Ася очень любила чтение. Еще она любила вязание, но чтение, пожалуй, больше. Ведь она работала в библиотеке, а именно тут чтение на рабочем месте не только не возбранялось, но и молчаливо поощрялось. Особенно Витольдом Викторовичем, заведующим отделом «Романтическая литература». Он периодически снабжал Асю книгами из своего отдела. Ася втайне подозревала, что Витольд Викторович бабник и намерения у него непорядочные, но книги брала. Поскольку она очень любила читать. Еще она любила чай с шоколадными конфетами. Но ведь работала она не на конфетной фабрике, а в библиотеке. Поэтому и наша повесть начинается со слов: Ася очень любила чтение.
Помимо принесенных романов о любви, Ася любила познавательные книги про живую природу и исторические романы. Как, например, «Айвенго» или «Повседневная жизнь шимпанзе».
Однажды, Ася взяла одну из тех современных книг, что всегда нарасхват, чтобы составить себе представление. Из книги она узнала, что Москва полна оборотней и причем многие из них в погонах. Ася решила, что все это как-то нежизненно и вообще не правда. И больше таких книг не брала, ограничившись проверенными изданиями.
А еще раньше, когда она только училась еще в училище, Ася любила смотреть телевизор. Он стоял в комнате родителей, и по вечерам вся семья собиралась вместе, чтобы смотреть «Рабыню Изауру». За просмотром можно было вязать или пить чай с конфетами. С книгой же такие фокусы не проходили. Ася либо капала чаем на книгу либо пребольно колола себя спицей.
Смотреть сериал вместе с родителями было интересно, потому что можно было, потом обсудить события и еще раз осудить сеньора Леонсио. Правда, определенное неудобство возникало, когда на экране вдруг начинали целоваться. Тогда бабушка громко хмыкала, что означало «Что это вы еще такое при ребенке смотрите». Мама тянулась к телевизору перещелкнуть канал. Тут уже хмыкал папа, тогда еще бард и педагог-новатор. Его хмык означал: «Не вздумай выключать. Ребенок уже взрослый, пусть сам решает, что ему смотреть». Сам «ребенок» в этот момент смущенно утыкался в вязание, а в момент особо затяжных поцелуев просто выходил из комнаты.
Правда теперь уже телевизор Ася смотрела редко, так как он по-прежнему стоял в комнате родителей, а те завели совершенно мещанскую, по Асиному мнению, привычку смотреть «Поле чудес». Да еще и программу «Окна», что уже совершенно, извините, ни в какие ворота…
Так вот она только и читала, пока вдруг не произошло важное событие. Витольд Викторович предложил ей любовь. Так и сказал:
- Хочу, Асенька, предложить вам «Любовь на Канарах».
Ася сначала было зарделась, но потом увидела, что это название книги и успокоилась. Даже попыталась улыбнуться. Правда, вышло как-то криво. Но Витольд Викторович расценил эту улыбку по-своему, в лестном для себя аспекте. Он сказал:
- Вот вы, Асетриночка, смеетесь надо мной, а я, между тем, готов предложить вам любовь на Канарах.
А потом добавил:
- Но могу предложить только свой домик в садово-огородном товариществе в Задолбово.
И еще:
- В эти выходные, пока теща в пансионате.
Ася была единственной непокоренной вершиной на горизонте Витольда Викторовича. Честно говоря, вершины те были какие-то не очень, да и сам покоритель был альпинистом, что называется, не из разрядников. Но достижений своих он не скрывал и очень ими гордился. И даже записывал в маленькую книжицу, но под кодовыми именами. Чтобы жена не догадалась. Так, например Татьяна Павловна Заверткина из бухгалтерии значилась под именем Павел Терентьевич, и имела кодовое число 2, что означает, что Заверткина имела сомнительное удовольствие дважды любоваться просторами Задолбово.
Ася решила, что такое щедрое предложение наверняка сомнительно. Ведь она смогла бы вывезти на дачу и маму, и бабушку, и даже папу с гитарой. И притом копать картошку вроде как рано. Поэтому она предпочла сделать вид, что Витольд шутит. Она громко засмеялась.
Смех этот несколько не только отрезвил страстного заведующего из зала романтики, но и разбудил еще несколько посетителей библиотеки. Витольд Викторович понял, что первым штурмом крепость взять не удалось и надо переходить к длительной осаде, однако его широкая южная натура требовала решительных шагов.
