На втором курсе к нам пришёл новичок. Он приехал из города Куйбышева (ныне Самара). Маленького роста паренёк, чуть больше 1,5 метра, худенький, узколицый, с длинным тонким носиком в очках и щербатый. Взгляд такой внимательный и с лёгкой улыбкой, как бы усмехаясь. За его плечами был детский дом, ПТУ и лесопилка, где он лишился обеих кистей рук.
Он ни к кому не напрашивался с разговорами, только наблюдал. Но мы очень-то его и не расспрашивали о его несчастье. Кто-то уже поговорил, видимо, с ним и все знали, что случилось. В Куйбышеве он лежал в клинике по своему увечью, там же заочно закончил среднюю школу и поступил в педагогический институт. Звали его Витя.
В пединституте он перешёл на третий курс, но поскольку у нас был университет, рангом выше, чем институт, его приняли только на второй курс. В клинике, будучи на излечении, он познакомился с девушкой, у которой были проблемы с позвоночником. Они полюбили друг друга и поженились. Жили у её родителей. Жили в дальнем районе, ему приходилось ездить на электричке, а потом пересадка на трамвай.
На правой руке у него была раздвоена кость, чтобы он мог держать какой-нибудь предмет. И что удивительно, он отказывался от любой помощи. Сам закуривал, курил только махорку, самодельные закрутки. Они стояли у него в верхнем кармане пиджака, и он зубами их доставал. Сам закуривал. А когда кто-нибудь пытался предложить свою помощь, он говорил:
— Сами справлямся.
Он так разговаривал: справлямся, плохо занимашься и т.д.
— Витя, — говорю я ему, — ну чего ты махорку куришь. Купи нормальные папиросы или сигареты.
— Махорка — это самое курево, а сигареты — баловство одно, — отвечает он.
Вскоре у него родился сын, и они его назвали Виктором. Он сам его носил в ясли, одевал, раздевал. Очень любил сына. Как он это всё делал, надо было видеть. Жена была с ограниченными возможностями, и поэтому он всё делал сам.
А учился так легко, прямо скажем не заметно, само собой.
— Витя, ты семинар по философии подготовил?
— Какой там семинар, Витька всю ночь плакал.
Преподаватель задаёт вопрос и спрашивает, кто будет отвечать. Вся группа смотрит на Витю. Философ был очень хороший у нас, Каримов Альберт, отчества не помню. Мы его так звали – Альберт и всё. Он всё понял, глядя на наши красноречивые взгляды на Витю.
— Ну, Виктор, с Вас начнём.
Витя не отказывается, встаёт и начинает издалека к вопросу подходить. С примерами из жизни и со своим «понимашь» и потом уже со своими философскими выводами так раскрывает этот вопрос, что Альберт уже счастливо бегает по аудитории, ему есть с кем поговорить, поспорить, обсудить и нам, халтурщикам, втолковать то, в чём мы не разобрались.
Витя часто выручал всю группу. Мы восхищались его способностями, но никогда глубоко не задумывались, каким трудом ему всё это достаётся. Ещё на четвертом курсе у него родился второй сын. И он всегда нам рассказывал про своих сыновей, какие они у него умные, гордился.
— Вить, ты задачку по матфизике решил?
— Ну, решил.
— Объясни, пожалуйста, чего-то я не понял.
— А чего там понимать. Занимашься плохо, вот и не понимашь.
Но объяснял толково, с чувством, с ухмылочкой поглядывая на студента.
Подошло время диплом защищать. Тогда таких компьютеров не было, все формулы писали на доске или делали плакаты. Я ему предложила помочь с оформлением для выступления. Нет, говорит, сам.
И потом я видела, как он каждый день оставался в пустой аудитории и учился писать мелом на доске своей правой рукой, где можно было держать мел. Мел падал, он снова поднимал и писал. Научился, ещё как. Диплом защитил на отлично, всё сам писал на доске.
Его оставили преподавать в университете. И через два года он защитил кандидатскую диссертацию, а потом вскоре и докторскую. Университет для него много сделал. Дважды давали ему квартиру рядом с университетом, вначале двухкомнатную, потом трёхкомнатную.
Когда к нам приходили на работу выпускники нашего университета, я спрашивала, как он преподаёт. Хорошо преподавал, а говорил так же по-простецки.
Но есть у людей судьба лихая. Она так его стережёт!
Старший сын поступил учиться в Ленинградский университет с первого захода. Потом вернулся в свой город, работал. И пропал. Витя искал его долго, он знал, что тот пошёл купаться. Искали все и сдались, а Витя продолжал поиски. Он весь берег реки обошёл и нашёл его. Унесло потоком, а потом волной его выбросило на берег. Погиб, но он всё равно, хоть мёртвого, но нашёл своего сына.
Подошли годы перестройки, всё стало никому не нужно. Не нужны умные, не нужны старательные. Зарплата в ВУЗах была смешная. Но жить - то всё равно живёшь. А потом и со вторым сыном случилось несчастье, убили. И остались они с женой одни. Подошёл пенсионный возраст.
Когда бываю в своём городе, всегда про него спрашиваю. Плохо у него всё. Вот вам судьбинушка, не дай бог.