- Хватит. Мне надоели твои прихоти, Доэл.
Кейси бросила журнал на кресло и подошла к окну, устремив невидящий взгляд сквозь плотные жалюзи. Тонкая паутина солнечных полос высветила нахмуренный лоб и подрагивающие уголки сжатых губ.
- Остынь, - буркнул он, переворачивая вилкой остатки скользких равиоли. – Лучше принеси пива.
- Возьми сам. Я не прислуга.
- О’кей, уже иду… только не заводись, дорогуша…
Не заводись, дорогуша, - повторила она, копируя его низкий голос. – Только это я от тебя и слышу. Всякий раз, как ты открываешь рот, Доэл, я все больше убеждаюсь, что совершила величайшую ошибку, поверив твоим пустым обещаниям и осталось в этой грязной дыре, наедине с немытой посудой и тараканами. Видела бы моя мама, что от меня осталось… Даже Джесс – самая последняя тихоня в колледже, и та уже месяц , как нежится на Капри… А я все еще верю…
Хлопнула дверца холодильника, затем зашипело открытое пиво, и Кейси поняла, что опять говорила сама с собой. Когда она повернулась, он с довольной улыбкой стоял в проеме двери. По запотевшей банке стекала желтая пена.
Марк Доэл и Кейси Сноутс не были женаты, хотя жили вместе уже шесть лет. Марк стал ее парнем после того, как однажды на улице двое скотов пытались отнять у нее пакет с продуктами. Доэл здорово им тогда врезал, а после, целый вечер катал Кейси на своем мотоцикле. Он не был маменькиным сынком и брал от жизни все сам. Не имея работы и образования, он, однако, покорил ее каким-то особым обаянием, нежностью и внимательностью. Но уже после двух лет совместной жизни его увлечение Кейси сменилось увлечением спиртным, и их, и без того маленькому счастью настал конец. Раза три она уходила к маме, но всякий раз возвращалась, боясь, что Марк совсем сопьется.
Кейси отвернулась, не видя смысла в продолжении разговора. Марк казался непробиваемым; всякий раз, когда она пыталась поднять обидную для него тему, тот исчезал на кухне или в ванной комнате, демонстративно хлопая холодильником или, открывая душ и затем, выждав, пока она успокоится, вновь появлялся с таким видом, будто ничего не услышал. Эти выходки раздражали Кейси больше всего.
С улицы прорычал гудок автомобиля, затем еще один – более требовательный. Двумя пальцами Кейси раздвинула жалюзи.
- Тони приехал, - сказала она. – И приволок с собой какую-то длинноногую куклу. Ты ее знаешь, Марк?
- Не-а, - отозвался он, перегнувшись через кресло.
Через минуту в дверь забарабанили, заскрипели старые петли, и на пороге нарисовался Тони с девицей, которая была на голову выше его. Мгновенно оценив дистанцию, он точным броском питчера послал банку “Будвайзера” в протянутую ладонь Марка и только потом поздоровался.
- Плохо выглядишь, парень. – Тони обнажил ряд ровных белых зубов. – Смотри, скисните совсем с Кейси в вашей берлоге… Ну и духота тут у вас.
Он помахал отворотом своей цветастой рубахи, покрытой разводами потных пятен. Девица чихнула, и Тони, спохватившись, решил-таки ее представить.
- Это Натали… Черный пояс и классно готовит пекари пай.
Девица нехотя выдавила подобие улыбки.
- Привет, я Венс Стайлер! – Тони окинул комнату счастливым взглядом – в точности как кривляка-ведущий из нудного теле шоу. – Улыбайтесь, господа, жизнь ведь и вправду прекрасна…
- Разве это жизнь, - сказала Кейси отходя от окна.
- Может быть, понравится идея немного проветриться?
- Опять “Болотный пикник”? – скривилась Кейси.
- На этот раз есть идея получше. Рок Хилл.
- Рок Хилл!? – Марк запустил пустой банкой в баскетбольную корзину, которую он приладил специально для этой цели под самый потолок. – Будем играть в зомби на старом кладбищенском пустыре?
… Или в “секс-квартет” на фоне сентябрьского заката, закончила Кейси.
- Если Рок Хилл и был пустырем, то только не сейчас.
- Там разбили нудистский пляж? – спросил Марк, изображая удивление.
Тони оскалился и извлек из кармана сложенный вчетверо лист яркой афиши. Он небрежно разгладил бумагу и ловко насадил на шляпку гвоздя, торчавшего в дверном косяке.
ТОЛЬКО ОДНУ НЕДЕЛЮ В ТЕРРЕНСВИЛЛЕ!
ЗНАМЕНИТОЕ ШОУ ДЖЕКА МОЛОХА “ДЕВЯТЬ КРУГОВ АДА”. БЕСКОНЕЧНЫЕ УДОВОЛЬСТВИЯ ЗАХВАТЫВАЮЩЕГО ДУХ АТРАКЦИОНА.
У ВХОДА В ВЕЧНОСТЬ ВАС ВСТРЕТИТ САМ Г-Н МОЛОХ.
ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ.
- Ну, как? – спросил Тони, будто мятая афиша была его собственным произведением.
- Что-то новенькое, - произнес Марк. – В нашей дыре развлечений не было, наверно, со времен Потопа.
… И что самое важное – совершенно бесплатных, - добавил Тони восторженно.
- Если так, пожалуй стоит на это взглянуть. – Марк лениво потянулся в кресле. – Как считаешь, дорогуша?
- Мне все равно. - отозвалась Кейси, - Надеюсь, в том аду будет не так скучно, как в этом…
- Даже в этом не сомневайся, Кейси, - обрадовался Тони. – Я лично прослежу за тем, чтобы всем было жутко… Не пей много пива, Марки… иначе не донесешь свой пузырек до финиша.
- Угу, - пробурчал Марк, натягивая выбеленные дождями и солнцем теннисные туфли. – Надеюсь, катафалк уже подан.
- Разумеется, мессир.
Уже начинало смеркаться, когда сильно потрепанный “плимут” неопределенного цвета промчался по пустынной Даун стрит, пронзая вечер своей единственной фарой и сотрясая воздух мощными риффами старого рока.
