Лето. В безмятежном детстве и наивной юности летняя пора обычно солнечно длинная и полная радостных моментов. Это потом, когда мы становимся взрослыми, мудрыми или считаем себя таковыми, летние месяцы начинают пролетать стремительно и чаще всего оказываются холодными и дождливыми.
Но пока длится пора юности - пора безоблачного тепла и смелых надежд. Жене скоро исполнится семнадцать. В разгаре солнечный июньский день. Экзамен в техникуме только послезавтра. На сегодня норма заученных билетов выполнена, и можно бездумно побродить по парку, посидеть на лавочке и помечтать. Местный парк привлекал своим простором и ухоженностью. Когда строили огромный завод, часть леса по соседству оставили нетронутым. Позже поставили в нем качели, карусели, ларьки с пивом и мороженым. Отдыхать в старом парке местным жителям очень нравилось. Техникум, в котором училась девушка, находился рядом с зоной отдыха. Основным профилем ее учебного заведения было машиностроение. В этом году Женя успешно оканчивала предпоследний курс, но нравилась ли будущая специальность? Вопрос для нее до сих пор оставался без ответа.
А вот и любимая лавочка. Здесь, вдали от мест, оснащенных развлечениями, обычно разливалась приятная тишина. Девушка раскрыла конспект лекций, но под радостное щебетанье птиц пропало всякое желание повторять надоевшие формулы. Издалека доносились звуки модной мелодии, хотелось закрыть глаза и помечтать о том, что скоро каникулы, и пришло заманчивое приглашение на производственную практику. Они с подругой решили поехать в небольшой городок под Харьковом. Женя никогда еще не уезжала из дома так далеко. Родной город окружали старые Уральские горы, которые в студенческих турпоходах всегда давили на нее своим суровым видом. Хотелось раздвинуть замшелые скалы, вырваться на простор. За городом даже в разгар лета вода в многочисленных речках и мелких озерах оставалась холодной. Только шустрая ребятня, да подвыпившие мужики отваживались окунаться в местные водоемы.
Внезапно рядом что-то негромко хрустнуло. Женя уловила незнакомый запах и открыла глаза. Перед ней стоял молодой человек, непривычно для летнего сезона одетый в строгий темный костюм и белую рубашку с узким галстуком. Он смотрел прямо на нее с каким-то недоумением или легким замешательством, будто пребывание девушки в тихом уголке парка явилось для него полной неожиданностью.
- Можно мне на вашу лавочку? Здесь хорошо, тихо и можно спокойно послушать, как поют птицы.
Девушка молчала, не зная, что ответить. Парень казался таким взрослым. Ей и в голову не приходило, что она могла его чем-то заинтересовать.
- Устал, наверное, - подумалось Жене. - Садитесь, - разрешила она, прекрасно зная по собственному опыту, как хочется иногда после напряженного и беспокойного дня уединиться в каком-нибудь тихом уголке.
- Спасибо, так хочется в тишине отдохнуть после смены, а везде шум, по аллеям гуляют с транзисторами. Не понимаю, зачем в лесном парке слушать радио?
- Интересно, где он работает в таком костюме? - размышляла в свою очередь девушка, - или уже успел переодеться. Зачем? Парк не театр.
Что-то в лице мужчины привлекало внимание своей необычностью. Черты лица крупные, приятные, волосы и брови очень густые и темные, но не до черноты, а глаза удивительно синие. И загар! Ах да, легкий южный загар. Вот что было странным для Урала в это время года.
- Меня зовут Петр. Я здесь в командировке уже почти год. Часто гуляю в этом парке, но вас здесь не видел ни разу.
- А я редко сюда захожу, - солгала Женя, не собираясь откровенничать с незнакомцем.
- Как вас зовут?
- Он что действительно хочет со мной познакомиться? - недоумевала она, - такой взрослый и выговор у него какой-то странный.
- Меня зовут Евгения. А откуда вы приехали? У вас такой необычный акцент, - не удержавшись от любопытства, спросила девушка.
