Учитель – это не только тот, который преподавал тебе учебный предмет. Учитель – это тот, который прошёл рядом с тобой какой – то отрезок твоего жизненного пути и оставил неизгладимый след, потому что ты у него учился жить.
Окончив среднюю школу, я в первый год не поступила в университет и потом два года работала в школе секретарём, не в своей школе. Школа, где я училась, была старинная, бывшая женская гимназия, лучшая школа в городе. Я пошла работать в обычную школу, которая всегда была смешанной, т.е. учились и мальчики и девочки вместе.
Директором этой школы был Шерстобитов Семён Никитич, историк, очень умный и интересный человек, прошёл войну, всегда подтянутый, очень любил свою работу, ему тогда было 40 лет.
Здание школы старое деревянное, двухэтажное с печным отоплением. Печку топили дровами. Весь технический персонал жил в этом здании.
Семён Никитич каждой техничке (а их было трое) сумел отгородить комнатушку и они жили каждая со своими детьми. Они звали его Семён НикитОВИЧ, и при встрече у них на лицах расползалась улыбка непроизвольно. Эти люди были ему благодарны за тот уголок, который он сумел им выделить. В те годы жилось трудно, и жить-то было негде. А всем хочется семью, детей. Вот он и помог им как-то пристроиться в жизни.
Они рано утром растапливали печку и не одну, чтобы обогреть всю хоть и небольшую школу. Когда все приходили на работу, уже было тепло. На первом этаже располагался спортивный зал (он же и актовый), библиотека, буфет и четыре классные комнаты, на втором этаже учительская с кабинетом директора (смежные комнаты), физический и химический кабинеты и четыре классные комнаты. Ещё во дворе небольшой домик, где тоже было несколько классных комнат для начальной школы и «Живой уголок», который поддерживала учительница ботаники Дударь Людмила Васильевна. И ещё – пришкольный участок, где выращивали яблони, ягодный кустарник и модную тогда кукурузу, которой было очень много, и она так хорошо росла.
А под лестницей находился закуточек для УКВ-ешников. Ребята очень увлекались радиостанцией УКВ, участвовали в соревнованиях.
В таких вот условиях Семён Никитич сумел предусмотреть всё. Был одновременно строгим и простым человеком.
Учительский состав был небольшой, но какой! Учителя самого высокого класса. Он знал, кого брать в школу. Особенно выделялись языковеды и математики.
Я помню, как на уроке учителя литературы Суховой Марии Алексеевны, дети обливались слезами, когда она им рассказывала о поэте Некрасове, как он страдал душевно о бурлаках. Переживали вместе с Некрасовым, даже не думал никто шалить, а это был 6 класс, класс самых неуправляемых детей. Как же надо было так передать страдания поэта, чтобы даже самые отчаянные дети могли сопереживать.
Очень многие из этой школы закончили филологический факультет университета. А у математика Тильман Анны Зиновьевны многие стали математиками, потому что она готовила по этому предмету по полной программе.
Это тоже заслуга Семёна Никитича. Учителей он не ругал никогда. Если был недоволен кем – то, вызывал в кабинет и молчал. Не предлагал сесть, ничего не говорил, молчал. И это означало, что он Вами недоволен. А чем именно – нужно самому проанализировать и догадаться. Продержав таким образом провинившегося учителя минут 10-15, говорил «Можете идти». Учительница выходила всегда заплаканная, и тоже ничего не говорила. Такой метод воспитания был. Всё проходило без скандалов.
Мне тоже пришлось пройти через эту экзекуцию, но я быстро поняла, что от меня требуется. Примерно месяц он держал меня в изоляции. Только сказал: «Учитесь печатать на машинке, на чёрный день пригодится». Давал мне тексты печатать, учил располагать текст и сто раз перепечатывать. Я подумала, что же он со мной как-то не так, ну не нравилось мне его отношение.
Cтала анализировать, что не так делаю. По делопроизводству раньше не было литературы, никто ничего не говорил. И я стала думать, вспоминать прочитанное в книгах про секретаря начальства. И думаю. «Наверно надо привести в порядок личные дела учеников». У него в школе до меня обходились без секретаря и все дела вели учителя, а им всегда некогда и поэтому стоило задуматься…
Пришла в один из выходных дней в школу, когда никого не было. Из классных журналов распечатала списки учеников по классам, разложила все дела вместе со списками по папкам, надписала, где какой класс. В карандашнице у него наточила карандаши всех цветов и тут он пришёл. Спросил и увидел, что я делаю. Остался доволен. И с тех пор у него с меня начинался рабочий день и заканчивался тоже со мной. Домой я не уходила раньше него. Так мы с ним и подружились.
Звал меня «Моя Оля». Потом, встречая людей, которые с ним пересеклись по жизни, узнав, что я с ним работала, говорили:
- Так это ты и есть его Оля. А то он всегда говорил, вот была у меня моя Оля, больше такого секретаря не было.
Он очень любил петь фронтовые песни, говорил, что был запевалой в строю.
Через два года я поступила в Университет и ушла из школы, а Семён Никитич тоже ушёл из школы и стал заведующим ГОРОНО. Но это не по его воле.
И встречаясь с ним, много лет спустя, всегда радовались встрече оба, и без объятий не обходилось.
Когда он умер, мне позвонила Мария Филипповна. Хоронить его пришли очень многие из тех учителей, с которыми я тогда у него работала. Провожали со стихами. Мария Петровна прочитала сочинённую ею Оду о нём. Хороший, умный был человек.
Он прожил долго, 80 лет, и работал до последнего дня. Незадолго до его смерти мы с ним встретились случайно, и он мне сказал:
- А я, Оля, ещё работаю.
- Где, Семён Никитич?
- Ночным директором в бассейне «Буревестник».
Это он работал ночным сторожем.