- Тебе не кажется, Марки, - Тони на миг сделался задумчивым (что на него было совсем не похоже ), - что городок наш заметно опустел со вчерашнего дня. – Можно подумать, что все население уже переселилось на Рок Хилл, чтобы до упора поразвлечься надармовщинку.
- Прибавь, Тони, - протянула Натали, - иначе нам не останется ничего вкусненького.
Тони взял под козырек, едва не потеряв управление, и автомобиль, испуганно взвизгнув тормозами, свернул на узкую неухоженную дорогу, ведушую к Рок Хиллу – самое мрачное место во всей округе.
Прошло еще четверть часа, пока из-за поворота, наконец, показались огни ярмарки, сопровождавшей шоу Молоха. Подъезжая к бутафорским воротам, ярко сверкающим всеми цветами радуги, Тони вдруг заткнулся и выключил радио, уставившись вперед.
Плотно укатанная множеством колес площадка, служившая стоянкой, была уставлена машинами из всех близлежащих к Терренсвиллу селений. Зазывающие огни полупустых закусочных, источавших коктейль запахов всевозможной снеди, из палаток магазинчиков доносились приглушенные звуки легкой музыки. Несмотря на скопление машин, народу здесь было немного: время от времени какое-нибудь семейство с важным папашей заходило в десертный бар откушать фруктового мороженого, или редкая парочка молодых спешно проплывала вдоль торговых рядов по направлению к черному шапито, одинокой глыбой возвышавшемуся в стороне от шума. Подкатила большая открытая машина и , стукнув дверью, умчалась прочь, оставив на пыльной площадке немолодого мужчину в строгом темном костюме. С минуту он неподвижно стоял, осматривая местные достопримечательности и несколько мгновений спустя, незаметно исчез в недрах огромного шатра.
- Что-то здесь не так, - заключил Тони. – Куда все подевались?… Тут полно машин, а вокруг почти не души. Они, что, все набились в этот клоунский балаган?
- Да и оставшиеся не больно то веселятся. – Марк открыл дверцу и, опустив ногу на землю, достал сигарету.
- Может, пойдем и посмотрим сами, - почти простонала Натали. – Поздно уже. Отец велел вернуться к двенадцати.
- Ладно, пойдемте, - сказал Марк, прикуривая. ( Он всегда играл ведущую роль в компании ). – Тони, веди девушек к шатру, а я догоню… надо купить пиво.
Они не заметили, как шатер адского аттракциона возник перед их изумленными лицами. Казалось, не они подходили к черной матерчатой горе, а она угрожающе надвигалась на них, высасывая из людей веселье и отвагу капля за каплей.
Аттракцион был каким-то зловеще неживым – ни одного огня внутри, ни одной надписи снаружи. Лишь бездонная черная пасть входа, настороженно прислушивавшегося к учащенному от волнения и боязни биению сердца и высокая деревянная тумба, отдаленно напоминавшая алтарь.
- Не нравится мне все это, - почти прошептала Натали, - по-моему, мы опоздали.
- Это мы сейчас выясним, - сказал Тони, сделав шаг к шатру. Девушки остались на месте.
Тони обернулся. В его глазах не было ни следа смелости, хотя лицо прямо светилось отвагой.
- Оставь надежду, всяк сюда входящий, - пропел он цитату из Данте. – Чего же вы ждете? Думали, в последний путь нас будет провожать целая процессия?
Он снова повернулся, сделал еще один неуверенный шаг и вздрогнул. От неожиданности Натали схватила за руку Кейси, та, в свою очередь, отшатнулась в сторону.
Шатер аттракциона внезапно ожил; яркими снопами искр вспыхнули изящные факела, образуя дорожку к входу, внутри зажегся бледный огонь, запел невесть откуда взявшийся орган. Вход в шатер наполнился клубящимся дымом, и из него, словно призрак, возник силуэт человека. Человек вышел из дымного коридора и обратился в элегантного седого мужчину с правильными чертами лица.
- Приветствую вас, молодые люди, на пороге Вечности.
- Вот так фокус, - восторженно произнес Тони, отойдя от шока и поворачиваясь к девушкам. – Не знаю, как вам, а мне определенно начинает нравиться это шоу.
- Нужно дождаться Марка, - тихо сказала Кейси с заметной дрожью в голосе.
- Не стоит беспокоиться, мисс Сноутс, - прозвучал шелковистый голос хозяина аттракциона, - ваш друг непременно к вам присоединится.
- Откуда Вам известно мое имя?
- Такова моя работа. Я должен знать все…
Тони нетерпеливо потер ладони.
- Может, приступим, мистер…?
- Молох. Джек Молох, дружище.
- Мне кажется, я уже где-то слышал это имя…
Мистер Молох по-кошачьи улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами в оправе пунцовых десен.
- Да, вы правы, друг мой… я весьма известен. Многие догадываются о моем существовании, еще больше людей – знают меня в лицо.
- Очень рад, что, наконец, и нам посчастливилось с Вами познакомиться. Надеюсь, мистер Молох, аттракцион надолго останется в нашей памяти…
Молох захохотал, по-детски запрокинув голову, и Кейси показалось, будто из его горла вырвалось маленькое облачко пара.
- Обещаю вам, мои добрые друзья, что вам никогда не забыть то, что предстоит увидеть и испытать.
Он встал за импровизированный алтарь и жестом пригласил молодых людей подойти ближе.
- Господа. Прежде чем начнется аттракцион, нам с вами необходимо выполнить небольшую формальность.
Изящным движением Молох извлек из внутреннего кармана дорогого костюма поочередно три небольших свертка, оказавшиеся тремя старинными пергаментами с рукописным готическим текстом.
- Что это такое? – недоверчиво настороженным голосом прошептала Натали.
- Договор о продаже души… Таковы правила аттракциона.
- Прямо как в “Доктор Фауст”, - присвистнул Тони.
- Возможно, вы еще встретитесь с его душой, молодые люди.
- И что же мы должны с этим делать?
- Только подписать… больше ничего.
- Чем?
- Кровью, разумеется… как заведено в таких случаях.
- Так я и знал…
- Кровью!? – Натали побледнела.
- А нельзя ли обойтись без кровопролития? – спросила Кейси.