- Я окончил институт у себя дома. Это почти Украина. Начал работать там же, а сейчас участвую в испытаниях нового оборудования на местном заводе.
Петр замолчал и снова внимательно на нее посмотрел. Он заметил девочку еще на входе в парк. Та шла медленно, о чем-то сосредоточенно думая, и казалось, все вокруг обитало само по себе, а она - внутри собственного мира. На первый взгляд девушка ничем не выделялась среди толпы - одета скромно, без украшений, и только серебряный браслет часов мог задержать сторонний взгляд. Петр сразу оценил сверкнувший на солнце браслет - старинное немецкое серебро. Интересно, откуда у местной девочки к простым часикам такой браслет?
Его отец Илья Григорьевич слыл очень уважаемым человеком в своем городе. С войны вернулся он бравым офицером с таким количеством, а главное качеством наград, что боевые заслуги быстро позволили ему занять высокое положение в обществе и обеспечить семье вполне комфортную и достойную жизнь. Сын получил хорошее образование, а супруга, несмотря на статус жены генерала, не желая оставаться просто домохозяйкой, закончила в свое время мединститут и в настоящее время работала известным в городе хирургом.
Но только в узком семейном кругу знали, что с войны отец Петра привез набор серебряных украшений. Коллекция принадлежала старинному роду Прикулей, которые до революции прижились на юге Чехии и являлись родственниками Ильи по линии матери. Связь эта никогда не афишировалась - не те времена были. Но поскольку мужчины рода Прикулей обычно выбирали военную карьеру, то ничего удивительного не было в том, что на дорогах войны встретились два бравых офицера - Илья Иванченко и Петро Прикуль. Тогда во время визита в поместье Прикулей и получил Илья наследственное серебро, которое давно было завещано в приданое его матери.
После окончания войны доблестному офицеру советских спецвойск не составило большого труда сохранить и привести драгоценную коллекцию домой. До сих пор связь с заграничной родней Иванченко активно поддерживали, хотя, конечно, открыто об этом в доме не афишировалось.
Так уж вышло, что Петр в семье оказался единственным ребенком. Родители воспитали его интеллигентным, но отнюдь не хрупким мальчиком. В свои двадцать пять лет парень хорошо представлял, чего бы хотел добиться в жизни. А потому, когда мать стала вдруг усиленно знакомить его со знатными невестами города, сын впервые в жизни “взбрыкнул” и неожиданно уехал в длительную командировку на Урал. Пока девушки волновали Петра по схеме два - три раза в неделю и не более того. До сих пор ему и в голову не приходило, чтобы связать себя узами законного брака. Молодых женщин, которые и так не обделяли бравого парня своим вниманием, вокруг так много, а свободная мужская жизнь только одна.
И вдруг сегодня в его парке появилась эта странная девчонка с отрешенным взглядом и старинным браслетом. Она сидела сейчас так близко, что он явственно ощущал ее легкий цветочный аромат. Но смотрела девочка сквозь него, и он чувствовал, как совсем ей не интересен. Почему? Что спросить у нее, что рассказать? Он догадывался, что все его приемы обольщения, отработанные ранее на девушках, здесь не пройдут. Эта пигалица в нем принца явно не видела. А кого в ней увидел он? Почему так сильно защемило сердце, почему так тоскливо и одиноко? Да потому, неожиданно осознал Петр, что еще чуть-чуть, еще немного, и это удивительное существо оттолкнет его и упорхнет в свою юность, а он останется один на жесткой лавочке. И в своей взрослой жизни без нее он не будет счастлив никогда.
- Женя, вы живете в этом районе? - спросил Петр, лихорадочно соображая, как заинтересовать девушку своей персоной.
- Да, - нехотя ответила неразговорчивая барышня.
Девочка, наконец, посмотрела на него, а не мимо. Его поразила странность ее глаз. Темно-серые с огромными зрачками в тени, сейчас, подсвеченные полуденным солнцем, они просто лучились голубизной.
