В Богом забытое, затерявшееся среди бескрайних лесов, расположенное где-то на краю мира местечко Т., плотно сомкнутое в кольце вековых деревьев и бесконечно зеленых лугов, меня забросило по долгу службы. Следовало осмотреть место, с величайшей точностью оценить его возможные плюсы и наметить план по его использованию. Фирма, в которой я имел честь трудиться в тот год, имела кое-какие виды на ,словно погрязшее в паутине прошлого местечко, и возлагала на меня большие надежды в этом плане.
Все постройки в Т. носили на себе глубокий отпечаток давно минувших лет, возможно столетий, отголоски времен темного средневековья, эпох демонических созданий, запретных ритуалов и безбожных верований. На пути мне то и дело попадались настолько старые, заколоченные дома, покинутые вероятно много лет назад, что казалось одним прикосновением к такой невероятно древней постройке можно, словно по мановению волшебной палочки перенестись в мрачные, беспросветные времена наших праотцов. Один или два раза я наткнулся на довольно странные сооружения из белого, удивительного ровного камня, похожие на какие то дьявольские, ритуальные кладки, сооруженные, возможно, для проведения чего-то отвратного и богопротивного. Во дворе одного из жилых домов, который казался не намного моложе своих заколоченных собратьев, я встретился взором со злой, ехидной старухой в грязно сером фартуке. Она, плотоядно сощурившись, обвела меня немигающим взглядом с головы до ног, и пулей умчалась в свой ветхий, дышащий на ладан, дом, с силой хлопнув дверью. Я пытался что-то крикнуть ей вослед, и даже некоторое время постоял возле калитки, но она так и не показалась больше.
Через некоторое время, в течение которого я неспешно прогуливался, тщательно оценивая местность, которая впрочем, не казалась мне столь полезной, в отличие от моих боссов, мне удалось пересечься с парой местных жителей. Одним из них оказался ещё не старый, довольно приятный мужчина, говорящий со странным, похожим на французский акцент. Когда я спросил его об этом акценте, то он подтвердил мои догадки о том, что не является англичанином, и приехал издалека, но проживает здесь уже более 20 ти лет. Откуда именно он прибыл и с какой целью, мужчина отказался поведать, несмотря на мои деликатные попытки выяснить это. Против нововведений он ничего не имел, правда, даже не удосужившись спросить, в чем именно они могли заключаться. Главным его требованием, как и второй местной жительницы, с которой мне удалось пообщаться, совершенно седой старухи, было остаться жить здесь. Требование, выдвинутое ими показалось мне довольно странным, потому, как брошенное на отшибе жизни Т., не вызывало во мне ни малейших желаний остаться в нем по собственной воле.
Где-то часов в пять вечера, я оказался в самом конце одинокого, заброшенного местечка Т., и свидетельством тому явился вид бескрайних, убегающих за горизонт неровными волнами изгибов полей, насыщенного зеленого цвета. Тут же я обнаружил последний, полуразвалившийся дом, в котором прочной и не подвластной времени, казалась только торчавшая, словно пика серая труба. Прямо за домом располагалось какое-то древнее кладбище, окруженное кольцом вековых деревьев, один вид которого вызывал во мне трепетный ужас. Кресты на кладбище покосились, местами совсем ушли в землю, и вид имели самый удручающий, а ещё неприятно поразил силуэт каменного ангела, расположенного в самой отдаленной части. Сложно было даже вообразить, что в этой старой постройке с диковинными, большими окнами, многие из которых были закрыты вместо стекол рваными тряпьем, близ дьявольского кладбища с его гротескным ангелом, можно жить. Я приблизился к дому и медленно произнес «Есть здесь кто-нибудь? Меня зовут Мэтт Андерсон. Я представляю компанию «Квентин и сыновья», и приехал с целью беседы с местными жителями по поводу предполагаемых нововведений.»
Уже через секунду, после моей тирады, послышался тихий, шаркающий звук, и вскоре на пороге возник маленький, сгорбленный старик, с длинной белой бородой.
-Меня совершенно не волнуют ваши нововведения, - начал он,- Я только хочу, чтобы меня оставили в покое, и ещё я не собираюсь никуда переезжать.
-Да, да,- подхватил я,- я не имел ввиду ничего, что связано с расселением. Но несмотря на это, я пробуду здесь ещё несколько дней, чтобы осмотреть местность получше, а затем все-таки планирую устроить собрание, где популярно объясню в чем суть моего приезда. Я бы хотел узнать, где можно остановиться?
