ПРЕОБРАЖЕНИЕ ДУШИ
Мир наступает, мир ощерил пасть.
Трезвись, душа, не стань его мишенью!
Н. Карпова
По свидетельствам современников, у Натальи Карповой была не одна, а целых три жизни. Во всех трех она реализовалась с удивительной полнотой и самоотдачей. Первая, и самая известная, — литературная жизнь. В архиве Анны Андреевны Ахматовой сохранилось ее пометка на письме Натальи Карповой с ранними стихами: «Надо ответить». Зная взыскательность мэтра, можно сделать вывод о достаточно высоком уровне начинающего автора. Вторая жизнь Натальи Ивановны Карповой — жизнь ученого, историка библиотечного дела. Она была преподавателем, доцентом Института Культуры. Опубликовала более сорока научных трудов. И третья ее жизнь, которая незримо прорастала в тайниках души и стала, наконец, главной — жизнь во Христе. И все же, жизнь человеку дается одна, даже если он вмещает в себя все то, что успела сделать Наталья Карпова.
Эта болезненно-хрупкая и красивая женщина с юных лет, даже с детства, пыталась жить мужественно:
Каждый день, что мужественно прожит
Озарится и украсит год,
Все мои победы приумножит
И в судьбу естественно врастет.
Будут эти дни стоять, как вехи,
Чтоб припадки слабости и слез
Отметать, безмолвно, как помехи,
Скашивать, как травы в сенокос.
Мужество возвышало ее душу, но судьба оказалась сурова. Воскресным утром 5 февраля 1995 года рядом с Литейным проспектом на пути в Спасо-Преображенский собор Наталью Карпову убили с необъяснимой жестокостью люди, которых и людьми называть трудно. Их мотивы, да и сами они так и остались неведомы для земного правосудия. А незадолго до случившегося была написана проникновенная Молитва:
Светлая дева Мария,
Не оставь меня в час нужды.
Светлая дева Мария,
Не оставь меня в час вражды.
……………………….
Литейный… К дверям собора
Приближусь – среди святынь,
Помощница скорая,
Рабы своей не покинь!
Так она провидчески опознала грядущие события и запечатлела грядущий день в слове. Эта, на первый взгляд, бессмысленная расправа над безобиднейшим и добрейшим человеком в контексте последних лет жизни самой Натальи Карповой, конечно же, имеет огромный мистический смысл. Но сама она сказала об этом непривычно просто, словно махнув рукой откуда-то из своего далека: «Ни к чему распечатывать пыльные папки событий // И кому интересно узнать, почему ты избит // Был бесовским отродьем, каких наглотался наитий».
Она погибла в день памяти Новомучеников и Исповедников Российских, а хоронили ее в день гибели Александра Пушкина. Если что-то случайное в этом мире? Она, как никто, различала тяжелую поступь темных сил и противостояла им. Если это борьба всерьез, она забирает все силы, а чтобы победить в этой борьбе, необходимо принести себя в жертву. Наталья Ивановна жила в последние годы ожиданием мученического конца, возможно, даже приближала его – уж так надсадно и упорно рвалась она в последние годы из этого мира в мир небесный. Незадолго до смерти она написала:
Февральское солнце коснется вершин
Заснеженных сосен…
(Какие дела в этом мире вершим?
Куда нас течением сносит?)
И преобразится знакомый пейзаж,
А с нами такое случится,
Чтоб прожитой жизни оставить багаж
И преобразиться.
Вопрос преображения для Натальи Карповой являлся ключевым. Ее творчество ясно свидетельствует об этом. Преодоление быта во имя бытия задача очень сложная. Укореняясь в любви к Всевышнему, человек вынужден становиться в конфронтацию не только с окружающими, но и с близкими людьми, менять характер, навыки, обычаи. Так, в стихотворении «Маме» она признается в том, как ее перестают радовать даже семейные фотографии: «Я, постылая, вижу – альбомы в пыли, // Не смотрю фотографий, нужны лишь иконы».
Тяжело светскому человеку поставить себя на монашеское делание. Налаженная десятилетиями жизнь, казалось бы, раскалывается пополам. На то, что было до обретения веры, и после призвания. Как бы ни велика была радость от осознания своего выбора, но хватит ли сил и терпения на эту ношу? Она не помышляет ни облегчить ее, ни сойти с пути, хотя предвидит, что «…смерть уже близко, где-нибудь в полумиле…». Подвизаясь в любви к Христу, Наталья Ивановна отказалась от мирских соблазнов, от предложений уехать в сытую заграницу, от защиты почти готовой докторской диссертации и от всех сопутствующих этому званию привилегий. Одно из своих стихотворений она заканчивает такими словами: «Сколько б жить ни осталось – на счастье не брошу монету, // Все что будет, – мое, все, что было, – того уже нету».
Прощание с прошлым во имя будущего дается не просто, ведь «то, что жизнью казалось, скорей плач о жизни с надсадом». Она по-настоящему страдает, но места для колебания, как мы видим в стихах нет. В слове поэт утверждается. Отрекаясь от минувшего, Наталья Карпова беспощадно и сурово пишет о дне вчерашнем:
Пока душа была оплетена
Тяжелыми и цепкими сетями,
Хотелось публикаций, встреч, вина,
Поездок и обмена новостями.
Пока душа была оплетена,
Я погибала, я была незрячей.