- Я сожалею, мисс Сноутс…
Его рот растянулся в нежной улыбке, будто ему было вовсе не жаль, а напротив, очень приятно данное обстоятельство.
- Не беспокойтесь понапрасну, друзья мои. Вы совсем ничего не почувствуете… разве что приятное волнение… Могли бы Вы, молодой человек, продемонстрировать дамам, что их опасения совершенно напрасны?
- Думаю, что да, сэр.
Тони закатал рукав и протянул руку. Молох показал всем ритуальный нож и едва прикоснулся им чуть ниже локтя Тони. Ранки не было, однако на коже навернулась блестящая слезинка крови. Ловко поддев каплю роскошным пером с золотым наконечником, он протянул перо Тони, все это время любопытно наблюдавшему за происходившим. Он оглядел сперва перо, затем предложенный пергаментный лист и быстрым росчерком поставил подпись. Вернув оба предмета Молоху, он с удивлением обнаружил, что на руке не осталось ни ранки от укола ножом, ни самой крови.
- Вот и все.
- Здорово, - воскликнул Тони, оборачиваясь к девушкам, - прямо, как в кино.
Появился Марк с пивом.
- Эй, Марки, - позвал Тони, - иди скорее. Пиво не понадобится – здесь пьют только кровь.
- Прошу вас, молодые люди, - с едва заметной настойчивостью произнес Молох.
- Я боюсь. – Кейси взяла Марка за руку.
Когда все закончилось, гостеприимный хозяин взмахнул рукой, и вместо фанерных дверей в аттракцион совершенно из ниоткуда возникли тяжелые резные ворота, отливавшие холодной бронзой. Со страшным скрипом они раскрылись, и воздух наполнился запахом горелой серы.
- Вот это да! – воскликнул Тони, присвистнув. – Добро пожаловать в ад, господа.
Никто не заметил, как в улыбке Молоха появился нечеловечески зловещий оскал.
Глухой взрыв захлопнувшихся ворот дрожью отозвался в телах четырех людей, заставив их обернуться. Вход в потусторонний мир, в котором им посчастливилось оказаться еще до смерти, бесследно исчез, оставив их одних за пределами привычного мира, который как встревоженная гладь воды, просто перестал существовать, обнажив пустынное дно своей изнанки. Сознание заснуло, расстроив стремительный поток мыслей, зато ощущения обострились до предела, подобно оголившимся нервам.
- Ни черта не видно, - сказал Марк, - куда идти в этом…
- Может, вернемся? - прошептала Натали.
Их слова тотчас были услышаны. В воцарившейся тьме ясно обозначилась узкая лента дороги, уходившая в черный туман.
- Вперед, - пропел Тони, - обратной дороги нет. Таков закон ада. Только вперед.
- Не знаю, насколько длинна дорога, но времени у нас немного, - отрешенно проговорила Натали, - давайте поторопимся.
- Ад ждет. – Восторгу Тони, казалось, не было конца.
- Заткнись, Тони. – В голосе Марка прозвучала нотка раздражения.
Тони умолк, зная, что Марк способен вспылить. Тот почесал подбородок, как-то хитро прищурившись.
- Ладно, Тони прав – надо идти.
Они прошли уже наверно с полмили, но ничего страшного или интересного или страшно интересного не происходило. Совсем ничего. Любой бы на их месте уже наверно взорвался от возмущения, осознавая себя ослом, поверив обольстительным увещеваниям, на деле оказавшихся откровенным надувательством. Но они продолжали идти, безмолвные, словно каждый из них был погружен в красочный поток собственных мечтаний. И даже не в меру темпераментный Тони был сейчас подобен роденовскому мыслителю, сохраняя тревожное спокойствие. И каждый ощущал давление всеподчиняющей воли, чувствуя, как парализующий яд страха разъедает костный мозг и, осознавая, что пустоты не было, а все вокруг просто кишело разной мерзостью, в любое мгновение готовой поглотить их ничтожные души. Они ничего не видели, потому что не могли видеть… все, что творилось вокруг них просто их не касалось. Как обратная сторона зеркала, что сама не отражает ни пространство, ни время, ни жизнь, ни память…
- Странно, - сказала вдруг Кейси, нарушив общее оцепенение. – мы идем уже достаточно долго, но так ничего не увидели. – Где же обещанные гарантированные неизгладимые воспоминания, где чудовища, демоны, адские муки и прочая чепуха?
- Ничего не понимаю, - очнулся Тони, - какой же я все-таки болван, если купился на эту авангардистскую болтовню.
- Может быть, все еще впереди, - сказала Натали, тут же испугавшись собственного предположения.
- Одно точно, - процедил Тони, - то, что вы ребята надорвете животы, когда услышите мою петицию этому пижону Молоху… Устроим ему Хеллоуин, а, Марк?
Марк промолчал. Он не любил трепаться впустую, и хотя не был против предложения Тони, все же предпочел держать язык за зубами… пока они были еще на месте. У Марка было отменное чутье, которому он привык безраздельно доверять, и теперь, оно подсказывало, что все было не так уж и хорошо, как могло показаться на первый взгляд.
Он прислушался к тишине. Черный полог темноты хранил молчание. Что-то непрерывно путало его мысли, не позволяя сосредоточиться. Он закрыл глаза. В кромешной тьме невозможно смотреть вдаль, но можно в нее слушать. Если бы он только мог знать, что таит в себе коварная темнота, бесшумно подступавшая к самому сердцу, если бы он только мог чувствовать хоть какое-нибудь изменение в мертвом мраке. Ничего… совсем ничего.
- Пойдем, Марки. – Тони скорчил такую мину, будто прямо изнывал от скуки.
Марк поднял руку, продолжая вслушиваться в пустоту.
- Подожди, что-то здесь нечисто.
- Да, брось ты…
- Смотрите! – крикнула Натали, указывая в темноту.
Все вокруг внезапно стало совсем другим. Мрак ожил, наполнившись маленькими цветными шарами, которые появились ниоткуда и со всех сторон устремились к ошарашенному Тони, облепляя его подобно стае москитов. Тони истошно завопил, пытаясь сбросить неумолимо растущий рой света, остальные испуганно смотрели, не в силах пошевелиться.