-На несколько дней?- в мутных глазах старика промелькнула тревога, словно он вспомнил о чем-то, что давно забыл.- Не следует тебе здесь оставаться, ни к чему хорошему это ни приведет, послушай меня…
-Вы мне угрожаете? Видимо вы все-таки против того, что бы здесь наладилось кое-какие производство и что-то изменилось в старом укладе.
-Не в этом дело..- старик принялся кряхтеть и переминаться с ноги на ногу, при этом борода его как бы слегка подскакивала, совершая волнообразные движения.- Никого здесь не волнуют ваши нововведения и прочая ерунда. И ты тоже никого не волнуешь, и пока я сохранил хоть каплю рассудка, даю тебе дельный совет- убирайся отсюда скорее!
-Но почему? В чем же дело? Повторюсь, вашего переезда никто не требует, если дело в этом…
-Не думаю, что кто-то здесь согласился бы переехать по доброй воле, они скорее убили бы тебя, но своего бы добились.- старик засобирался уходить.
-Но подождите!- взмолился я,- вы можете мне объяснить, что все это значит? Что это за место такое?
-Оно притягивает! Понимаешь? Тянет, как болото.- тусклые глаза старца внезапно вспыхнули странным болезненным блеском. Чувствовалось, что эта тема невероятно волнует его.
-Не понимаю…
-Тебе надо уехать до ночи, вот что, иначе поздно будет.
-Прошу позвольте мне остаться у вас на ночь, я не вижу в городе другой возможности переночевать. Я вам хорошо заплачу, а утром уеду, обещаю. Только внесите немного ясности.
-Ты должен ехать сейчас!- старик начинал медленно приходить в ярость.
-Я никуда не уеду, пока вы мне не объясните, что происходит!
-Что происходит, что происходит,- он в нерешительности затоптался на месте, жестами указывая на возможность войти. Я покорно вошел внутрь дома.
Внутри он произвел на меня ещё более удручающее, отталкивающее впечатление, нежели снаружи. Обшарпанные, изъеденные временем стены, покрытые толстым слоем паутины и грязной пыли, бугристый, земляной пол, местами закрытый грудами рваных тряпок, и этот ужасный, удушливый запах, словно дыхание старого склепа, вызывавший приступы неудержимого кашля. Более отвратной атмосферы нельзя было и вообразить.
«Это место затягивает, понимаешь? Оно тащит тебя, как невидимая трясина, вначале ты думаешь «Ещё чуть-чуть, ещё один раз.», а затем не в силах вырваться. Для тебя перестает существовать весь остальной мир, словно это чертово место одно во вселенной.»- зловеще прошамкал старик, вперив в меня слепые, испуганные чем-то глаза. Тема, на которую мы рассуждали, вернее я вопрошал, а он давал длинные, пространные ответы, возбуждала и пугала его одновременно.
-Но как это происходит? Я не понимаю.- мне и правда было совершенно неясно, как это вдруг я захочу остаться здесь навсегда.
-Нечего тебе понимать. Все. Уходи!- он погрозил мне уродливым, костлявым пальцем.
-Это невозможно. Вы должны мне все рассказать, привести примеры, это может быть полезно для моего отчета. Я хочу знать природу вещей, чтобы понять, о чем именно вы мне толкуете. Что может меня заставить здесь остаться навсегда?
-Какие же вы все бестолковые, чертовы людишки. Приезжаете, спрашиваете, не хотите верить, а затем…-губы старика неприятно сократились.- Ночью ты увидишь нечто такое, что загипнотизирует тебя, поработит, и ты не сможешь справиться с этим.
Больше я ничего не сумел добиться от сварливого старика, говорившего загадками, и в конечном итоге, устав от моих бесконечных расспросов, он махнул рукой и позволил мне остаться. К тому же время неумолимо катилось к ночи и при всем желании, я бы не смог уехать отсюда раньше завтрашнего утра. Ничего странного и загадочного в течение последующих часов не происходило, за исключением того, что чем темнее становилось за окном, тем настороженнее и в тоже время возбужденнее становился старик. Он несколько раз принимался сновать по темной, заваленной разным хламом комнате, иногда нечаянно натыкаясь на меня, но всякий раз при этом, делая вид, что не заметил меня, словно я был каким-то шкафом или диваном. Больше он ничего не сказал мне, словно на разговоры у него не было времени. Темная, суровая ночь неумолимо надвигалась на нас, любовно укутывая черным покрывалом засыпающее местечко Т.
Где-то около одиннадцати старик засобирался на улицу, при этом на меня он угрожающе шикнул, приказав «Лучше тебе не выходить!» Сквозь наполовину закрытого грязной синей тряпкой окна, я увидел, как приличная толпа людей, сгруппировавшись, и образовав что-то вроде кольца, собралась напротив кладбища. Я также проследовал на улицу.
