Полная луна освещала кроны высоких лесных деревьев. Но сквозь густую листву не прорывался ни один луч белого света, способный хоть немного осветить дорогу путнику, который шел в полном одиночестве по ночному лесу. Марк уже третий день шел по густой чаще, давно потеряв тропу и теперь он шел прямо, надеясь выбраться наконец из злополучного леса. Изредка останавливался он на привал, ел сорванные с дерева плоды и жарил на костре зайцев и птиц, которых он подстреливал своим ружьем. Но чем дальше он шел, тем, как ни странно, гуще становился лес и тем меньше здесь становилось птиц и зверей. Лес был очень тихим. Изредка слышалось щебетание птиц и шелест листвы, вызванное неожиданными порывами ветра. Несмотря на то, что ничего подозрительного Марк не увидел за время своего путешествия, весь путь его не покидало чувство, что за ним следят, но он решил, что это все из-за усталости.
И тут, создавая эффект "стены", густая растительность резко оборвалась и Марк вышел на широкую опушку, освещенную ярким лунным светом. По другую сторону поляны густой лес продолжался, и было ясно, что он здесь не обрывается. То, что Марк увидел на опушке, заставило его преисполниться суеверного ужаса. Посреди широкой поляны стоял дом. Ничего зловещего или пугающего в этом доме не было. Обыкновенный одноэтажный деревенский домик, с косой крышей, дымоходной трубой и маленьким чердачным оконцем. Дом не был поросшим плющем, не был покосившимся, но факт того что кто-то живет в такой глуши, в доме, из дымоходной трубы которого тонкой струйкой идет прозрычный дым и в окнах которого мерцает слабый свет, разбудил в Марке первобытный суеверный страх. Ему очень хотелось обойти странный дом стороной, но он понимал, что ему самому будет очень сложно выбраться из леса, а в доме он мог найти помощь. По пути к калитке Марк успокаивал себя:
- Ну и что, - думал он, - здесь может жить какой - нибудь лесник, смотрящий за лесом, а может это уже выход из леса и это окраинный домик какой- нибудь деревни. Марк утешал себя как мог и, кажется, уже почти успокоился, но когда он подошел к калитке, прошлые необъяснимые страхи мигом вернулись. Он медленно, очень медленно открыл дверцу калитки и воешл в неё, почему-то испуганно оглядываясь, словно боялся что кто-нибудь подкрадется к нему сзади. Поднявшись на деревянное крыльцо, Марк, собравшись с силами и не давая себе опомниться, постучал в тонкую, с просветами между досками досчатую дверь. Дверь окаалась не закрытой, а лишь плотно прихлопнутой и потому со скрипом, напоминающим чей-то противный смех, дверь отворилась под стуком, словно приглашала Марка войти. После минутного колебания Марк переступил порог и плотно прихлопнул за собой дверь. Он оказался в тесной прихожей - кухне, которая не вызывала никакого страха и была необычна лишь находящимися здесь старобытными предметами: сразу справа от двери стоял грубой работы деревянный стол и две деревянные табуретки. На противоположной от двери стене висела полка, на которой стояли в облепленных воском деревянных блюдцах короткие, заплывшие свечи. В дальнем левом углу находился декоративный камин, рядом с которым на полу лежали дрова. Над слабеньким пламенем висел небольшой чугунный котел с чем- то кипящим и булькающим. Из котла валил тяжелый, густой пар, который пытался опуститься на дощатый пол, но растворявшийся в воздухе, не доставая до пола всего пары сантиметров. На грубом столе в деревянном блюдце стояла почти догоревшая заженная свеча. На столе лежал блестящий, хорошо отточенный серп, а рядом с ним лежали на деревянной дощечке какие- то разрубленные корешки, тертые травы и ягоды, аккуратно отделенные друг от друга. В дальнем правом углу на высокой подставке стояло ведро с водой, видимо, заменяющее хозяину умывальник, а рядом с ведром стояла высокая, по пояс Марку деревянная тумбочка, на которой лежал мертвый, наполовину распотрошенный заяц. Рядом с мертвым зверьком лежал окровавленный нож, длиной лезвия в полторы ширины ладони, заточенный с двух сторон.
- Эй, - негромко, напряженно произнес Марк, - здравствуйте, я заблудился и не могу выйти из леса.
