Васька, он же Василий Васильевич, новоиспеченный лейтенант-лётчик, свой первый офицерский отпуск получил, как и подобает лётчику, в феврале. Попрощавшись со своими офицерами эскадрильи тремя бутылками и стандартным «закусом» в виде трех банок «красной рыбы» (она же «братская могила», она же «килька в томате»), направился в кассу аэропорта, размышляя по пути о месте проведения отпуска.
Так, как женой он не был обременён, время отпуска казалось бесконечно долгим, решил съездить на Родину, в Приморский край, где не был с момента поступления в военное училище. Родители давно жили в Минске, но у них был недавно, а многочисленная родня, оставшаяся на Дальнем Востоке, давно звала навестить.
Владивосток встретил его гудками кораблей и лютым морозом. Добравшись до первого кафе, нырнул в теплые объятия ресторанной жизни, и только после обильного завтрака, позвонил брату. Через час уже вдвоем цедили коньяк, вспоминали свое деревенское детство. Брат работал в институте океанологии, имел какую-то научную степень, чем Васька очень гордился.
- Так ты ученый!?
- Стремлюсь, Вася, но до этого далеко. А ты, почему в форме прилетел?
- Похвастаться-то в деревне надо.
- Это точно. Все девки твои. Ребята местные тебе фонарей навешают. Хотя ты у нас не промах - равных в драке в деревне не было. Ну, езжай, отдохни.
- На могилу к деду хочу сходить.
- Зима, всё занесло, но сам памятник видно. Как поразъехались наши, уходу конечно, никакого. Сейчас едем ко мне, поживешь пару дней, погуляешь по Владику, а там, поезжай. У кого остановишься?
- К дядьке Николаю пойду. Роднее нет.
- С пеленок тебя знает. Любимый племянник. И драке тебя учил!?
- Он. Ну, и дед тоже.
- Во люди! Как нас к жизни готовили - всему учили – и грибы собирать, и Родину защищать, и водку пить и баб любить. А мне времени на своих короедов вечно не хватает.
До родной деревни, как и много лет назад, ехал в общем вагоне поезда. За окнами поднимались крутые, заснеженные склоны сопок. На остановках входили промерзшие, закутанные в платки бабы, тащившие здоровенные, невесть чем набитые сумки, мужики, с ружьями, добиравшиеся до заветных «зимовок».
Отогревшись в вагоне, доставали нехитрые продукты, бутылки с самогоном и, отхлебывая по очереди из горла, рассказывали деревенские и охотничьи новости. Лет десять, как Васька не был в родных местах, но ничего за это время не изменилось – те же бревенчатые домики, с покосившимися заборами, те же незамысловатые истории – кто, где работает, кто и когда помер. На Василия поглядывали с интересом, предложили выпить. Улыбнулся.
- К родным еду, не хочу выпившим показываться.
- Дело говоришь. Сам то откуда будешь?
- Из Фроловки. Внук Василия Васильевича.
Васька умышленно не назвал фамилию. Его деда, когда-то знали по всей округе.
- Ой, Васька, - охнула вдруг одна из баб.
- Точно, - улыбнулся Василий.
- Так ты шож, военным стал?
- Стал вот. Так случилось.
Оставшуюся часть пути Ваське пришлось отвечать на вопросы односельчан, набившихся в их купе. Как ни как, приехал он с «большой земли», аж с другого конца Союза. Слава Богу, показалось здание станции, все засобирались к выходу.
Вскинув чемодан, знакомой дорожкой направился к дому. Дядька то он был «двоюродный» - это сестра матери была замужем за ним, но «дядя Коля» заменял в детстве отца, погибшего, года Ваське и трёх лет не было.
Постучавшись и не получив ответа, Васька толкнул дверь, вошел в избу. За столом сидел его здоровенный, почти двухметрового роста дядька, набивал патроны порохом и при этом, курил самокрутку. Дым резал глаза, потому дядя Коля смотрел на Ваську одним глазом. Лицо его поплыло в радостной улыбке.
- Кто там, Коля? – раздался голос тётки Тани из другой комнаты.
- Да это Васька опять припёрся, – прогудел дядька, поднимаясь из-за стола.
В проёме двери показалась родная тетка.
- Господи! – всплеснула руками. – Васенька!
Очутившись в могучих объятиях дяди Коли, Васька выронил чемодан, тот предательски раскрылся, выкатилось пять бутылок водки.