- Ладно, - сказал он задумчиво, - Здесь для начала надо в кино…
- Что? – не поняла Ася
- Дорогая моя Ассигнация, позвольте эээ… так сказать… с присущим мне, прямо… в общем и целом… эээ... пригласить вас в кинематограф.
Ася на минутку задумалась о том, что если Витольд Викторович настолько стар, что называет кино кинематографом, то он едва ли подойдет на роль ее жениха. Но с другой стороны в кино сходить хотелось…
Ася даже не подозревала, что ее молчание искушенный Витольд воспримет по-своему. «А девочка не так проста. Такое многозначительное молчание, едва заметное движение губ, словно она прикидывает свои планы на ближайшую неделю и ищет в них хоть немного место для меня». Витольд приободрился и выпятил вперед тощую грудь.
И когда Ася, наконец, сказала, что она «НУ НЕ ЗНАЮ», в душе Витольда Викторовича уже горел огонь страсти.
Ася же, придя домой, и, выпив чашку чаю с шоколадными конфетами, тихо, как бы между делом, сообщила, что ее, на минуточку, мужчина пригласил в кино, и она даже согласилась. Правда, на эту новость никто в доме не обратил внимания, так как в этот момент как раз Якубович вручал какой-то ну уж очень ценный приз. Пришлось повторить погромче. Что мол, в кино. И что мол, МУЖЧИНА. И тут, как говорил классик, все смешалось в доме Молей. Мама, как услышала про кино, схватила мокрую тряпку…. Здесь мы сделаем небольшую паузу, оставив в покое маму с тряпкой наперевес. Мучайтесь теперь: зачем ей тряпка?
Кино Витольд Викторович выбрал, что называется, с подтекстом. Называлось оно «Еще немного о любви»… Сам-то он, конечно, это кино смотрел, и не раз. Более того, ему удалось достать пиратскую копию свежего сиквела фильма «Еще чуть-чуть все о той же любви». Так что, о какой именно любви шла речь в этих фильмах, Витольд себе очень хорошо представлял. Его задачей было разбудить чувственную сторону Асиной натуры. И в этом смысле он надеялся на полагающиеся по сюжету страстные поцелуи и пылкие объятия и даже еще кое-что уже непосредственно про любовь. Метод был проверенный. Или даже как сказал бы сам Витольд проВереный, проНаташеный, и даже проТатьяноПавлованный. Продолжая аналогию можно было бы сказать, что метод проКатит…
Тем временем, вокруг Аси совершались последние приготовления. Папа суетился на кухне, сворачивая там сверток с бутербродами и заливая в узкое горлышко бутылки из-под «Фанты» компот, сваренный на основе сухофруктов. Бабушка зачитывала вслух особо любимые ею отрывки из учебника по «Этике и психологии семейной жизни» и уже в четвертый раз разгромную статью из журнала «Культура садоводства» посвященную положению в современном кинематографе. Положение, согласно статье, было неважное. Мама же, стерев мокрой тряпкой пыль со своей косметички, принялась широкими мазками наносить на лицо своей дочери все модные тенденции макияжа. И потом еще немного макияжа сверху, на всякий случай.
На свидания принято опаздывать. Знала это, со слов бабушки, Ася. Знал это и Витольд Викторович. Поэтому, он, многохитрый змей, купил билеты на следующий сеанс. И теперь спокойно и неторопливо выбирал гвоздики в палатке. Две-три штучки. Внимательный читатель на этом месте вскинет глаза и с укоризной посмотрит на автора: «Как, мол, так – две-три штучки? Что это еще за неправдоподобный вымысел?» Автор такому читателю весьма неэтично чихнет в портрет. «Вполне себе правдоподобный вымысел!» - заявит он. «Сам, - скажет, – не раз так делал!»
Фокус этот проделывается так: некий субъект, назовем его для конспирации ВВ, подходит к пластиковому ведерку с цветами и начинает кропотливо выбирать, комментируя это следующим образом: «Здравствуйте! Какие у вас удивительные хризантемы! Что? Гвоздики? Тем еще удивительнее! Я, знаете, возьму себе несколько штучек, дома поставлю… Нет, правда, удивительные! Я вот эту возьму! И вот эту! И…ОЙ! (тут делается незаметное движение загодя отрощенным ногтем мизинца правой руки) А тут у вас сломанный цветок! Я возьму, что ли его себе за так. Все равно же у вас его никто не купит. А я дома поставлю. Любоваться буду! Вас вспоминать.… Сколько с меня?»