Время почти не шло, и было невозможно определить, насколько долго продолжалась пытка Тони. Когда его крик, наконец, прекратился, все увидели то, о чем должны были догадаться. Адская мозаика выстроилась, каждый шарик занял свое место в общей картине, заполнившей черную пустоту.
Просторный деревенский двор был наполнен предрассветной дымкой, струящейся по влажной бриллиантовой траве. Неухоженная изгородь из редких рассохшихся досок устало привалилась к не менее дряхлому вязу, страдальчески изогнувшемуся в старческом ревматизме. Узловатые руки вяза протянулись к небольшому одноэтажному дому из красного кирпича, словно искали опору в каменной незыблемости своего соседа. Незримый ветер едва тревожил тугую бечевку со свежим бельем. Старенький грузовой “шевроле” с разверзнутым капотом невинно спал возле дома, источая аромат отработанного масла. На сером брезентовом полотне досушивались сморщенные яблоки.
- Не плохо, - изумился Тони, придя в себя после неожиданной атаки. – Вот это спецэффекты. Все в точности, как в Трентоне у моих родителей, тогда, в семьдесят четвертом. Даже моя цепочка с носорожьей головой все еще болтается на дереве. Мне тогда было шестнадцать, я в первый раз по-настоящему нализался, сдуру зашвырнул ее на самую высокую ветку, а на то, чтобы ее достать, меня уже не хватило. Я так и отключился под деревом. Правда, смешно?
Марк молча открыл пиво, но после первого глотка, его чуть не стошнило. Он отшвырнул банку, содержимое которой напоминало скисшую мочу. С трудом отплевавшись, он достал сигарету.
- Что, Марки, дрянь дело? – обернулся Тони. – Пиво не лезет?
- Угу. Какого, вообще, черта мы здесь делаем? Надо двигать дальше.
- Погоди, Марки, - отмахнулся Тони, - вы у меня в гостях…
- К черту.
Марк повернулся, собираясь идти, но вдруг обнаружил, что не может даже пошевелить мизинцем на ноге.
- Черта с два, - подумал он, - я еще не попался… Бывало хуже.
Но волнение внезапно улеглось. Их компанию пополнил еще кто-то. Тоненькая девушка в легком простом платье, совсем еще ребенок, незаметно возникла возле сутулого вяза. Узкое бледное личико со следами бессонницы было оплетено бесконечно длинными светлыми волосами. Девушка, похоже, кого-то ждала.
- Эй, да это ж Салли. – Тони присвистнул, но сделал это с какой-то досадой. – Эй, Салли, крошка!
Девушка подняла глаза. Она совсем не была похожа на призрака или ловкий трюк. Серьезно озадаченный, Тони направился к ней.
- Стой, Тони, - заорал Марк, пытаясь оторвать приросшие к земле ступни. – Это ловушка.
Тони не услышал. Он лишь на мгновение обернулся; в его улыбавшихся глазах стояла смертная тоска, словно он, наконец, понял, чем грозит ему это неожиданное свидание.
- Как ты здесь оказалась? – спросил он.
Его тихий голос отчетливо прозвучал в лишенном эха воздухе, как будто он по-прежнему был рядом с остальными.
- Мы всегда были вместе, Тони.
- Вместе!? Ты же осталась в Трентоне, а это не меньше трех сотен миль от Терренсвилла… Эй, постой, да ты ли это, крошка? Ты хорошо сохранилась, раз выглядишь также , как в последний раз, когда мы виделись…
- Пятнадцать лет назад, - закончила за него девушка. – Мертвые не стареют.
- Мертвые!?
Девушка застенчиво улыбнулась.
- Да, Тони. Я умерла пятнадцать лет назад, сразу после твоего отъезда.
Тони тупо таращился на Салли, его челюсть уморительно отвисла, в любой момент грозя упасть к ногам хозяина.
- Что за новость? – Тони по-настоящему был ошарашен.
- Разве это новость, Тони? Ты ведь наверно еще помнишь ту последнюю ночь в сентябре, когда ты делал из меня “настоящую женщину”… а на следующий день смеялся над моими чувствами, считая, что все происшедшее между нами не может приниматься всерьез.
- И что же ты с собой сделала? – голос Тони дрожал. – Нет, я не могу в это поверить… Это сон. Это просто сон.
- Обними меня, Тони. Я снова хочу почувствовать твое тело.
Она протянула к нему руки, слегка наклонив голову набок. Тони скорее повиновался, нежели хотел ответить взаимностью на чувственный порыв девушки.
- Тони! – закричала Натали. – Ну и скотина…
Тони не слышал. Его глаза утонули в начинающих чернеть глазницах девушки. Она хищно улыбалась.
- Тони! – голос Марка надорвался.
- Прости, Салли, - плакал Тони, - как же я мог…
- Ты теперь мой, Тони… навсегда.
- Беги, - кричал Марк, - беги же, черт тебя побери.
Марк рванулся, но тело не поддавалось, и он чудом удержался на ногах от чудовищной боли в наказание за дерзкую попытку что-то предпринять, что-то, что шло вразрез с неминуемым.
Внезапно картина деревенской идиллии начала таять и расплываться, подобно чернилам в воде. Ночной кошмар, закрадывающийся в детские души отчаянным страхом стал приобретать реальные формы: дом оказался вовсе не тем, чем старался быть, он стал похож на зловещую черную глыбу с пылающим зевом пещеры, у подножья скалы угрожающе оскалился демонический “шевроле” с тусклыми, но злобными глазами-фарами, налетевший ураган метал из стороны в сторону призраков окровавленного белья, гигантская гидра дерева конвульсивно сжимала и распускала свои плотоядные щупальца, на темном брезенте копошились отвратительные твари.
Повинуясь неизбежности, Тони обнял Салли, которая, к тому времени, уже совсем перестала быть похожа на человека: отвратительные струпья с сочившимся гноем и кровью покрывали ее тело, будто исполосованное механической пилой. Выпавшие волосы скользкими лохмотьями сползли по дымящемуся трупным газом черепу, отвратительно раздувавшемуся огромными прозрачными пузырями.