- Гостинцы привез! – радостно загудел великан, продолжая тискать любимого племянника.
Тетка отбила Ваську, расцеловала в щёки, помогла снять шинель. Дядька собрал чемодан.
- С водкой-то, что делать?
- Пить, наверное - нашёлся Васька.
- Действительно, чего это я спрашиваю? – сам себе удивился дядька и выставил четыре бутылки.
Накрывая стол, тётка непрерывно расспрашивала, пока в дверях не появился парень в телогрейке.
- Васька! – радостно заорал с порога.
- Андрюха! - опознал Василий друга детства. – Ты откуда узнал, что я тут.
- Так уже вся деревня знает, что ты приехал. Бабы, небось, уже все щели моют, завтра на приём придут к доктору.
- А я не доктор, Андрюха, - и кивнул на висевшую шинель.
- Вот те раз! А ты вроде в медицинском учился.
- Учился. Да потом решил офицером стать.
- Наливай, - скомандовал дядька, прерывая беседу друзей.
Появился сосед Михаил – здоровенный детина, под стать Васькиному дядьке, Засиделись за полночь. У Васьки пересохло в горле от расспросов. Водки не хватило, Андрюха побежал за добавкой. Вернувшись, поставил «литруху» самогона на стол, обратился к Василию.
- А вот и не верят бабы, что ты не доктор. Говорят, ты военный доктор. Завтра уже на приём придут.
- Какой там приём, - отмахнулся Василий. – Скажи, пусть и не думают.
- А ты с нами, на охоту, - предложил Михаил.
- И точно, пошли завтра на Чёрную речку. Кабаны там - зверюги! Заодно посмотрим, какой из тебя военный стрелок.
- Как ты научил, так и стреляю, - парировал Василий выпад дядьки.
- Спать давайте, - стала разгонять их тётка.
- Ну, так что, Василий? - поднялся сосед. – Баб будешь щупать, али с нами?
- С вами конечно.
- Тогда в шесть подъём, лыжи в руки и вперед!
В шесть утра за окном была кромешная темень. Тётка собирала завтрак на стол, беспрерывно кляня мужиков за то, что те «не дают ребенку отдохнуть». Ребенок подобрал валенки по ноге, намотал портянки, подсел к столу.
- Самый отдых, тетя Таня. В тайге, почитай лет десять не был.
- Верно, - согласилась тётка, - сходи, подыши родным воздухом.
По пробитой санями дороге шли легко, но когда свернули в лес, ноги утонули в снегу. Через час от охотников валил пар, пот ручьями струился по лицу. Только к полудню добрались до зимовья на Чёрной речке. Перекусили, не разводя огня.
- Выйдем на «засидку», там никаких разговоров, - предупредил дядька. – Кабан – зверь ушлый, чуткий. Сидеть тихо, не курить, не говорить. Стрелять по команде каждый на своём направлении.
На опушке поляны, где была «засидка», Михаил разбросал подгнившую картошку. Запах её должен был привлечь кабанов, следов которых было множество. Сидели долго.
Мороз был градусов двадцать, начали стыть ноги. Солнце стало садится за верхушки деревьев, когда послышался треск ломаемых сучьев. Охотники переглянулись, выдвинули вперед ружья. На поляну выскочили несколько молодых кабанят, схватили по картофелине и скрылись обратно в кустах.
- Молодых на разведку послали, - прошептал дядька на ухо Ваське. – Жди, когда пойдут взрослые хряки.
Ждать пришлось минут десять. Наконец из кустов показались лохматые морды остальных. Стадо было большое, свиней пятнадцать. Подергивая пятаками носов, осторожно вышли на поляну, начали отыскивать клубни картошки. Василий взял на мушку здоровенного кабана, выбрал курок.
- Пли, - тихо скомандовал дядька.
Три выстрела прогремели одновременно. Стадо рёвом, бросилось в кусты и исчезло. Три кабана, оставляя кровавый след, бились на снегу, тщетно пытаясь следовать за стадом. Охотники спустились вниз. Дядька присел возле зверя, застреленного Василием.
- Молодец, лейтенант. Прямо под лопатку. И добивать не надо. Ну и кабанище, килограмм на сто пятьдесят будет!
Василий сел на снег, оглядел побоище.
- А что делать то с ними? Мы же всех не утащим.
Николай с Михаилом тоже присели, жадно закурили.