Этот метод позволяет не выглядеть скрягой или расхитителем могил, и при этом сильно экономить семейный бюджет. А это важно, особенно если у вас бюджет и вправду семейный, как у нашего Витольда Викторовича и супруга каждый вечер спрашивает с вас чек на молоко и пробитый автобусный билет.
В общем, понятно, почему на свидание Витольд; опоздал еще даже больше чем Ася. Поэтому когда вдруг он приземлился к ней на скамейку, она вздрогнула и улыбнулась. Но потом быстро взяла себя в руки, нахмурилась и строго, как ей показалось, произнесла:
- Вы опоздали на двадцать восемь минут. Считайте, что я уже ушла.
Вместо ответа Витольд встал, поклонился, подарил букет и расстегнул штаны. По крайней мере, Асе так показалось, что он расстегнул их. На самом деле, он просто снял ремень.
- Что вы делаете? – забеспокоилась Ася.
- Достаю ремень из штанов – ответил Витольд. – Вы ушли. Вы меня никогда не простите. Я выкинул букет. Нет, ну не выбрасывать же его, в самом деле! И пошел вешаться. На ремне. А точнее – на фонарном столбе и на ремне.
С этими словами Витольд действительно направился к ближайшему столбу.
- Подождите! Постойте! – Ася схватила его за руку. Это вышло само собой, и получилась даже очень мило. Но тут Ася поняла, что взяла практически постороннего мужчину за руку и засмущалась. Она покраснела и едва договорила фразу: Это же мальчишество! (последние две буквы написаны курсивом, так как голос у Аси сорвался от волнения и «о» вышла совсем уж какая-то неприличная)
- Это мальчишество! – повторил она более твердым голосом, тщетно пытаясь вырвать свою руку из цепкой ладошки Витольда.
Витольду очень польстили ее слова. Возможно, именно с этого момента он стал считать, что он еще о-го-го, и вовсе даже и не стар. Он покрепче сжал ее руку и придвинул к себе. Бедной девушке, которая из деликатности и обостренного чувства прекрасного отказывалась разглядывать его лысину, пришлось упорно смотреть на тот самый злополучный фонарь.
- Асетринночка – проникновенно начал Витольд, - Я не мальчик уже. Ну, так и вы, извините, не девочка (тут Ася покраснела еще сильнее) и не должны так меня пугать. Поймите, если мужчина опаздывает, значит, у него на то есть причина. Я мужчина! Охотник! Самец! И поэтому не расстраивайтесь, если я опаздываю. На то всегда есть причина. Ага?
Ася не знала, что «ага» и не была уверена, что самец приличное слово, поэтому предпочла сменить тему.
- И вообще кино уже заканчивается. Мы с вами на титры только успеем.
- Это-то как раз не беда, милая вы моя Аскорбиночка. Ваш мужчина уже обо всем позаботился. Вот билеты на следующий сеанс. Пойдемте же… скоро начнется…
Как все-таки полезно бывает иногда оглянуться назад. Нет, ясное дело, не стоит все время оглядываться, если вы машинист поезда и в данный момент находитесь при исполнении своих обязанностей. Также не стоит часто оглядываться, если у вас чрезвычайно тонкая и длинная шея. Вы рискуете ее просто сломать. И, конечно же, когда я говорю о том, что стоит часто оглядываться я не имею ввиду, что на пенсии вы, закутавшись в плед, будете вспоминать истории своей молодости и изводить ими своих внуков. Я имею ввиду чисто физиологический процесс смотрения по сторонам.
Потому, что Ася, если бы она оглянулась, когда садилась в зале, то на многие свои вопросы в дальнейшем она смогла бы получить ответы. Но Ася чувствовала себя очень неловко, поэтому когда входила и садилась старалась ровно, как учила бабушка, держать спину. И уж точно вертеть головой по сторонам ей казалось верхом неприличия. Да и свет почти сразу выключили, что тоже оказалось полной неожиданностью.
До этого Ася смотрела кино лишь дважды и оба раза в свое единственное лето в пионерском лагере, свет там понятное дело не гасили. Теперь, когда Ася оказалась в кромешной тьме рядом с малознакомым и несимпатичным мужчиной, Ася ощутила горькое, но такое знакомое чувство досады: конечно, ее снова обманули – не какое это не кино. Ася привычным жестом нащупала в своей сумке вязание, схватила спицы и решила для себя, что живой ее не возьмут. Но тут из маленького вентиляционного окошка под потолком полился свет и на большом экране загорелся логотип известной киностудии. Ася облегченно вздохнула. Кино началось.
