ПИСЬМА ВАЛЕНТИНА
Н.Ф. ФЕДОРОВ. МУДРАЯ ЗАХАРОВА.
СМЕЛАЯ МЕЖАКОВА. « Что ей…»
ВАГОН « КОМСОМОЛЬСК – МОСКВА»
В середине июля после долгих колебаний я пошла в гороно на прием к заместителю заведующего Николая Федоровичу Федорову. Я его помнила с шестого класса. Это был обаятельный , ироничный и весьма эрудированный учитель географии.. А его начальником был Лукашевич, которого учителя ставили значительно ниже Федорова.
Федоров встретил меня в своем кабинете живо и внимательно, будто тоже помнил меня с шестого класса. Узнав обо всех моих данных, он неожиданно для меня сказал: « Я вам могу предложить работу инспектора в нашем гороно» . Так я появилась в комсомольском гороно . Мне дали стол рядом со столом Веры Яковлевны Захаровой. Ей в то время было не более тридцати. Крупная высокая молодая женщина с карими глазами.К этому возрасту она была зрелым человеком и педагогом, чего нельзя было сказать обо мне. Среди всех инспекторов она отличалась спокойствием и мудростью.
Работала здесь еще Людмила Межакова. Она инспектировала преподавание иностранных языков. Живая, остроумная, уверенная в себе молодая женщина. С этими двумя педагогами мне пришлось много общаться по работе, ездить вместе по школам. Летом обследовали семьи учеников, проверяли жалобы, готовили дела к суду для лишения родительских прав. Для меня это было тяжелое дело. Я переживала за спившихся родителей, успокаивала себя, что в детском доме детям будет лучше, а с родителями можно будет видеться.
Все время тяжелое бремя лишения родительских прав несла на себе Вера Яковлевна. Но однажды она предложила мне выступить на суде. Я выступила. Мать и отца Бородиных лишили родительских прав. Мы вышли с Верой Яковлевной из зала суда и пошли к автобусной остановке. На другой стороне улицы шли Бородины и грустно разговаривали. Я слышала, как Бородин, невысокий с типичным лицом пьющего человека хрипловатым голосом говорил жене:
- Что ей… Она выучилась на это дело. Ей лишить родителей дите- раз плюнуть.
Самое худшее, что этот человек напоминал мне дядю Аркадия из Калинина, тоже любившего выпить.
Николай Федорович регулярно заходил в инспекторскую. Все бывали рады этому. Однажды кто-то ему сказал, что Элла, молодая инспекторша, не хочет ехать на Дземги в школу, по заданию Николая Федоровича. Тот , задумчиво глядя в окно, спросил:
- А что, она туда полетит?
Людмила Межакова говорила мне:
- Уж больно ты скромная. Я бы на твоем месте голову вот так держала… Муж офицер. Красивая баба.
И она высоко подняла свою головку.
Была она великая юмористка и смелая по характеру.
Разъезжая по школам и неблагополучным семьям, знакомилась с нелегкими людскими судьбами. Тюрьма , смерть, пьянство, болезни, распри в семьях – вот главные причины всех несчастий. Ездила, смотрела, разбиралась, страдала вместе с ними. Однажды присудила мальчика- первоклассника на воспитание бабушке и дедушке, куда он и хотел. Его мать, молодая продавщица была осуждена за растрату, а отец за короткое время успел жениться.
Любила я заглянуть в промтоварные магазины. Много было в магазинах разнообразных тканей, большая слабость моей матери. Зарабатывала я очень мало ,но купила себе зимнее пальто- серое с черным цигейковым воротником.
Однажды на Амурстали купила детские панталончики для Саши, но большего размера. Не удержалась – с детскими вещами было плохо. Мать меня ругала за лишнюю трату денег, когда еще Саше они пригодятся. А присутствующий при этом миролюбивый Василий Григорьевич, муж Тони, поддержал меня:
- Ведь она мама…
Как ни была экономна моя мать буквально во всем, денег нехватало. Валентин раз в месяц присылал мне определенную сумму от своих 16ОО
А еще я купила Саше кроличью шубку и так радовалась нужной покупке.
В городе появились китайские товары – банные полотенца, скатерти , женский и мужской трикотаж. Не помню, как мы выкрутились, но от соблазна ни куда не делись. Я стала щеголять в китайских кофтах, мать радовалась скатерти в розах и нежным розовым банным полотенцам. Долго они служили нашей семье . Ведь все помыслы матери были обо мне.
В городе жили люди моего детства. Наша суровая математичка встретила меня на проспекте мира и сразу сказала:» Галя…» Вернулась в город Таня Жданкина, теперь по мужу- Вечер, после окончания торгового института во Львове. Муж ее Федор Вечер был директором центрального универмага. Таня осталась такой же скромницей. Теперь у нее было двое белокурых детей. С Таней прошла моя юность. Мы были и соседи, и подруги. Я на три года моложе.
Письма от Валентина приходили часто, большие и теплые. Он очень скучал и звал нас возвращаться.
« Надо жить своей семьей. Приезжайте скорей.»
Надо ехать. В середине декабря я уволилась и начались сборы . Расставание было нелегким, грустным. Мать плакала. Дядя Федя ее утешал , мол, приедут еще, Валентин рыбалку и Амур не забудет теперь никогда.
Нам с Сашей предстояло преодолеть 1о тысяч километров. Ехать 10 суток в вагоне « Комсомольск –Москва».Очень удобно стало ездить в Москву, хоть и долго. В Хабаровске только долгая стоянка, пока вагон прицепят к проходящему поезду.
Замелькали города и полустанки, станции, так хорошо знакомые мне по частым студенческим поездкам на каникулы. Волочаевка, Чита, Улан- Уде, Иркутск, Красноярск, Омск…
Плацкартный вагон мерно постукивал. Саша ночами крепко спал. Где-то за Новосибирском у него поднялась высокая температура. Я бегала в туалет застирывать пеленки холодной водой. Проводник сурово ворчал. Саша горел , а я терзалась, поила его чаем. Я стала подумывать, не сойти ли мне в Свердловске. Но меня пугали хлопоты с билетом, тогда были большие очереди в билетных кассах. Я боялась, что Саша простудится на морозе в суете новой посадки на поезд.Словом, когда отец Валентина появился в проходе купе, я не заикнулась ни о чем. Поезд стоял двадцать минут. И мы попрощались
*****