Ночь была невероятно темной, насыщенной густым, ровным черным цветом. Мрачное тяжелое небо угрожающе наваливалось на стоящих возле кладбища людей , кое-где покрытое мелкими точками звезд. И только луна в это раз была яркой, светлой, и такой ровной, словно очерченной циркулем. Я неслышно приблизился к людям, чудом разглядев среди них ту самую полоумную старуху, что повстречал днем. Лицо её выражало крайнюю степень возбуждения, какого-то дикого, противоестественного, а глаза безумно светились во мраке густеющей черноты. То же можно было наблюдать и на лицах других местных жителей. Все они замерли в ожидании чего-то неведомого, что захватило их с такой силой и яростью, что они было не в состоянии вырваться. «Затягивает!»- сразу вспомнились слова старика, теперь дико скрежетавшего зубами в самом центе столпотворения.
Где-то в самой отдаленной части старого кладбища наметилось еле-заметное оживление, как будто несколько длинных острых теней отделилось от земли и двинулось в нашу сторону. Затем я различил тусклое, неверное мерцание возле зловещего каменного ангела, которое также отделилось и принялось медленно приближаться. Я чувствовал, как новое, неведомое до селе чувство охватывает все моё существо. Тени меж тем продолжали свое дьявольское шествие, таинственно сверкая слабым фосфорным светом.
Вскоре взору моему явились удивительные, неземные существа, описать которые, я не сумел бы обладай хоть тысячу раз самым богатым, красивым слогом. Не то люди, не то звери, не то призраки. Они имели похожие на женские очертания тела, какие-то струящиеся, сиреневые, не то руки, не то крылья, безвольно опущенные вдоль тела. А ещё они издавали непонятные, свистящие звуки, слабым эхом отдававшиеся в сознании. Существа грациозно подплывали к стоящим людям, именно подплывали, настолько плавными, легкими были их движения и совершали с ними что-то неподдающееся объяснению…Это было похоже на какое-то бесконечное обволакивание, когда тело человека полностью скрывалось в мерцающих сиреневых лучах на некоторое мгновение. Я стоял пораженный происходящим, и при этом все загадочное действо вызывало во мне смесь противоречивых, сильных чувств, отчаяния, тревоги, безотчетного страха, при этом место находили радость, удивление, восторг. Воздушные сиреневые создания медленно поднимались из старой земли проклятого кладбища и, оформленными, в виде струящихся женских тел облачками, плыли в сторону застывших в сладостном оцепенении людей. Все происходящее не подавалось объяснению и в моем измученном сознании принимало самые причудливые формы. На протяжении всего ритуала, когда люди, то скрывались в телах сиреневых призраков, то снова являли свои окаменелые тела моему взору, меня не покидало ощущение чего-то тяжелого, смутного, богопротивного. Но я не мог остановиться и прекратить смотреть. Это затягивало, цепляло и в тоже время опустошало меня изнутри. Где- то, по правую руку от себя я заметил небольшое инопланетное создание, совсем небольшого роста, кажется, оно доходило мне только до плеча. В своих округлых очертаниях оно напоминало молодую женщину и имело самое восхитительное лицо на свете. Хотя вряд ли этот лик можно было назвать человеческим, описать его тоже было невозможно. Единственное, что я сумел себе объяснить и, что более всего поразило меня, это глаза этого существа, бледно красные, кровожадные, хотя эта звериная ярость была скрыта глубоко внутри, а снаружи эти загадочные алые глаза казались бесконечно добрыми. У существа были узкие, длинные зрачки, если это только можно было назвать зрачками, они отдаленно напоминали кошачьи. Казалось, что они извиваются, пляшут, заходятся диким ритуальным танцем, эти дьявольские зрачки. Существо с завидным упорством приближалось ко мне, и я чувствовал на свойе коже его ледяное, порывистое дыхание, похожее на дуновение свежего, морского бриза……….
На следующее утро вместе с самым первым составом я умчался в город. В тот же день я разрешил все дела, которые наметил. Написал заявление об увольнении, снабдив его подробным письменным отчетом о местечке Т. и присвоив ему звание крайне не пригодного для разных нововведений. А уже вечером, стремительный экспресс уносил меня прочь из душного города туда, откуда я вряд ли уже сумею вернуться, потому что подобно остальным людям, моим будущим соседям, был предательски затянут в эту трясину ужаса. Белобородый старик встретил меня недовольным ворчанием, но ни сколько не удивился моему приезду. Я бросил вещи в дальний, пыльный угол его полусгнившего дома, опустился на старую скамью и принялся ждать ночи…..