- Да, такие серьезные глаза обычно не лгут и не прощают ложь, - непроизвольно отметил он про себя.
- А где вы здесь живете? – неожиданно спросила девушка.
- В Мадриде, так смешно зовут наше заводское общежитие, - быстро ответил Петр, обрадованный подсказанной темой для продолжения разговора.
- Да, знаю. Меня всегда так удивляло это название. Мы однажды были там с мамой у нашей знакомой, когда покупали мне платье на выпускной вечер, - и немного замявшись, Женя добавила, - после восьмого класса. Тогда нам помещение показалось очень тесным, внутри множество коридоров и везде так темно, неуютно, - Женя даже слегка поморщилась, вспоминая свой единственный визит в мрачное здание.
- А у меня в общежитии своя комната, и она довольно светлая. Пойдемте ко мне в гости. У нас дома уже поспела черешня, и мне родители прислали целую корзину. Она очень вкусная, такие ягоды здесь не продают.
Петр подумал, что уговаривает ее как маленького ребенка. А Женя в свою очередь смотрела на него и удивлялась - он, что совсем не понимал, с кем разговаривал? Неужели она выглядела такой дурой, что ее можно открыто без церемоний зазывать к себе в общагу. И, вообще, что он уставился на нее. Она прекрасно знала, что никакой писаной красавицей не была, хотя и не уродина. И сердце ее было свободно, а впереди еще столько всего интересного, и этот взрослый дядя в ее будущее совсем не вписывался. И еще девушку очень беспокоил его взгляд, который тот иногда бросал на ее красивые часики.
Женя, не вполне представляя истинную ценность серебряного браслета, хорошо знала, что украшение старинное - то был материнский подарок дочери на шестнадцатилетие. А маме, в свою очередь, во время войны часы на затейливом браслете подарил знакомый военный, с которым они лечились в одном госпитале.
- Браслет что ли этому парню понравился? - уже потихоньку начала пугаться девушка. - А может это вообще бандит какой-нибудь, а я тут сижу с ним, разговариваю. Нет! Нет!
Женя обычно без труда ощущала настроение людей, окружающих ее, особенно, если от них исходила угроза. Природная интуиция уже не раз выручала ее из неприятных ситуаций. Вот и сейчас она была уверена, что сидящий рядом человек совсем не опасен, хотя и странен. Девушка никак не могла определить свое отношение к нему, но чувствовала, что просто так незнакомый парень не отстанет. Не желая далее поощрять его назойливое внимание, она решила, что лучше всего будет встать и уйти прямо сейчас.
- Мне пора, у меня скоро экзамен, надо готовиться, - девушка решительно направилась к выходу из парка.
- Я провожу вас.
Она не ответила. Он молча пошел рядом. Интересно, размышляла Женя, как далеко сегодняшнему спутнику хватит терпения идти за ней по старым улочкам. До ее дома отсюда более получаса ходьбы, и ничего интересного в этом не было. Обычно, если она продолжала стойко молчать, случайных кавалеров хватало минут на двадцать, после чего вежливо откланявшись, они возвращались назад на центральные освещенные аллеи. Вот и теперь девушка решила не обращать внимания на провожатого, но было странно легко молча идти рядом с молодым человеком. От него исходили непривычная уверенность и спокойствие - как будто все в этой жизни ему было понятно, и все он в ней знал наперед. Жене вдруг стало страшно, что она всегда будет с ним и уже никого другого не будет рядом и ничего нового никогда не случится. Только этот взрослый мужчина в строгом костюме с непонятным пугающим выражением глаз.
Петр шел рядом с молчаливой девочкой и чувствовал, как она с каждым шагом удалялась от него все дальше и дальше. Ему очень хотелось остановить ее, прижать к себе и не отпускать в ее легкомысленный юный мир.
- А если это невозможно, тогда возьми меня с собой, - хотелось крикнуть ему.