Ответом было молчание. Марк посмотрел в темный проем противоположной двери, и его передернуло. Ему не хотелось стоять здесь, напротив пустоты. Он спешно отошел к окну, затянутому слюдой, которое располагалось возле стола и стал рассматривать струйку воды, весело льющуюся из родника снаружи. В струйке отображался неестественно яркий лунный свет, иногда она вздрагивала и начинала мерцать, но вскоре опять продолжала неспешно бежать, стараясь поскорее выбраться из подземных глубин. Марк завороженно смотрел на это явление и вдруг почуял необыкновенное родство с этой струйкой. Он мысленно стал взвешивать свое положение.
- Раз тут лежит заяц, значит хозяин скоро вернется. И чего я испугался только, тут ничего опасного нет, - Марк нервно усмехнулся, - а вот у меня есть ружье. И мне нечего бояться.
Но все равно его не покидало чувство смутной тревоги и скрытой опасности.
Засмотревшись на родник, Марк не сразу уловил взглядом движение в яркой ночи. И когда чары текущей воды отпустили его, Марк вскрикнул и отстранился от окна, потому что в нескольких метрах от родника стоял огромный волк с черной мордой, серым туловищем и лапами, белым хвостом, внимательно рассматривающий сквозь слюду окна Марка. Волк, легко в холке своей доставший бы высокому Марку до груди, внешне не проявлял никаких признаков агрессии: морду он не скалил, шерсть не стояла дыбом. Но взгляд его злых черных глаз стоил бы, пожалуй, стоящей шерсти и белых оскаленных клыков. Даже если бы ночь была темная, а не такая неестественно светлая, как эта, все равно можно было бы понять взгляд этих злых, голодных глаз. Именно, голодных. Волк хотел есть. Он хотел свежего мяса. Он хотел мяса человека, на которого он смотрел. Он мог легко запрыгнуть в широкое окно и, прорвав тонкую слюду, вцепиться Марку в горло. Но он не сделал этого. Он пронзительно, затяжно взвыл, так, что у Марка мурашки побежали по коже и быстро побежал в сторону леса, после чего вскоре растворился во мраке густых зарослей.
Когда Марк, оправившись от неожиданного потрясения вспомнил, что у него есть ружье, защищаться было уже не от кого. Он больше не хотел оставаться в этой кухне, в которой ему вдруг все стало казаться зловещим, но еще больше он не хотел выходить на улицу, где его могла поджидать опасность. Он спешно взял с полки блюдце со свечой, поджег её и быстро, очень быстро шагнул во мрак следующей комнаты...
Огромный волк мчался сквозь густые заросли ночного леса. Он то проламывал себе дорогу, где низкие сухие ветки преграждали ему путь, то грациозно вытягиваясь, перепрыгивал через высокие корни деревьев. Он не был на охоте. Он бежал быстро, целенаправленно, ничего не замечая вокруг себя. Совы, сидящие на низких ветках, возмущенно ухали, когда волк сбивал ветви и тем самым заставлял сов взлетать наверх, к кронам деревьев, с которых не так удобно высматривать жертв: мелких грызунов. Когда взору волка предстал мерцающий вдали меж стволов деревьев тусклый огонек, он еще прибавил в беге. Добежав до источника света, он совсем не выглядел усталым, он не высовывал язык, в надежде охладиться, у него даже дыхание не сбилось. Он стоял на маленькой прогалине, слабо освещенной лунным светом и выразительно смотрел на старца с древним светильником в одной руке и плетеной корзиной в другой, согнувшимся над землей, видимо, в поисках чего- то. Он был облачен в тонкий кожаный плащ с капюшоном. Старец, услышав сзади шум, неспешно разогнулся, повернулся лицом к волку и внимательно, совершенно без всякого удивления и страха, посмотрел на него. Он был невысокого роста, с изрезанным морщинами лицом и горбатым носом. Старец посмотрел на волка, нахмурился, отчего морщин на его лице стало еще больше и перевел свой взгляд наверх, на едва виднеющуюся сквозь густые кроны деревьев полную луну.
- Уже превратился, Клык, - задумчиво произнес старец скрипучим голосом, - видно, я совсем потерял счет времени. Но эти листики карицеллы так сложно найти днем... Эх, ладно, что ты хотел мне сказать, Клык? Ты ведь не просто так сюда прибежал, я знаю, - старец противно усмехнулся, - в полнолуние ты бегаешь по лесу в поисках добычи, да. Что хотел ты мне поведать?