- Да-а, пожадничали. Ты, Васька, мог бы и промахнуться.Теперь думать надо.
- Чо думать, – бросил окурок Михаил. – Сейчас одного разделаем, по рюкзакам мясо разложим. Оставлять никак нельзя, волки сожрут. Двоих примастрячим на лыжи, дотянем до зимовья, мясо на чердак заложим. Головы и внутренности волкам да тиграм оставим. Денька через два приедем лошадью, заберем остальное. Хорошо отстрелялись, теперь мяса до весны хватит.
Оба охотника достали ножи, сделали надрезы, стали ловко снимать шкуры. Снег покрылся кровавыми пятнами. Небольшим топориком разрубили на куски. Мясо твердело, прихватывал мороз.
- Торопись, скоро темнеть начнет, - подстёгивал Михаил.
Пот лил в три ручья. Распихав мясо по рюкзакам, привязали оставшихся туши к лыжам, потащились к зимовью. Рюкзаки страшно оттягивали плечи, каждый метр давался ведром пота.
- Бурлакам на Волге легшее было, - остановился передохнуть Николай. – Уже думаю – нахрена мы трёх завалили? Может, одного тиграм оставим.
- Не знаю как твоя Танька – если моя Мария узнает, что мы гору мяса в лесу оставили, никакой тигр не нужен, сама загрызет.
К зимовью добрались чуть живые. Вспоров брюхо кабанам, вычистили требуху, веревкой затащили туши на чердак. Начинало смеркаться. Приладив лыжи, по старым следам, нещадно матерясь, заспешили домой. В село пришли в темноте. Василий, войдя в хату, повалился вместе с рюкзаком на пол, барахтался, пытаясь освободиться от лямок.
- Одёжка- то, насквозь промокла, - заметил Николай, стаскивая с себя свитер, - хоть выжимай.
На пороге появилась соседка. Оглядев измученных охотников и гору мяса, которое жена Николая вытащила из рюкзаков, Мария довольно хмыкнула.
- На пару месяцев хватит, а там снова в лес пойдёте.
- Какой пару... Завтра снова надо идти, мы троих завалили.
- Да!? Во молодцы! Ну, тогда давайте к нам. Я самогоночки наварила, свежатинки поджарим.
Быстренько перешли в соседскую хату. Обе женщины хлопотали у печи. Василий подсел к мужикам, которые курили сидя на простой солдатской кровати, изредка поглядывали на три банки самогона, стоявшие на подоконнике. Первым не выдержал Михаил, подошёл к окну, скинул с банки пластмассовую крышку, втянул воздух носом.
- Э-э-э, мать. Да ты слишком разбавила. Тут компот какой-то, а не водка.
- Ни экай! Девять килограмм сахара было, девять литров и вышло. Фельдшер заходил, мерил «градусником». Больше сорока выходило.
- Так то градусником, а на вкус – нету тут сорока.
- А ты чо, пробовал?
- Нюхом чую.
- Щас дам по твоему нюху. Убери лапы от банки.
- Да ты мать совсем штоли? Мы сто кило на себе притащили, чуть живые, Дай хоть по стопке, сил никаких нет.
Мария вытерла руки об передник, оглядела мужиков. Те и впрямь, как бы даже похудели. Взяла банку, поставила на стол.
- Ну, выпейте с устатку по рюмке. И больше – ни-ни…
Михаил достал гранёные «стопари».
- За приезд Вася!
- Так уже пили за приезд.
- Так то когда было! Уже и забыли. Ну и в хате ты у меня в первые. Поехали.
Василий выпил, взял ломоть черного хлеба, понюхал, кусочек откусил. Николай с Михаилом выпили своё как воду, затянулись папиросами. Переглянулись.
- Не-а. Нету там градусов. Слабая самогонка.
- Да, - вздохнул Васькин дядька. - Слабая. Видно у фельдшера градусник неисправный.
- От сволочи! - обернулась Мария. – Так и лезут на рожон. Потерпите, сказала. Мясо вон уже готово.
Захватив ухватом, поставила огромную, скворчащую сковородку на стол. Миска с квашеной капустой, солёные огурцы и помидоры, ржаной хлеб – вот и весь деревенский натюрморт. Михаил достал стаканы, женщинам подвинул стопки. Кабанятина оказалась замечательной. Наелись быстро. Михаил снова наполнил стаканы. Мария подхватила банку, закрыла крышкой, поставила на подоконник.
