Они стояли в прихожей рано утром. Он в плаще, а она в пижаме и в бигудях и вся решительно-растерянная.
— Я поехал. Подумай. Забери заявление. Нам не нужен развод. Дочка вырастет, она тебя осудит. Она будет на моей стороне. Подумай, что ты делаешь. Ты сама потом будешь жалеть.
Она молчит, смотрит на него. «Пусть мне будет хуже, — думает она, — Жалеть буду! Подумаешь! Дочь осудит! Ничего не осудит! Нет, чтобы уговорить, а он мне грозит, что жалеть буду. Тоже мне!»
Ей хочется броситься ему на шею, обнять его и сказать, что да, он прав. Но нет. Раз подала заявление – назад не возьму. И сама с собой, молча, беседует, а он ждёт.
«Александр Фёдорович всегда, когда доказывал сходимость какого-нибудь метода вычислений, задавался погрешностью и говорил: «Пусть нам будет хуже». Вот… Пусть мне будет хуже».
— Потом передумаешь, но я не вернусь. Я не возвращаюсь. Думай, пока не поздно.
Не дождавшись от неё никакого решения, он хлопнул дверью. И уехал… навсегда.
Налила себе кофе покрепче, щеки горят. «Наверно, он меня ругает, вот и щёки горят. Сейчас попью кофе и поеду в аэропорт. Я скажу ему что всё, он прав как всегда. Я дура.» Тогда он будет доволен, будет улыбаться и смотреть на неё как на дуру. Не хочется видеть его довольного лица,он победил.
"Он не понимает, почему я уехала? Почему я подала на развод. Он думает — это моя блажь. ИзбалОванная, как говорит его мама. Он чудо - мальчик, хороший, не пьёт, не курит, не бабник — так говорит вся его родня. На счёт бабника никто не знает, кроме него".
— С таким парнем да не жить. Чего ещё ей надо. Такого парня бросила, дура! — так говорит вся его родня.
Вот на счёт «чего ещё надо» не только они не понимают, но и он даже и не задумывается. А как это объяснишь? Это не объясняется, это чувствовать надо.
«Лучше я буду жить одна, — думает она, — по крайней мере я буду знать, что одна. Я сама должна думать о себе и ребёнке, чем ждать эту милостыню, которую он соблаговолит подать, в виде своего драгоценного внимания». Пусть! «Не поеду в аэропорт. Нет. Решила и всё». И ей стало так плохо, как никогда. Плакать нельзя, родители не должны видеть. Они считают, что ей это всё легко, она же не подаёт вида, каково ей. А на работе Ленка про неё всегда говорит: «Мне ничего не надо, мне лишь бы было трудно».
Села и встать не может, тут дочь бегает, чего-то ей надо. А она как онемела. «На развод не поеду. Напишу письмо, что не могу приехать и всё. На третий раз разведут».
В жизни больше никакой любви не хотела, бежала от неё, как от чумы. Чума заразная и смертельная. Любовь тоже.
Любовь — это заболевание очень заразное и плохо поддаётся лечению. Как у Булгакова: «И сердце здоровое, и печень здоровая и желудок здоровый, а такая боль во всём!» Лучше ею не болеть — подумала она. Не дай бог подцепить!