Волк по кличке Клык протяжно взвыл, задрав морду вверх, и быстро махнул головой в сторону опушки с домом.
- А, вот оно что... Гость к нам заявился... Что же, Клык, будь готов порезвиться этой ночью, а пока что собирай своих друзей.
Закончив эту фразу и поставив на землю корзину и светильник, старик воздел руки к небу и прокричал что- то непонятное, грозное и зловещее. Яркая молния, спустившаяся с небес, ударила в старика и тот с яркой вспышкой исчез. Клык, спокойно посмотрев на эту картину снова взвыл. Но на этот раз он взвыл еще более злобно, еще более протяжно. По всему лесу эхом разнесся его вой, мгновенно подхваченный еще десятками других зубастых пастей. Когда вой прекратился, на прогалине, со всех сторон стали слышны громкий топот и хруст сухих веток, и звуки эти все приближались и приближались...
Осветив следующую комнату свечой, Марк понял, что это спальня. Пока глаза его привыкали к зловещему полумраку, созданным свечой, Марк мог видеть лишь смутные очертания грубой деревянной кровати, на которой было навалено что-то мягкое. Кровать стояла у левой стены тесной комнатки. Напротив кровати, у правой стены стоял огромный двустворчатый шкаф. Окон здесь не было. На участке стены, свободном от шкафа, располагалась дверь, видимо, ведущая еще в другую комнату. Когда глаза Марка привыкли к полумраку, он узрел, что на кровать нагромождена куча соломы, прикрытая толстым тюфячным одеялом.
- Да уж, кто же здесь живет?, - думал Марк, - как здесь можно выжить, в лесу, в котором обитает по меньшей мере одна стая волков...
Волки - животные стадные. Марк, заядлый охотник, это прекрасно знал. Конечно, бывают одиночки, но самые слабые, а такой здоровенный - наверняка вожак. И он может привести сюда свою стаю.
Воспоминание о странном волке заставило Марка передернуться. Он никогда не видел таких здоровенных особей. Поскорей бы пришел хозяин... Человек не может быть опасней дикого зверя. Хотя, возможно ведь, что его загрызли... Хотя почему именно сегодня? Судя по внутреннему состоянию дома можно было подумать, что человек живет здесь очень давно. Марк точно удостоверился в своем предположении, когда открыл шкаф. Полок в шкафу не было. Были только различные сушеные травы, ягоды, цветы, подвешенные сушиться на большом множестве прикрепленных к потолку шкафа нитях. Внизу, на шкафном полу, был аккуратно подстелен тонкий слой слюды, на котором лежало довольно много сухих корешков и листьев, видимо упавших с нитей или просто рассыпавшихся. Марк не увидел в шкафу ни одного знакомого растения, и закрыл шкаф. Вскоре страх сменился любопытством и Марк, отворив тяжелую дубовую дверь, зашел в следующую комнату.
Сначала он не понял, что это за стеклянные банки стоят на бесконечных настенных полках в комнате. Пол здесь был земляной, и потому в комнате было довольно холодно. Поначалу он решил что здесь хозяин хранит заготовки на зиму: соленые огурцы, грибы и другие домашние вещи, и уже собирался выйти из безоконной комнаты, как вдруг его словно осенило. Банки были стеклянными. Во всем доме даже оконные стекла заменяла слюда. А банки стеклянные. Подойдя к одной из многих полок и поднеся к одной из банок свечу, Марк просто удивился. В синеватого цвета растворе плавал какой- то орган. Внимательно присмотревшись Марк понял, что это сердце. Но сердце слишком маленькое, что бы быть человеческим.
- Наверное, хозяин любит поесть... Все эти травки, сердце животного, - подумал он.
Но когда Марк бросил взгляд на соседнюю банку, он обомлел. Даже в тусклом свете свечи можно было видеть, как побелело его лицо. Он обронил свечку на земляной пол и быстро выбежал из комнаты, задев плечом пару банок. На полу в осколках разбитого стекла лежало сердце зверька, и... крупный человеческий глаз.
