострации!
Может быть, виновата осень? Эти ненормально желтые, почти бурые тополя и березы? Отсутствие зелени, весны и цветов?
Сквозь мглистый туман я замечаю, что что-то происходит впереди на шоссе, метрах в двухстах от меня. Какой-то опель, двигающийся навстречу, пошел на обгон фуры, по-видимому, ориентируясь по расстоянию до ближайших встречных фар, но не заметил перед ними еще одной машины, которая двигалась с не зажженными фарами. Это время суток самое опасное: когда уже достаточно темно, но некоторые водители еще не успели или забыли включить фары.
В результате – шуршание тормозов, и опель выезжает на встречную обочину, где стою я. Расстояние до него сначала мне кажется достаточно большим и безопасным, но потом я замечаю, что автомобиль двигается на меня, не снижая скорости. Вероятно, боится тормозить на мокрой обочине. Я понимаю, что столкновение неизбежно. А в машине дети! Я сползаю с капота и становлюсь на колени перед машиной, чтобы таким образом своим телом смягчить удар. У опеля есть еще возможность свернуть направо в поток встречных машин, что равносильно самоубийству, или налево в канаву. Я уже различаю пару перепуганных лиц - молодого человека и девушки на переднем сидении. В последний миг я успеваю подумать о двух вещах: как это хорошо, что я оказалась в центре, в самом ответственном месте, а не наблюдаю катастрофу со стороны, и о том, что я словно уже видела эту сцену много-много раз и всю жизнь бессознательно к ней приближалась.
Опель стал тормозить и его резко вынесло на шоссе. Он пролетел буквально в метре от встречной машины и чуть не попал под колеса той самой фуры, которую намеревался обогнать, однако сумел удержаться в среднем положении, чуть притормозил и последовал за ней. Ни он, никто другой из участников движения не остановился, как будто бы все так и должно было быть. Дети тоже подумали, что все в порядке вещей, и не поняли, для чего я вставала на колени, хотя всю обратную дорогу вели себя смирно.
Настроение мое мгновенно исправилось, и я подумала, что день прожит не зря – будет о чем написать. Пусть другие поразмышляют, как связаны мое письмо и размолвка с мужем с возможной автокатастрофой на шоссе – я за это не берусь. Мое дело – поскорее вернуться домой и помириться с Василием. У него через час урок французского, и нельзя, чтобы он выступал перед учениками в таком подавленном состоянии. Удачи вам всем!