Уйдем, я боюсь, посмотри, как он страшен, как ужасен!
-Ну что ты, полюбуйся, какая мощь, какие борения! Какое могущество, какой восторг!
Подожди, побудем еще, насладимся этим великолепием и первозданностью.
Они стояли на прибрежном утесе, а перед ними кипело и рвалось из своих пределов гигантское, необозримое чудовище, покрытое дыбящейся, водяной шкурой, с бесчисленными пастями водоворотов и клыками бурунов, внезапно, хищно выскакивающих повсеместно и набрасывающихся – в отсутствии добычи, друг на друга.
Горы клокочущей воды, вскипающей пенными гребнями, вьющейся громадными белыми кудрями, повинуясь неодолимой силе, длинными шеренгами надвигались на берег.
Чем ближе они подходили, тем яростнее, тем круче выгибали спины, тем выше вздымались к небу и выбрасывали ему навстречу пласты, фонтаны воды, мириады брызг и льдинки чаек, что в упоении игры с вихрем, с водоворотами, резвились на гульбище стихии, то пропадая в морской пучине, то с победными криками восторга, взмывали к мрачным, клубящимся тучам, белыми пунктирами пронзали их и вновь неслись в бездну.
У самого берега, волны сталкивались, разбивались друг о друга, гневились и, потом, вдруг, внезапно, сплачивались и разъяренной громадой обрушивались на берег, сотрясали огромные валуны, крошили и круглили гальку, мощным ревом грозили устоявшему побережью и с шелестом и сердитым ворчанием откатывались на исходные позиции, для набора сил перед новым броском.
Ветер подхватывал морскую пыль и нес ее в глубину берега, на скалы, на холмы и разбрасывал ее там, куда хотела, но никак не могла добежать морская волна.
Ну, хватит, пойдем, я вся промокла и озябла, я никогда не могла долго смотреть на этот ужас. Она потянула своего спутника и он, видя, ее ненастроение, помедлив еще немного, как бы стараясь пропитаться этой наэлектризованной энергиями хаоса картиной, со вздохом сожаления двинулся следом.
Вечером, встретившись вновь, у входа в парк, он ей что-то сказал, что-то такое, что давно хотел, но никак не мог решиться произнести. И замер. Замерла и она, затем порывисто, нежно припала к его груди, влилась в его глаза, излучая из глубины своих такую неизреченную волну любви и сбывшейся надежды, что он, подхватив ее, взлетел над землей, сквозь тучи, сквозь ветер, к сияющей синеве и в восторге ликования парил крыло о крыло со своей любимой над повседневностью и приземленностью, от которых не мог оторваться никогда прежде.
Они долго гуляли по тревожащемуся под наскоками и порывами ветра парку.
Он держал ее маленькие руки в своих, согревал дыханием и поцелуями и им было хорошо и сладко под качающимися и шумящими кронами деревьев, постанывающих от особо неожиданных и резких ударов вихря.
Над ними прокатывались гулы громовой канонады, молнии то и дело высвечивали груды рваных, мохнатых, свеж набежавших туч, изредка ронявших через края избыток дождевых капель, но что влюбленным до того. Окруженные излучаемой ими аурой счастья, вознесенные на крыльях божественного чувства в райские сады, они долго бродили по проявленной любовью сказке. По загадочным дорожкам, подметенным ветром и до блеска промытым недавним ливнем, и не могли насладиться близостью и единственностью друг друга и не замечали, ни вечерней прохлады, ни бегом бегущей стрелки часов.
На следующее утро, они вновь стояли на вчерашнем утесе. Шторм, совсем не устав за ночь, все бросал и бросал на штурм прибрежных скал свое бесчисленное морское воинство.
Они, с замиранием сердца смотрели, как волны, передавая друг другу какую-то отчаянную лодку, несли ее на торчащие из воды, возле самого берега, бетонные сваи.
Вот очередная из них, подхватив лодку и посадив ее себе на гриву кинулась вместе с ней на каменную гребенку, желая обрести долгожданную жертву, но, опытный рулевой вовремя отыграл веслом, сманеврировал и лодка проскочила к берегу на удивленной таким искусством и смелостью волне.
Они победили! Они победили это чудовище! Оно не такое уж и страшное, восторженно кричала она, перебивая шум прибоя. Милый, я хочу в море, я хочу под парус, хочу бороться с волнами и петь, петь, петь!
Что ты, дорогая! Это очень опасно. Шторм такой же, как и вчера, он нисколько не утих, а даже еще больше разыгрался!
Пусть, пусть, я сегодня ничего не боюсь, ведь ты со мной, ты любишь меня и что нам это море, что нам этот шторм…
27 июля 2004г.