- О, боже, - прошептала Кейси, прижав к груди перепуганную до смерти Натали.
Все трое молча смотрели, совсем забыв о том, что это всего лишь аттракцион, страшный, отвратительный и совсем реальный. Они не понимали и не хотели понимать, что происходило со всеми ними. Не понимал этого и Тони, безрассудно потянувшийся губами к ужасной липкой маске смерти. Лишь тело, чувствуя близкий конец, дернулось в последней конвульсии, начав медленно срастаться с мертвой плотью. Покрытая кровавым потом, еще живая кожа вздулась шевелящимися язвами, которые оглушительно лопались, впуская в тело трупный яд, выворачивающий наружу белесые внутренности, перемешанные с отравленной слизью. Объятие преисподни становилось все сильнее, в конце концов окончательно раздавив отчаянно трепетавшее тело, слепив воедино жизнь и смерть.
Натали истошно закричала, исступленно двигая всем телом и пытаясь разорвать сдерживающие ее путы.
Все закончилось. Тони не стало. Теперь на них плотоядно взирал чудовищный монстр, медленно двигавший массивной челюстью, щедро усыпанной крючковатыми зубами. Он напрягся, раскинув свои безобразные конечности и сверлил людей лишенными зрачков глазами, выбирая жертву.
Марк вдруг обнаружил, что может двигаться. Он рванулся к девушкам, и монстр мгновенно поймал его взглядом и, жутко зашипев, прыгнул. Марк остановился, готовый принять мучительную смерть, но она не наступила… Демон “шевроле” стремительно метнулся из тени своего укрытия и в одно мгновение разорвал неистового монстра, обдав Марка потоком зловонного месива. Марк захрипел от отвращения и бросился от места страшной бойни, на ходу сдирая с себя налипшие сгустки трупной плоти.
- Бегите, - крикнул он девушкам. – Надо убираться отсюда.
Он схватил Кейси за руку и поволок в сгущавшийся мрак, туда, где скрывалась спасительная дорога. Натали последовала за ними, оборачиваясь и спотыкаясь. И ни один из них не знал, что ждало их за мертвой пеленой мрака – гибель или спасение.
Черный туман неизвестности погасил последние искры страха. Затылок и спина перестали зудеть от нетерпения оглянуться, лишь сердце никак не могло успокоиться, испуганной птицей оно исступленно билось под ребрами.
Только теперь Марк позволил себе умерить шаг и вскоре остановился совсем. Кейси и Натали словно отсутствовали – вместо девушек стояли мертвенно-белые тени, живыми оставались лишь бесцельно блуждавшие огоньки глаз.
- Что это было? – скорее просто сказала, нежели спросила Кейси с таким поразительным спокойствием, будто наперед знала обо всем, что произойдет или должно произойти, и потому ответ вовсе ее не беспокоил.
- Тони… он вернется? Это был трюк? – Натали была готова зарыдать, пытаясь успокоить себя, уверовав в только что сказанные нелепости.
- Боюсь, что нет, Натали. – Марк опустил взгляд, прислушиваясь к биению сердца, в котором не было ничего, что бы могло дать ответ на мучивший неизвестностью вопрос… ничего кроме животного страха – страху ответы не нужны.
- Кажется, я начинаю понимать все, что здесь происходит. – Кейси смотрела так, будто испытывала нестерпимую боль вины.
- Что?
- Я почувствовала это с самого начала. По дороге сюда я видела мертвых птиц, много, и ветра совсем не было… Это дурной знак, Марк! Потом – этот дикий ритуал с продажей душ и ни одного вернувшегося… Ты понимаешь!?
- Ну?
- Мы в аду, Марк. Нам крышка. Мы добровольно лишили себя жизни.
Натали всхлипнула, словно услышала то, о чем уже догадывалась сама.
- Чушь. – Марк облизнул пересохшие губы, чувствуя, что сам уже готов поверить в этот сумасшедший бред. – Я думаю, надо вернуться и найти Тони.
- Тони НЕТ … Как же ты не можешь это понять, Марк! То, что мы все видели, был его грех. ЕГО ГРЕХ настиг его. Девять кругов ада… помнишь? Девять смертных грехов. Всякий раз, совершая грех при жизни мы собственными руками, языком и поступками зажигаем в аду огонь, который только и ждет, чтобы изжарить нас после смерти. Для каждого из нас есть свое персональное место в аду – ибо все мы грешны… безнадежно.
- Тогда вернемся назад и объясним Молоху, что вышло недоразумение.
- Не смешно, Марк. Это не шутки… Отсюда нет выхода. Куда бы ты ни пошел – рано или поздно обнаружишь, что двигаешься вперед – к центру ада…
- И что же там… в центре?
- Боюсь, ни одному из нас не доведется об этом узнать.
- Все же, стоит попробовать, - сказал Марк и двинулся в обратном направлении, но, не сделав и десяти шагов, увидел перед собой девушек. Еще пару раз он упрямо старался сделать то, что оказалось совершенно невозможным. В очередной раз оказавшись на прежнем месте, он отчаянно тряхнул головой, едва балансируя на грани гнева и безумия.
- Что за чертовщина! Ничего не понимаю… Это же невозможно!
Кейси молча смотрела в его полные отчаяния глаза, будто сожалея, что не в силах помочь. Всегда невозмутимо спокойный Марк выглядел жалким и беспомощным.
- Нет, не могу поверить, что все так плохо. Должен же быть какой-то выход…
- Марк!
- Нужно молиться, - встрепенулась Натали. – Бог поможет нам.
- Увы, Натали, - голос Кейси был холоден, - Отсюда нас вряд ли кто услышит.
Но Натали была непреклонна. Казалось, она, наконец, нашла единственный и верный выход из создавшегося положения и не желала думать никак иначе.
- Еще из Библии я помню эти строки: И разбил Он врата адовы и вошел туда и освободил души грешников… Помните?
- Неправильно цитируешь, Натали, - сказала Кейси. – И вообще, я думаю, что Господь вряд ли снизойдет до такого великодушия ради нас.
- Необходимо верить… очень сильно верить. – Она помолчала. – Я католичка, и это всегда со мной.