Никогда еще у Петра не возникало такого сильного желания, как сейчас, подарить себя другому человеку – подарить себя всего целиком женщине, раствориться в ней без остатка. Но, как вполне взрослый человек, он в то же время сполна отдавал себе отчет в том, что рядом шла вовсе не его женщина, а юная девочка, почти ребенок, человечек, которому пока совершенно не нужен близкий мужчина. Скорее всего, верила она до сих пор в сказку о принце на белом коне, мечтала о романтической встрече. И девочке этой необходимы красивые слова, яркие цветы и солнечные лучи, а не лунный свет на удобной постели.
- Знаете, мы уже почти пришли. Я не хочу, чтобы вы провожали меня дальше. Понимаете, дальше - территория парней с нашего двора, а мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь видел меня с вами.
Петр смотрел в ее серьезные глаза. Стального цвета в тени дерева с огромными зрачками они холодно отражали девичье равнодушие. Он не смог заинтересовать ее собой, ему не удалось хотя бы чуть-чуть задеть ее душу, а его сердце колотилось так, что казалось еще немного и из груди непроизвольно вырвется стон упускаемой надежды.
Неожиданно Петр взял ее руку и прижал к своей груди. Сквозь жесткую ткань накрахмаленной рубашки Женя почувствовала, как сильно бьется его сердце. Долго она будет помнить эти глухие удары, но только много позже, став взрослой женщиной, поймет, что мужское сердце отбивало ей тогда ритм начинающейся любви:
- Я рядом. Ты так мне нужна. Возьми меня с собой.
Но чтобы услышать зов любви, надо полюбить самой. А настоящая любовь, это все-таки взрослое чувство, и чтобы оно пришло, надо переболеть любовью легкомысленной, которая называется просто влюбленностью. Но Женя до сих пор даже не влюблялась. Вот и сейчас она только удивилась смятению, в которое привел ее неожиданный жест Петра, и окончательно решила, что пора расставаться.
- До свидания, мне пора, - сказала она, поспешно отдергивая руку.
- А когда оно будет наше новое свидание? – очень серьезно спросил Петр.
Женя посмотрела на него с удивлением. Стандартная фраза прощания, она и не думала о новом свидании с ним. Девушка продолжала молчать.
- Завтра в парке в семь часов вы сможете прийти к той же лавочке?
Девушка пожала плечами.
- Пожалуйста, я буду ждать вас, - продолжил парень, - Я обязательно буду вас ждать, - добавил он, пытаясь вложить в интонацию голоса всю силу своего желания увидеться с ней еще раз.
- До свидания, - тихо и как-то неуверенно повторила Женя.
Она пошла очень быстро, не сомневаясь, что парень за ней не последует, но все равно сделала ложный зигзаг через соседний двор, чтобы тот не заметил, куда на самом деле лежал ее путь. Через час, после ужина девушка уже забыла о своем новом знакомом. Пришла подружка, и они договорились на следующий вечер пойти в кино.
Петр сидел в своей комнате в глубокой задумчивости. На столе красовалось блюдо с черешней и лежало распечатанное письмо из родительского дома. Отец сообщал, что получил новое назначение с большим повышением. Мать была очень этим довольна, каялась, что никогда больше не будет вмешиваться в личную жизнь сына, только умоляла его быстрее вернуться домой. Она писала, что узнала о возможном окончании командировки сына осенью, если он сам этого захочет. Отцу светила длительная работа за границей, и она очень хотела, чтобы сын поехал вместе с ним, поскольку ему требовался технический консультант как раз по той тематике, которой занимался Петр. Но все это обязательно нужно было обговорить и утрясти еще до Нового года. А если он протянет время, то мать грозилась сама приехать и силой утащить его с Урала. Шутила, конечно, но по всему чувствовалось, как родители соскучились по сыну.