Для того чтобы даже самый непроницательный читатель разобрался в дальнейших хитросплетениях сюжета надо подробно описать диспозицию. В полупустом зале (а что вы хотели, если фильм идет уже полгода!) сидело несколько парочек, которые, похоже, видели этот фильм уже несколько раз. По крайней мере, на экран они особо не смотрели. Ближе к первому ряду, «чтобы глаза не портить» сели Ася и Витольд. На пустом сиденье между ними лежал букет хризантем.
Внимательный читатель тут же вновь зацепится за эту фразу: «Как это: букет хризантем! Были же гвоздики! Две-три штуки!» А мы этого читателя за ухо и на свежий воздух – проветриваться. Пусть не мешает излагать.
Витольд ерзал, строя планы махнуться с букетом местами. Ася сидела пунцовая, глаза на экран не поднимала и вязала. Так стыдно ей было только раз, когда папа, тогда еще бард и педагог-новатор притащил в дом учебник по сексуальному образованию.
Спустя пол фильма и пол носка, Асе нестерпимо захотелось домой (чего нестерпимо захотелось Витольду - умолчим). Она пыталась придумать какой-нибудь вежливый повод, чтобы убежать, но не обижать. Ничего хорошего в голову не приходило, поэтому Ася решила уйти просто так. Она обернулась, чтобы бросить на Витольда последний туманный и загадочный взгляд, перед тем как скрыться во мраке, но увидела только, извините, задницу, удаляющуюся по проходу с невероятной быстротой. Ее кавалер удирал от нее, причем удирал трусливо и неуклюже, встав на четвереньки. Спустя годы и даже десятилетия Асе так и не удалось понять причину таинственного бегства Витольда. Надо ли говорить, как это пагубно отразилось на ее и без того низкой самооценке. Между тем, внимательный читатель, если бы его внимательность его не сгубила раньше, заметил идущую по залу грузную женщину с волевым лицом (вы обращали внимание на то, что всегда, когда людей боятся, то говорят, что у них лицо волевое), которая всматривалась в лица целующихся парочек. Это была законная супруга Витольда Викторовича; Дарья Михайловна, женщина исключительно волевая, командир бригады асфальтоукладчиков. С недавних пор, а, если выражаться точнее, со времени знакомства и дружбы с Татьяной Павловной Заверткиной, Дарья Михайловна взяла за правила проверять сеансы этого фильма в поисках своего престарелого ловеласа;. Витольду Викторовичу, в случае поимки грозили ссыльные работы в бригаде до конца своей, тогда уже недолгой жизни. Именно поэтому, он сейчас несся мелкой рысью в направлении запасного выхода к свободной и желанной территории мужского туалета. Именно этой мелкой рысью Витольд Викторович надолго исчезает из нашего повествования! Ну и шут с ним, жмотом!
Ася тоже было собралась уйти, ничего ее теперь не держало, как вдруг увидела еще одного странного персонажа. Высокий мужчина в черном плаще, черной широкополой шляпе и черных очках шел по залу прямо к ней. Ну как – прямо…. Не доходя пары метров он споткнулся и упал (а вы бы попробовали походит в темноте в шляпе и очках!), но быстро встал, отряхнулся и подошел к Асе: «Покажите ваш букет!» Ася показала хризантемы. Она решила, что этот человек потерял цветы на прошлом сеансе и теперь пытается найти их. Хотя, что я вру! Ничего она не решила! Ее попросили показать - она показала. В ответ мужчина передал ей запечатанный конверт без надписей.
– Зачем он мне? – спросила его Ася.
- А зачем вы мне цветы показали?
- Вы сказали показать – я и показала.
- А мне сказали отдать тому, кто покажет. Я и отдаю.
- Ну, спасибо!
- Ну, пожалуйста!
- До свиданья?
- До свиданья! Выходите ровно через две минуты после меня!
Субъект в плаще повернулся и зашагал к выходу. Озадаченная Ася подождала две минуты и вышла. Субъект сидел в фойе и пил сок. Плащ у него был сиреневый.
Вопросы к тексту:
1. Что кроме чтения любила Ася?
2. Каким отделом вполне объяснимо заведовал Витольд Викторович?
3. Как купить две-три гвоздики?
4. Зачем великий русский поэт Пушкин отращивал ноготь на мизинце?
5. Почему субъект был в сиреневом плаще?
6. Он что, не мог не в сиреневом?