Рассказывает Василий Васильевич, мой отец:
Эта история произошла со мной осенью 1942 года. Осень только вступала в свои права, и днем было тепло, но ночи уже стали довольно прохладные. По ночам уже ложился снег, а днем он таял и разводил сильную грязь.
Мы держали оборону в селе Рыбном, что на берегу реки Дон. Оборона наша шла на Северо-западной и Западной окраине села. Мои огневые позиции были почти в центре села, но чуть правее, на пригорке. Там стоял добротный пятистенок. В подвале этого дома мы и устроили себе жилье. В огороде была огневая позиция минометов. На чердаке - наблюдательный пункт. В этом доме мы занимали оборону с октября, по 15 ноября. Жизнь шла однообразно. Немцы сильно нас не беспокоили. Но и нам проявлять свою активность было не с кем. Людей было мало, в стрелковой роте не более 50 человек, а у меня всего 17 солдат. Я пополнялся из стрелковых рот так, как кроме стрельбы из минометов, еще ходил в разведку, а туда не возьмешь любого, надо подбирать. Поэтому я пользовался этой «властью», и был всегда «полным». Люди были очень хорошие: Капуста, Кравченко, Шевченко, Ковригин, Яхно и другие. Сидеть нам не приходилось, но и особых случаев в разведке не было. Была какая-то пауза.
Вот такой паузой воспользовались немцы, послали в наш тыл свою разведгруппу, с целью взять «Языка». Да пошли не ночью, а днем, что было конечно очень неожиданно! Утром, часов в 11 наблюдатель доложил, что от переднего края двигаются три человека в белых маскхалатах. Они шли в направлении к КП стрелковой роты. Шли, открыто на виду у наших позиций, а от немцев уже скрытых. И вероятно нашим наблюдателям подумалось: Наша разведка вернулась. Наблюдатель докладывал дальше, что группа в маскхалатах зашла в дом и через несколько минут вышли вместе с командиром роты Гончаренко и двумя его связными. Пошли в сторону переднего края. Так же открыто. Расстояние было метров 200. И лица разглядеть было невозможно. Когда они скрылись за домами, наблюдатель потерял их из виду. Прошло минут 20, когда прибежал запыхавшийся старшина роты, и во взволнованном состоянии срывающимся голосом выкрикнул: «Вызывает командир роты Гончаренко, у нас ЧП». И быстро убежал обратно. Я побежал на КП роты, захватив с собой солдата. Когда зашел в дом, увидел в углу связанного немца. Откуда он днем? Мне стали рассказывать эту историю.
Дом состоял из двух комнат, с общей верандой. Взрывом снаряда в правой комнате, где располагался штаб роты, выбило окно, не осталось ни одного стекла и жить там стало не уютно. А в левой комнате стекла были на удивление почти целые. И командир роты Гончаренко приказал связному пойти в левую комнату и вставить кусок стекла, что бы потом перебраться в целую комнату. Связной, оставив автомат в правой комнате, пошел вставлять стекла. Командир роты разобрал свой пистолет и стал его чистить. В это время, в комнату, где был связной Вася Измалков, кто-то, зашел и говорит: «Рус, хенде хох!», на что связной, думая, что это чья-то дурацкая шутка, предложил шутникам лучше помочь стеклить окно. В ответ его дергают за шинель, и он почувствовал в спину упершийся ствол. Еще раз повторяют: «Рус, руки вверх». Он оглянулся и увидел двух немцев, один был с карабином, которым он и ткнул его в спину. Он понял, что попал в неприятную историю. Против двоих он, безоружный был беспомощный. Он смог только начать громко на них кричать: « Сибиряка в плен хотите взять? Не выйдет». Он надеялся, что командир роты услышит его и выручит. Командир услышал шум и зашел посмотреть, в чем тут дело. Немцы как раз связывали руки связному. Немцы тут же наставили карабин на него и тоже скрутили ему руки. Только собрались выходить, как из штаба батальона прибежал второй связной, с автоматом за спиной. Он от неожиданности растерялся, и не успел выхватить автомат. Его тут же связали. Я потом размышлял о том, как могло случиться, что три немца пошли в наш тыл с одним карабином. Видимо шли они не за языком, а мародерничать в село. Вот и пошли они шестеро, впереди шли два немца, за ним Вася Измалков, потом связной, командир роты, замыкал строй немец с карабином. Пошли на передний край, до которого было метров 200. По дороге один связной, сибиряк Вася, стал пытаться раскачать свою веревку и старался ослабить узел. Это ему удалось. Он освободил свои руки! Он сказал, что бы хватались за карабин, а он попытается всех выручить. В одно мгновение он кулаком с яростью обрушился на немца и сбил его с ног, командир роты схватил карабин и стал вырывать его. Вася помог ему и вырвал у немца карабин и ударил его прикладом, насмерть! Тут же застрелил третьего немца, а тот, кого он кулаком сшиб с ног, поднял руки и сдался. Потом вся эта «кавалькада» повернула назад, только «язык» теперь стал другой.
Вот когда пришли назад в штаб, послали связного за мной. Когда все успокоились, начали обсуждать создавшуюся ситуацию. А ситуация была не простая. Приказом Верховного главнокомандующего в военное время за сдачу в плен сурово наказывали, вплоть до расстрела. А выходило, что командир роты без сопротивления сдался. Но все же они с достоинством вышли из ситуации, со своей территории они не позволили себя увести. С такими мыслями и пришли к выводу, что надо докладывать по команде и все обойдется. Так и сделали, доложили, и первая реакция была вполне ожидаемая, командира роты отстранили от должности и вызвали в штаб полка для дачи объяснений. Мы уже и не думали, что увидим его, но через неделю он вернулся и сказал, что его восстановили в должности, а связного Васю представили к награде. Мы для себя сделали вывод – на фронте надо быть всегда начеку.
Об этом случае участники этих событий вспомнили в 1982 году на встрече в честь 40-летия со дня формирования 59 Гвардейской стрелковой дивизии в г. Тирасполе. И встретились там я и Гончаренко и командир 3 батальона Малишевский. И еще раз подробно обсуждали эти события.
К сожалению, на сегодняшний день из всех участников этих событий в живых не осталось никого, только я как очевидец данного происшествия.
Полковник в отставке Зуев Василий Васильевич.