Марк, нервно дыша, отворил входную дверь на кухне как раз для того, что бы столкнуться с низким старцем. Марк испуганно попятился назад, смотря, нет ли в руках старика какого - либо оружия. Не заметив ничего подозрительного у него в руках и поняв, что в тонком кожаном плаще ничего опасного спрятать нельзя, Марк перевел взгляд на худое, изрезанное морщинами лицо. В полумраке комнаты лицо выглядело крайне зловеще. Марк просто вжался в стену и ждал, пока старец заговорит. Вдалеке раздался протяжный волчий вой.
- Привет тебе, путник, - скрипучим голосом произнес старец, - ты, наверное заблудился. Переночуй у меня, я тебя накормлю. А утром укажу тебе дорогу из леса, ночью ведь здесь опасно... Тут очень много хищников. Особенно в такие ночи, как эта.
Вой повторился, словно в потдверждение его слов. Старец прошел к тумбочке, на которой лежал заяц и продолжил его потрошить:
- Я готовлю сегодня зайца. Редко мне удается есть свежее мясо. Но я все равно угощу тебя. Я слишком стар для охоты... Вот хожу только и еле согинаюсь за корешками и ягодами. А вот ты... Ты полон сил и здоровья. Как бы я хотел себе силы, как у тебя...
- В-ы-ы... Вы здесь живете?, - наконец сумел сквозь сжатые зубы спросить Марк, все еще не отходящий от стены.
- Да, я здесь живу уже очень много лет... И давненько я не встречал здесь человека. Встреча с молодыми как бы свежит меня, старика, - старец противно усмехнулся.
После этой фразы Марк стал слышать у себя в голове голоса. Тоскливые, безжизненные голоса повторяли одно:
- Беги отсюда, это зло... Беги отсюда, это зло... Спасайся... Спасай свою душу...
Марк резко развернулся в сторону камина и снова обомлел: сгустки тяжелого пара, валившего из костра превращались в печальные лица людей, шевелящих губами, слова которых отдавались у Марка в мозгу. "Это зло... Спасай свою душу". Лица девушек, молодых парней, детей и стариков растворялись, не долетая до пола нескольких сантиметров. Но появлялись все новые, безжизненные, печальные лица, вторившие одно: "Зло...Это зло..."
Старец, заметив это, быстро подлетел к котлу и пнул его ногой. Котел упал, вылив свое ужасное содержимое на пол. Еще несколько секунд лица продолжали появляться из пара, но вскоре варево остыло.
- Знаешь, путник... Это варево настаивалось два полнолуния... А я его вылил, благодаря тебе. Теперь моим клыкастым друзьям будет нечего есть, - старец, держа в руке нож и грозно размахивая им, приближался к Марку, - а знаешь, люди - это большая редкость в моем лесу. А в вареве непременно должен быть мозг и сердце человека, а также гриб ацибей, который можно найти только в полнолуние и ровно в полночь... Что же я скажу моим друзьям? Они хотят есть!, - визгливо вскрикнул старец и притворно задумался, - знаю! Я отдам им тебя.
Марк, в голове которого продолжали звучать фраза " Беги отсюда... Зло... Беги... Зло", наконец, выйдя из оцепенения, резко рванул к двери, буквально вылетел наружу и помчался в лес - все равно куда, лишь бы подальше от этих слов и этого ужасного человека.
Старец неспешно вышел на крыльцо и посмотрел вслед убегающему человеку. По правую руку, рядом с ним сидел огромный волк.
- Да, Клык, - сказал старик задумчиво, потрепав у зверя за ухом, - до чего людишки впечатлительны... Ты, конечно, уже несколько дней назад знал об этом человеке - вот где ты пропадал ночами... Выслеживал, сбивал с дороги что бы загрызть в полнолуние, но он все равно пришел сюда... Ты, конечно не сказал бы мне о нем, если бы он не зашел в дом, - волк понуро опустил морду, - но я тебя прощу Клык - на первый раз, - волк, словно верный пес сразу встал и завилял хвостом, - Хотя я не могу знать, скольких ты уже загрыз втайне от меня. Поиграйтесь с ним и доставьте ко мне. Живым, - добавил он, мгновение спустя.
Клык взвыл, и на поляну потянулись десятки волков, таких же как Клык, только чуть поменьше. Волки злобно скалили пасти и рычали, в предвкушении интересной игры и охоты. С громким рычанием Клык побежал в ту сторону, где скрылся Марк. Волки побежали за ним. Один из них отстал и, остановившись, завыл на луну.
Ночная охота началась.