Она достала довольно крупный серебряный крест, испещренный таинственными знаками. Крест, казалось, светился неярким, но добрым светом, будто Натали сжимала в ладони не кусок металла, а свою трепетную душу. Таинственное свечение, похоже, вернуло ей самообладание, и в заблестевших от слез глазах сверкнула надежда. Ее вера была настолько сильной и естественной, что не оставляла никаких сомнений. Невероятным оставалось только одно – опасность их положения и то, насколько велик был их шанс выпутаться из всего этого…
- Нам всем теперь остается лишь одно – усердными молитвами и несокрушимой верой вернуть собственные души из мрака адова. – Натали многозначительно, стараясь скрыть тревожное волнение, посмотрела туда, где по ее мнению, должно быть, находилась обитель Господня. – Да поможет нам Бог!
- Аминь.
Неправдоподобно низкий, выворачивающий наизнанку душу голос, скорее напоминавший треск гигантского расколовшегося ствола дерева прогремел на зловещей ноте, заставив всех троих насмерть испуганных людей пожалеть о только что сказанном. Последовавший глухой, похожий на стон смех сжал их души в маленький комок, подчеркивая их ничтожество.
Кейси судорожно стиснула плечо Марка, отчего он едва не взвыл. Натали тут же принялась тихо молиться. Бледные полоски губ шелестели – мелкая листва в слабое поветрие. Ее молитва породила тысячи омерзительных голосов, какофонию звуков и шума, которые сопровождали беззвучные рулады богохульным переводом. Скрипучий визг и тошнотворное клокотание быстро усиливались, мешая Натали сосредоточиться на молитве. По щеке пробежала жгучая струйка слез. Она продолжала молиться – от спокойствия не осталось и следа. Она словно выдавливала из себя нужные слова.
Кейси внезапно вскрикнула, прижавшись к Марку, который и сам уже был готов провалиться сквозь землю от ужаса, овладевшего его не знавшим страха сердцем. То, что они увидели поразило бы любого самого искушенного любителя страшилок.
За спиной Натали вырастало нечто неописуемое; жидкая глыба отвратительно клокочущей слизи стремительно поднималась вверх, подобно взбесившейся канализации, непрерывно меняя формы, настойчиво вырисовывая чудовищную голограмму в толще пульсировавшего фонтана ненависти.
- Натали, - закричала Кейси, и ее голос сорвался на хрип.
Натали медленно обернулась, будто заранее знала то, что увидит и замолчала, по-идиотски разинув рот, как если бы она впервые в жизни собственными глазами увидела башню Эйфеля.
- Я не боюсь, - сказала она тихим голосом, словно через подушку. – Я тебя не боюсь! Убирайся! Я тебе не по зубам!
Это зрелище напомнило Марку его старый светильник со сгустками воскообразного вещества, поднимавшегося от нагревания и медленно опадавшего причудливыми формами. В детстве Марк часами наблюдал за ленивыми метаморфозами синтетической плоти, почти живой и даже разумной… То, что предстало перед их глазами тоже было разумным; поджарое тело демонического существа с подвернутыми по-собачьи когтистыми лапами в неуклюжей застенчивости расставило непомерно массивные передние конечности, костлявая грудь, обтянутая тонкой сухой кожей ритмично раздувалась, словно нечто живое настойчиво пыталось вырваться из душного плена тесных ребер, вязкая масса звериной морды непрерывно меняла формы, будто гримасничая, только огромные глаза, глаза лемура, светящиеся ярким беззлобным светом, оставались неизменными и с любопытством разглядывали незнакомое для него существо.
- Не боюсь, - проклокотало чудовище, старательно выворачивая отяжелевшую челюсть. Оно наклонило голову, изучая Натали, которая стала похожа на ванильное мороженое. В ее противоречивых чувствах не было панического страха, парализующего сознание. Она узнала эту мерзкую тварь, как несчастная вдова, почти обезумевшая от долгого ожидания предположительно погибшего супруга, такого долгого и искреннего, что она уже сама поверила в возможность его возвращения, и когда он, наконец, действительно предстает перед ней во плоти, она уже не знает – радоваться ей или рыдать.
- Я ждала этой встречи, - прокричала Натали, - ты все это время преследовал меня, питаясь моими страхами, ты вынуждал меня ненавидеть отца за его слепоту, потому что он не видел всего этого, лгать ему, потому что он не верил, избегать маму, потому что она хотела мне помочь, обижать ее, потому что она просто старалась, но не могла понять… Ты ликовал, когда я возненавидела себя за то, что осталась одна, возненавидела весь мир, возненавидела Его…
Натали закрыла глаза, сильно сжав веки, и Кейси удивилась, услышав мелодичное шуршание слез по щекам девушки.
- Ты всегда являлся мне, когда я была слаба и подавлена – так было проще заполучить меня… Но теперь я не одна – у меня есть Он, и я верю в Него…
Вселенский смех из миллиона голосов, скрипучего рыка, воплей, мяуканья, горлового свиста и пронзительного визга заставил Марка и Кейси безумно завопить и схватиться за голову от ощущения разрывающихся барабанных перепонок.
- Слишком поздно, Натали, - простонало существо (оно снова превратилось в нечто невообразимо мерзкое, лишь горящие глаза по-прежнему таращились на болезненно изогнутую фигуру девушки), - слишком поздно что-либо менять, ты, маленькая дрянь. За ошибки нужно платить, моя девочка.
Она подняла голову, услышав знакомый голос. Перед ней стоял ее отец – вернее половина его. С другой половины на нее укоризненно взирала мать. – Мы всегда хотели тебе помочь, доченька. (голос тоже раздвоился) Мы бросили все дела – все важные папины дела и пришли помочь тебе, Натали.
Огромный плоский пятнистый язык слизнул лица родителей, превратив их в две светящиеся дыры чудовищных глаз. Глаз, способных пожрать ее.
- Нет, - голос Натали совсем ослаб, - попробуй сожрать Это!