- Ты что, мать!? Мы же только по второму стакану. Так только на поминках пьют. А тут Васька приехал.
- Какой по второму? А по стопке было? Это, почитай, по пол литра на брата будет. Всё. Допивайте и спать. Вон, Ваську уже разморило.
Василий действительно уже клевал носом. Мария открыла люк подпола, поочерёдно спустила туда две полные банки. Поглядела на сидевших мужиков.
- Ладно уж. Нате ещё. – Протянула початую банку. - По стопке, да мясо доедайте.
Васька кимарил подставив кулак под щёку.
- Тань, пусть Васька у нас заночует. Тяжело парню с непривычки.
- Чё, с непривычки, то? Военный человек, очень даже поспевал за нами.
- Это в лесу он за вами поспевал. А тут, попробуй, успей за вами. Вам бы тазами водку жрать, вот то для вас нормально.
Василий шмыгнул под одеяло, блаженно вытянулся. Обе женщины ушли в другую комнату, быстро погасили свет.
- Конечно, Ваське-то тяжко с непривычки… - последнее что услышал Василий окунаясь в сон. Сколько ему удалось поспать, он не понял. Проснулся от того, что кто-то тряс за плечо. Это был дядька. Приложил палец к губам и шёпотом.
- Васька, ты поди, пригляди в коридор, шоб Мария не проснулась. Мы тут в подпол спустимся на секунду.
Василий высунул голову в коридор, там всё тихо. Михаил осторожно открыл подпол, быстро достал новую банку самогона, бесшумно закрыл люк.
- Ну, ты как, выпьешь?
Васька глянул на первую банку. Пустая, стояла на подоконнике. Клонило в сон.
- Не, мужики, я посплю. – И снова залез под одеяло.
- Ну и правильно. Умаялся малец. – Давай Николай, за твоего племянника. Ха-а-роший парень вышел. Офицер! А как стреляет!
Опрокинув по стакану «за племянника», закусили, прикурили по новой цигарке.
- А вот в этой банке – уже лучше.
- Лучше, - согласился Николай.
- А я вот не понимаю, чо наше правительство с мериканцами возится. Всё им не так, всё к нам со своими советами лезут, самолёты ихние над нами летают. Сами, вона, Лумумбу убили, какая это демократия…
- Так, перешли на политику – значит и вторую банку уговорят, - решил Василий и снова уснул.
Пробудился от того, что снова трясли за плечо. Продрав глаза, взглянул на «ходики» - четвёртый час.
- Васька, ты того…, - Михаил оглянулся на двери соседней комнаты. - Тихо только. Баба у меня слухачая, страсть. Ты это, спустись в погреб, достань банку. Кончилась самгонка-то.
- Сами то чё?
- А сами…, - Михаил оглянулся на дымившего за столом Николая, - сами мы чото не можем. Пособи Вася, а?
- Чёрт с вами, спать всё равно не дадите.
Васька открыл люк подпола, достал последнюю банку.
- А вторую. Чо, пролили?
- Чо пролили? Самогону? А, да пролили. Всю банку. Ну, ты ложись, Васёк.
- Дядь Миш, отравитесь вы водкой. Завтра плохо будет.
- Не, - замотал Михаил головой, - не отравимся. Это ж домашняя. Машка завсегда хорошую самогону гонит и ничего туда не кладёт. Не, не отравимся.
Васька лёг и снова, как провалился.
Кукушка на настенных "ходиках" семь раз что-то прокрякала, Василий проснулся. Со стола было убрано. На соседской койке, вповалку, оба политика спали мертвецким сном. Из кухни слышался визгливый голос Марии.
- От скоты, мужики, а?! От скоты! Оставила как людям, выпейте по стопке. так нет, всю банку выжрали гады. Ну, проспятся, гадюки, ну получат. Оба получат!
Ей что-то согласно вторила Васькина тётка.
Не слушая дальше мнения о мужской части деревни, Васька бесшумно и быстро оделся, тихо прикрыл за собой дверь.
- Не стоит ждать, пока тётка Мария в подпол не заглянет! - решил он. – Только куда пустые банки подевали? Хоть и выпивши, а соображают!
Выскочив во двор, быстро перебежал в родной дом, потому как от Марии, когда та заглянет в подпол, он уже не сможет защитить.
Это же не тигр. Тут страшнее.
Вот такой случай. На охоте.
***