Марк мчался вперед, проламываясь сквозь густые заросли. Он ни на что не обращал внимания: ни на ветки, уже расцарапавшие до крови его лицо, ни на боль, которую он ощущал при падениях, он даже не заметил, что потерял левый сапог. Он не помнил, сколько уже бежал. Он устал. Он задыхался, но продолжал бежать: прочь от адской опушки, как можно дальше. И тут Марк услышал вой и еще прибавил в беге. Но соревноваться в скорости с ночными охотниками ему было не дано... Очень быстро догнали ужасные твари Марка. Он ощущал сзади себя яростное дыхание хищников.
Но волки не хотели убивать его. Они хотели поиграть с человеком. Взбудораженные, оборотни радостно бросались на Марка, специально пролетали мимо него. Они забегали то справа, то слева, что бы человек изменил направление, бежал в еще более густые заросли, раздирал свою одежду в клочья. Правда, несколько раз оборотни укусили Марка, но не сильно: лишь для того, что бы видеть льющуюся человеческую кровь, чувствовать свой любимый запах. Марк сам понимал, что твари играют с ним в жестокую игру, что не они покончат с его жизнью, но тем не менне продолжал бежать и делать то, что хотели от него хищники. Свое ружье Марк давно скинул, потому что оно сильно затрудняло бег, а он сомневался, что сможет попасть из ружья хотя бы в одну из этих быстрых тварей. И тут Марк выбежал на опушку с домом. В недоумении он остановился. Волки загнали его обратно. Он кинул взгляд на дом и увидел на крыльце зловещего старца. Марк быстро развернулся и хотел уж было побежать назад, в лес, как на него набросился огромный волк - Марк узнал в нем Клыка. Клык просто повалил человека на землю и придавил его всей своей тяжестью. Мигом их окружили остальные оборотни.
Марк, лежа на спине видел, как расступились перед старцем волки, давая ему пройти. Старец лишь произнес:
- Во двор его, Клык.
Оборотень, раскрыв зубастую пасть, вонзился зубами в ногу Марка. От болевого шока человек потерял сознание.
Раскрыв глаза, Марк обнаружил, что лежит на спине, возле родника. Вокруг него столпились оборотни, лакающие кровь из его ран. Увидев, что человек проснулся, волки мгновенно разбежались в стороны. Старец приблизился к Марку.
- Я очень много лет живу здесь, человек, - неспешно произнес он, - очень много... Люди давно изгнали меня из своего общества из-за моего... Гм... Пристрастия. Я люблю человеческие души. Каждый год хотя бы один человек приходит ко мне и отдает свою душу и тем самым молодит меня. Но каждому я даю выбор: либо я поедаю душу, либо делаю человека одним из них, - старик обвел рукой круг из оборотней, - это мои лучшие и единственные друзья. Когда впервые я пришел на эту опушку, имея сильные руки и топор, я нашел здесь щенка. Я дал ему имя Клык. Клык живет со мной здесь уже сотню лет. И каждое полнолуние он увеличивается в размерах и убегает охотится на людей. Таких как ты. Я помню, когда он укусил первого человека: тот превратился в такого же, как он. И так уже очень много лет я делаю себе все новых и новых друзей и поддерживаю в себе жизнь человеческими душами. Но я дам тебе выбор: решай, будешь ли ты бегать по лесу волком, в каждое полнолуние испытавающем жажду крови или будешь сожранным моими друзьями, сперва лишенным души. От тебя останутся только глаза, мозг и сердце. Я сложу их в стеклянные банки. Потому что только стекло может выдержать синьку - так я называю хранящий органы раствор. Но не мешкай в выборе: или я сделаю его сам.
Марк обреченно закрыл глаза: говорить он не мог.
- Что же, твоя душа принадлежит мне.
И с этими словами старец приник своими губами к губам человека и съел его душу. Марк, сначала задергавшийся в агонии весь посинел и обмяк. Старец поднялся. Морщин на его лице стало намного меньше. Он произнес: "Он ваш" и волки накинулись на холодный труп человека.
Вечерело. Одинокий, усталый путник шел по ночному лесу. Он вышел на опушку и увидел дом, на крыльце которого сидел старик с красивым псом. Старик перебирал какие - то травы. Подойдя и спросив ночлега, он получил от старца ответ:
- Конечно, путник. В такие ночи как эта в лесу очень много хищников.
В темно-синем небе появлялась, покрытая синей дымкой, полная луна.