Она стремительно выбросила вперед руку, сжимавшую крест, который тут же взорвался бурей света. Рука дрогнула – плечо было безнадежно вывернуто. Монстр на мгновение отступил, разразившись воплем боли и страха, но через мгновение навстречу свету ударил мощный поток черного огня, жадного и свирепого. Свет утонул в пламени, растворив крест. Расплавленное серебро лениво блеснуло и с омерзительным шипением растворилось в порах рук Натали. Зловещий смех померк от пронзительного крика – Натали упала на колени, запрокинув назад голову и сжимая запястье, она кричала от ужаса и боли. Кипящее серебро текло по ее венам, сжигая плоть и прокладывая путь к ее сердцу. Вместо пота из пор струился едкий дым, изо рта девушки хлынул поток горячей крови, перемешанной с сырой золой. Внезапно сердце взорвалось в ее груди, разворотив ребро подобно дьявольской взрывчатке, и Натали упала лицом вниз. После непродолжительных конвульсий ее обмякшее тело замерло.
Все стерлось в их глазах и памяти. Пустота и неизвестность вновь царили в реальности ада, надсмехаясь над ужасом, стиснувшим их души. Кровавое дело завершено, непоколебимость власти зла вновь доказана, силы ко всякому сопротивлению окончательно сломлены, граница противостояния разодрана в клочья, все исчезло… Но это был еще не конец. Он был впереди. Очередной круг сомкнулся, навсегда отрезав путь к отступлению. Настал их черед.
- Это конец, Марк. – Кейси плакала.
Он только улыбнулся. Улыбнулся, отдавая движению рта последние силы. Ей не стоило это говорить – он и сам, наконец, почувствовал это. Его интуиция как всегда не обманывала. Она как заботливая мать часто выручала своего беззащитного ребенка, но теперь он отчетливо слышал ее последнее родительское наставление, – Смирись, Марк. Выхода нет. Я не смогла его найти. Прости.
Он верил ей, улыбаясь, как теперь улыбался своей Кейси. Он верил и не собирался сопротивляться.
- Я знаю. – сказал он, стирая слезу с ее подбородка. – Успокойся. Нам нужно идти.
- Нет, - слабо сопротивлялась она, - я не двинусь с места. Прошу тебя, Марк.
Она почувствовала некую страшную перемену в Марке. Она не узнавала его и опасалась, что он сможет сделать с ней нечто ужасное. Он готов сделать с Ней что-то ужасное. Она взвизгнула и отползла, когда Марк протянул ей руку.
Он встал, и она увидела (а он почувствовал спиной), как вспыхнул пожар за его спиной, не просто огонь, а настоящий пожар, такой, когда горит много газа. Кейси снова поползла, по-детски всхлипывая. Марк разогнулся, еще раз улыбнувшись и, увидев отблеск пожара в ее сузившихся зрачках, резко повернулся, будто узнав что-то в гудящем пламени. Она увидела, как Марк покрылся потом. Казалось, он боролся с чем-то внутри себя, с чем-то, что было слабее его, но все же оставалось неизбежным.
Марк смотрел в сердце пламени, завороженный огненным танцем смертоносной плазмы. Пожар тянул его тело и волю, тянул в себя. Он звал его как человек, очень близкий и добрый. И это не было коварной уловкой ада, не было злом, обращенным в маску обмана – что-то действительно связывало их – пламя и Марка, что-то дарящее жизнь, а не смерть. Пламя было частью его, Марка, а он был частью пламени.
Марк повернулся к Кейси, и она увидела его перекошенное, но по-прежнему спокойное лицо.
- Мне пора, Кейси. Он ждет меня. Это мой грех. Мой конец.
Кейси промолчала, потому что он знал все, что бы она ни сказала.
Марк пошел в пламя. Оно обрадовалось ему, обрадовалось, как своему сыну.
Сыну! Марк вспомнил. Этот пожар убил его отца. Ему было не больше трех, когда это случилось, и мать никогда не рассказывала, что страшный пожар в шахте унес жизни почти пяти сотен человек. Среди них был его отец. Для Марка же была придумана другая правда, другая правда была старательно выведена на страницах его сознания. Его отец жив… Вот почему он не верил своему сознанию. Его другая, темная половина всегда знала об этом и вовсе не пыталась скрыть горькую истину. И Марк уходил в себя, прятался в темном подвале и слушал правдивые рассказы своей истинной памяти…
Темная высокая фигура его отца медленно шагает в самое пламя, так медленно, что можно рассмотреть мельчайшие подробности его походки – твердой и уверенной. А пожар уже поджидает его, свернувшись в клубок в недрах шахты. Огненная пружина терпеливо ждет, вслушиваясь в гулкие шаги человека, ждет его приближение, приближение момента, когда она сможет оглушительно распрямиться, блеснуть во всей своей красе и поглотить добычу в огненных объятиях. Оно подмигивает Марку, ибо только Марк знает о приближении беды – маленький мальчик, забившийся в холодное убежище подвала.
Он может предупредить отца.
Марк бросается вслед за уходящим мужчиной. Воздух становится каучуковым – он мешает передвигать ноги, душит его крик. Фигура отца приближается к пламени. Марк сдерживает шаг и внезапно понимает, что сможет догнать своего отца, двигаясь его уверенной походкой. Жар пламени становится нестерпимым. Волосы обуглились и свернулись, от бровей и ресниц остались искрящиеся воспоминания, одежда дымилась и в некоторых местах начала гореть. Он сжал зубы, которые ломило от жара и, вдыхая живое пламя, продолжал идти. Он уже не кричал – горло и легкие уже сварились, он просто шел, все еще различая высохшими глазами широкую спину отца. Еще немного, и он настигнет ее. Еще немного и он превратится в шагающий кусок угля, пропитанный кипящей кровью. Марк протягивает горящие руки и сжимает плечи отца.
- Отец!
Это был не он. Это правда, сынок. Это не твой отец. На него смотрел… отец Кейси. Он улыбался (Марк никогда не видел его, но почему-то был уверен в том, что это был он).
- Что тебе, сынок?
- Я муж Кейси, сэр. Там… там это… Пожар!
- Кейси?! Но ведь она…
- Она что?!
- Кейси еще не родилась.
Марк отпрянул.
- Да, Марк, - услышал он ее голос.
Он держал за плечи улыбающуюся жену. – Я еще не родилась.
Если он не спасет жизнь ее отца – он не спасет Кейси.
Перед ним снова стоял отец Кейси. Он ждал ответа на заданный вопрос.