Прозрела. С глаз упала пелена,
И ничего уже та жизнь не значит.
Подводя итог внутренней работе, она находит емкие формулы для передачи глубоко личных перемен: «Приобретается жизни ценой опыт небесный и опыт земной» – именно так, с инверсией, выделяющей значительность открытия, говорит она об обретении нового смысла своего существования в земной юдоли. И «…эти университеты // посложнее высшей школы». Просвещение приобретает для нее новый смысл, открывает необозримые духовные сферы.
Но, что крайне важно, получая некое глобальное знание, поэт остается поэтом. Он удивляется новому видению, казалось бы, привычного вещественного мира и способен со всей силой своего таланта передать это удивление нам. Все имеет право на существование. Так приоткрывается неизреченная Милость Божья и к самому поэту, и ко всему Божьему творению:
Повсюду вещи, вещи,
Нелепый, дикий быт.
Но свет небесный, вещий
И этот мир хранит.
Еще находясь здесь, поэт знает, что он не отсюда, не от мира сего, и как любой человек предназначен для вечности. Наталья Карпова пытается поделится своим опытом с нами: «…Христом живущий // крест несет. Мир этот всемогущий // не его, ведь здесь его казнят. // Не ему искать земного рая…» Трудное знание, но для нее оно и доказательно, и неопровержимо. Только с высоты этого знания она могла говорить о незнании так тонко, ненавязчиво и так печально: «Как хорошо бы знать, что мы бессмертны! // Что смертны – знаем мы наверняка».
Не секрет, что Наталья Карпова обладала сверхъестественными способностями. Помимо дара предвидения, она могла облегчать, снимать болезненные недомогания. Однако с утверждением в вере прекратила врачевание, вызывавшее восхищение и благодарность, тешившие гордыню. Теперь она знала, что дар этот, не являясь результатом молитвенного подвига, был не от Бога. В сокровенных беседах иногда говорила, что силы, внушившие эти способности, никогда не простят ей отречения. Да и избавить саму себя от страданий она была не в состоянии. Временами ее охватывало настоящее отчаянье. Тогда приходили такие строки: «И никому на свете я, видно, не нужна. // И не прочтет, наверно, никто моих стихов».
Наталья Карпова была человеком очень мужественным, но и она знала минуты слабости. Ведь и очень сильные люди в начале 90-х в России опускали руки при виде того, что творилось с их Родиной, с их идеалами и стремлениями. Невозможно не привести в пример довольно большой отрывок из личного и очень мощного стихотворения, чтобы показать всю степень ее тревоги:
Манит в пропасть он, подталкивая грешить.
Вижу гибельность знаков тонкого мира.
Господи! Я пропадаю! Я не хочу здесь жить!
Встречи с людьми, работа, дом, лира…
…………………………………………..
Каюсь, Господи, мне не по силам брань.
Что бы ни сделала – враг уловляет сразу.
И кошмарами душит, сбирая дань,
И насылает мыслей пустых проказу.
И нападает открыто через людей,
Ставших подвластными черным силам бесплотным.
Защити, Господи! Господи, пожалей!
Меня, под небом торчащую пугалом огородным.
И кто считает себя «пугалом огородным»? Та, у которой сбылось все, о чем только можно мечтать. Великолепные наставники и замечательные соратники. Учитель мастерства – Глеб Семенов. Друзья и собратья по перу — Александр Кушнер, Галина Гампер, Глеб Горбовский, Виктор Соснора (разве же всех перечислишь?!). При жизни выпущено шесть книг стихов, при этом интересная работа, научно-просветительская деятельность, семья, любящий муж, путешествия по свету, свободное владение несколькими языками – в общем-то, если не в полной мере счастливое, то уж, во всяком случае, наполненное существование. И все-таки – ощущение невозможности существования здесь! А ведь сколько мы знаем людей, не прошедших и десятой части такого пути, но надменно возвышающихся над своими собратьями. Да и сама Наталья Карпова писала: «Равны ли мы пред Богом от рожденья? // Ведь пропасть после смерти – глубока». Наверное, не равны. Но кому больше дается, с того больше и взыскивается. Поэтому в авторе нет и тени ложного самоуничижения. Отсюда честное и искреннее признание: «Так мало я успела, в самом деле, // Хотя живу как будто на пределе».
Наталья Ивановна жила так, словно слова о том, что спокойствие есть душевная подлость, относились конкретно к ней. Многим откликалось ее отзывчивое сердце, неутомимая душа все время искала добрых дел. А уж сколько людей было ею накормлено, одето, привечено – и не сосчитать!
Может быть, именно поэтому то, что успела сделать поэтесса, преподаватель и ученый Наталья Карпова, кажется завершенным в полной мере. Ее жизнь во Христе — настоящий подвиг. Она исполнила свое предназначение на земле. И в конце, уневестившись Господу Иисусу Христу, устремленная в Горний Иерусалим, ясно выразила свое состояние: «Как надоела ты – жадная, жалкая плоть, // Душу облекшая, словно гнилая рубаха».
Будем надеяться, что непростой духовный опыт, запечатленный в неброских четких стихах, поможет многим ориентироваться в постоянно меняющемся многоликом мире. Ведь обретение духовного опыта и есть преображение, к которому призван человек для жизни в вечности.
15. 08. 07 г.
Алексей Ахматов