Шумел дождь. Его струи, словно складки прозрачной портьеры, скользили по оконному стеклу и создавали особую атмосферу уюта. Дважды за день метео-службы разгоняли сгущавшиеся тучи, но дождь прорвался-таки сквозь все преграды. Или просто его оставили в покое, позволили литься себе в удовольствие? Жора перевел взгляд от окна к пожелтевшим страницам книги, потом обратно и задумался. От мыслей отвлекли прозвучавшие почти одновременно сигналы.
- Жорик, в шестнадцать ноль-ноль у тебя урок по социоадаптации. Не забудь настроиться, - это мама, и как ей не надоест быть подобием секретарши у собственного сына.
- Жорка, поставь блок и давай к нам. Все уже давно в «Розовом Жуке», - никогда не унывающий и придумывающий себе веселую жизнь Витька трезвонил нарочито громко.
- Я все слышу! Не смей, Жорик! Витя, смотри, я свяжусь с твоей мамой. В четыре часа у вас урок. Клара Альфредовна строго ведет учет. Разблокирует в момент, стыдно будет, - мама до болезненности последовательна, твердит одно и то же и не отключается от линии сына, даже когда ложится спать.
- Жорочка, внучек, слушайся маму. Мы тебе плохого не посоветуем. А я жду тебя вечером, пирог испеку, как ты любишь, с натуральной начинкой, никакой синтетики. Будь умницей, - а как же без бабушки, она, похоже, как и мама, безотрывно следит за Жорой.
- Ты чего молчишь? Не смей пропускать школу. Надеру уши. Где ты там? – папа сегодня несдержан, хотя обычно он нотаций не читает, только случаи из своего правильного детства рассказывает.
- Я не там, я здесь, дома. Готовлюсь, - тихо просигналил паренек и добавил: Мне надо освоить еще около двухсот килобайт. Не мешайте…
В этой маленькой лжи не было ни на йоту греха, потому что к уроку Жора действительно подготовился. И какая разница, чем он занимается в свободное время? Ведь никому он своим чтением не мешает жить.
- Ладно, ладно, - мелодично пискнули мама с бабушкой.
Отец отключился молча. Витька несколько раз еще стучался, но Жора упорно ставил блоки. Он сидел на чердаке собственного дома, на коробке с книгами и читал. Отец называл это его увлечение пустой тратой времени, ведь проще перекачнуть в память из ВИХа (Всемирного Информационного Хранилища) нужное, уже очищенное от излишеств чтиво – и вспоминай на досуге романические перипетии. Однако Жоре больше нравилось неспешное листание пыльных томов, в которых были пространные описания природы, наивные философские отступления и масса непонятных слов. Приходилось постоянно загружать в память всевозможные словари, но это только доставляло Жоре удовольствие. Родители, правда, постоянно твердили об опасностях чрезмерных объемов, но он уже научился контролировать состояние своего чипа.
Пусть оперативка слегка перегружена, зато какое удовольствие, нарисовать в воображении замысловатую картинку из приключенческого романа какого-нибудь забытого автора, поселиться внутри нее и бродить, напевая старинные песенки пикантного содержания. Особенно нравилось слово «прерии». Было в нем что-то таинственно-сонное, дерзко-молодое и пряное до оскомины. Повторяя его помногу раз, Жора с тоской думал, отчего не родился лет сто, двести или триста назад, когда можно было уйти куда-нибудь далеко-далеко и оказаться вне доступа, чтоб никто: ни родители, ни школьные учителя, ни друзья даже – не смогли бы найти и вклиниться в мысли своими сигналами.
Противный школьный позывной заставил вздрогнуть. Заложив роман календариком начала века, Жора спустился вниз, где стояло учебное кресло. Отец настаивал на этом массивном троне, убеждал, что в нем лучше усваивается информация.
Резкий голос Клары Альфредовны, казалось, разрывал мозг на части. Хорошо еще, что время от времени она останавливалась, чтобы загрузить нужные файлы по теме. Тогда Жора блаженно закрывал глаза и упивался тикающей тишиной.
Едва урок закончился, пропел мамин сигнал, она напоминала, что пора ехать к бабушке. Захватив с собой книгу, Жора послушно отправился к стоянке воздушного такси.
Сильный дождь сменился влажной взвесью. Все кругом было мокрым и серым. Сумерки постепенно захватывали город. Прорвав все блоки, трещал хохочущий Витькин голос. Друг рассказывал, как они с пацанами, потягивая тоник в «Розовом Жуке», каждые пять минут блокировали Клару. А после урока, едва она связалась с Витькиными родителями, ребята перенаправили ее кляузу мамаше одной уродины с нижней ступени.
Жора привычно сделал Витькину болтовню фоном и продолжал мечтать…
Вот бы попасть в то время, когда интернет-связь шла через стационарные компьютеры, а не по вживленным чипам. Или нет, лучше, когда вместо компьютеров были… А что же было до компьютеров? Телефоны, кажется. Еще заманчивее, оказаться в таком времени, когда не было и телефонов. Никаких.
Только прерии и он, Жорка, в широкополой шляпе, на лошади. Рядом пропахший потом ковбой с соседнего ранчо говорит всякий вздор и крутит на пальце кольт. Но Жорка видит его насквозь, ухмыляется, сплевывая табачную жвачку: «Не проведешь, брат…». Затем резко взмахивает плетью, и лошадь, рассекая грудью заросли высокой травы, мчится в красный закат.
- Прибыли, прибыли, прибыли… - монотонно пиликал сигнал такси.
- Иди скорее, я уже заждалась тебя. Двери открыты, - надрывалась бабушка.
Жора усмехнулся, выбрался из такси и подумал: как здорово, что люди не научились пока управлять мечтами, что можно жить, не выставляя свои сокровенные думы в сеть. А еще, отметив слабое пощелкивание где-то в области виска, решил, что пора бы почистить память.