- Пожар, - подумал Марк, - он может убить Вас, сэр.
- Спасибо, сынок - сказал тот уходя из пламени, - Ты спас не только меня… Передай привет Кейси.
- Слишком поздно, - подумал Марк, посмотрев на руки. Они уже почти сгорели – обуглившаяся кожа растрескалась, и через хрустящую корочку сильно пахло испекшимся мясом и тлеющими костями.
- Не опоздай к ужину, Марк. Мы с папой будем ждать тебя… очень ждать.
- Мама! – закричало что-то внутри Марка. Он обернулся.
Он никого не увидел. На месте, где он оставил Кейси. Валялось полусгоревшее тряпье, терзаемое рассвирепевшим огнем.
- Кейси!
Марк собрал остаток сил и заорал. Из обожженного рта не вырвалось ни звука, только дымящаяся кровь хлынула и зашипела на груди. Он удивился, что сгорев уже наполовину, он умудрялся все еще оставаться в сознании.
Что-то почти невесомое легло на плечо. Марк обернулся.
- Мааарк…
Это была Кейси. Она сидела, подогнув ноги – совершенно обнаженная, она склонила голову, уронив волну шелковистых волос на грудь, и протягивала к Марку руки. Хищное пламя подбиралось к ее нежной плоти.
В голове у Марка мелькнула жуткая мысль. Пожар был готов опрокинуть на Кейси свои пылающие воды, чтобы поглотить ее живьем, а затем (к его ужасу) выплюнуть отвратительную агонизирующую головешку. Он еще мог прикрыть ее своим умирающим телом, на несколько недолгих мгновений оттянув страшный исход. Он уже пропал, но у нее еще оставался шанс. Марк прыгнул наперерез ревущему потоку огня.
- Мне жарко, Марк, - простонала Кейси.
Он открыл глаза. Марк зажмурился перед тем, как окунуться в огненную бездну, но теперь он стоял рядом со своей женой без единого следа ожогов.
- Мне жарко, Марк, - повторила она и, встав на ноги, просто набросилась ему на шею. – Мне нечем дышать, Марк.
Он почувствовал, что дрожит от бессилия и ощущения близкого дыхания смерти. Кейси просыпалась – ее тонкие пальцы впились в его спину, она стала тихо всхлипывать, точно маленькая девочка перед страхом наказания.
- Прости, - прошептал он, уткнувшись в ее волосы. – прости, что ничем не могу тебе помочь.
Он отпустил Кейси, нежно оттолкнув ее от себя. Ты готов, Марки? Я жду, Марки… Я голоден.
- Да… Да, будь ты проклято!!!
Марк почувствовал, что должен сказать Кейси нечто важное, что-то очень необходимое для нее и его самого, перед тем как он растает в адском пламени, которое, казалось, начинало терять всякое терпение. Он не находил слов… может быть уже все сказано при жизни… тогда, какой смысл… Его осенило.
- Я люблю тебя, Кейси, - сказал он, вспоминая, что эту фразу он никогда никому не говорил при жизни. Его Я тебя люблю было последнее, что у него осталось.
Она обняла его нежно и сильно. – Я люблю тебя, Марк, - сказала она как заклинание.
Пожар распахнул свою пасть. Для них обоих. Кейси посмотрела в огненную пропасть и улыбнулась. Как долго я ждала этого от тебя, Марк.
Долгий поцелуй обжег его губы сильнее самого огня, и Марк понял, что именно теперь они были по-настоящему вместе… как одно целое.
- Я устал ждать, - проревел огонь и щелкнул пылающим хлыстом по их ногам. Марк и Кейси снова улыбнулись друг другу и шагнули в пламя, так и не разжав объятий. Когда огонь сдирал с них кожу и проедал их плоть, Марк только сильнее прижал Кейси, ощущая ее слабеющее дыхание.
Впереди забрезжил свет. Солнце медленно поднималось из-за грязно-лиловых туч, осевших на призрачно голубом горизонте. Гигантский красный диск наливался светом, который вскоре станет нестерпимым и жарким. Черные тени гор и деревьев окрашивались в яркие цвета рассвета. Зеркало далекого озера засверкало золотом, поднимая сверкающие брызги тумана.
Кейси открыла глаза. Это удалось с великим трудом, так как веки оказались залеплены чем-то тяжелым и хрустящим. Она пошевелилась, и ее тело словно бы затрещало – толстая засохшая корка с запахом горелого мяса стала трескаться и отпадать большими кусками, обнажая голое тело. Брезгливо сбрасывая с себя отвратительный покров, Кейси огляделась вокруг. Было еще довольно темно, и она не сразу заметила длинный обгоревший предмет, похожий на корягу. Она наклонилась, чтобы рассмотреть предмет получше и тут же отпрянула, в ужасе зажав рукой рот.
Это была рука. Сгоревшая рука.
- Марк! – закричала Кейси, - о Боже, Марк! Нет!
Рука зашевелилась, и куски угля посыпались, точно старая высохшая кора. Под ней показались здоровые пальцы.
- Марк. – Она заплакала и стала поднимать мужа, срывая ногти о твердую горелую корку. Он застонал, приходя в сознание.
- Кейси, - прохрипел он. – О, Господи, что это за дрянь!?
- Марк, - она улыбалась сквозь слезы. – Нам удалось это.
- Удалось что?
- Мы прошли… мы живы… мы прошли весь ад … насквозь. Ты понимаешь, Марк!?
- Ма-а-арк!!! – она трясла его за плечи, отчего его голова смешно болталась из стороны в сторону. Она трясла его и смеялась, взвизгивая и задыхаясь, но даже не старалась сдерживать новые приступы смеха.
Через несколько мгновений, они смеялись уже вместе, и звон их голосов эхом разлетался над просыпающимся миром.
Два обнаженных человека – мужчина и женщина стояли на высоком холме и, взявшись за руки, по-детски смеялись и бормотали что-то друг другу – что-то нежное и вечное.
Солнце встало, утопив в своем свете зеленую чашу долины и осветив на высоком холме две высокие молчаливые фигуры – двух шахтеров, уставших и немытых… Они впервые за долгое время снова увидели утреннее солнце.