Петр закончил читать письмо. Ему внезапно захотелось бросить все и уехать из опостылевшего чужого серого края, чтобы никогда больше не видеть вечно дымящие трубы и пьяных мужиков на пыльной траве газонов после очередной получки. Но перед глазами снова встала залитая вечерним солнцем улица и удаляющаяся девичья фигурка с гордо поднятой головой, короткие русые волосы и старинный браслет на тонком запястье. Завтра он увидит Евгению. Петр улыбнулся, вспомнив, как представилась ему девочка, гордо назвав свое полное имя. Завтра он расскажет ей о своем желании увести ее осенью из этого холодного края к себе домой - туда, где почти всегда тепло.
А назавтра она не пришла. Она не придет. Он понял это сразу, но все равно весь вечер просидел на заветной лавочке. Сидел и даже думать ни о чем не мог. В душе звенела тоскливая пустота одиночества, отдаваясь в голове тупой болью - болью потери, будто существовало в его жизни что-то заветное, светлое, чем он очень дорожил, и внезапно лишился этого навсегда. Потому так больно. Но он же пока не уехал. Он все еще здесь. А она здесь тем более. Ему просто надо найти ее, встретить еще раз. Она ходит где-то здесь, дышит где-то рядом. Не может быть, чтобы все так безнадежно, безвозвратно закончилось.
***
За студенческой суетой летний месяц пролетел незаметно. Женя успешно сдала все экзамены. До отъезда на практику оставалось несколько недель. Лето выдалось замечательным. По ночам шел дождь, а дни стояли теплыми и сухими. Однокашники все разъехались, кто домой, кто по турбазам. Женя скучала. В городе стояла духота, но в парк идти не хотелось. Сразу вспоминался странный парень с ярким загаром, и то, как он прижимал ее руку к своей груди, а сердце его билось, билось…
Каждый раз, когда девушка вспоминала об этом, и о том, что не пошла на свидание, у нее портилось настроение. Не потому, что сожалела об упущенной встрече, а скорее потому, что это воспоминание вызывало у нее чувство досадной потери. Как будто ей нежданно-негаданно подарили что-то необыкновенное, а она, еще не поняв ценности подарка, тут же его потеряла.
Тот день выдался особенно жарким. К вечеру жара схлынула, и Женя решила прогуляться до продуктового магазина на соседней улице. Привычный гастроном после ремонта внушительно сверкал современными витринами. Снаружи сквозь огромные окна хорошо были видны торговые прилавки, а изнутри магазина далеко просматривался центральный бульвар.
Они увидели друг друга одновременно - он снаружи смотрел на нее сквозь витрину, она заметила его, медленно продвигаясь в очереди. У него было время зайти в магазин и найти ее. То, что это была Женя, Петр не сомневался. Он узнал ее сразу, а вот девушка его поначалу не узнала. Молодой человек стоял в легкой рубашке с короткими рукавами и белых брюках, джинсах, как будут их называть спустя лет пять. Но пока здесь не знали этого слова. Модные брюки мать прислала ему в посылке вместе с черешней. В летнем прикиде Петр был неотразим. Девушки в общежитии прохода не давали видному парню. Он прекрасно знал, как нравился им, но не мог забыть девочку из парка. Каждый вечер после работы он кружил по соседним улицам в надежде встретить Женю. Вот и сегодня Петр медленно прогуливался, внимательно глядя по сторонам, и неожиданно увидел ее через стекло витрины в знакомом гастрономе.
А Женя просто заметила на улице модно одетого парня, и только, когда тот вплотную подошел к самой витрине и странно уставился на нее, она узнала в нем знакомого из парка. С отбитым чеком уйти сразу не было никакой возможности, но парень не отходил от витрины, и девушка успокоилась. Она отоварила чек, сложила продукты в сумку и поспешила к выходу. Как всегда в это время магазин был полон народу.
- Интересно, - подумала Женя, - он меня узнал или мне показалось, что он смотрел именно на меня?
Непонятное ожидание малознакомого мужчины очень смутило девушку, и на всякий случай во избежание случайной встречи, она решила пройти через другой выход. После ремонта гастроном объединили с соседней булочной, и теперь через хлебный отдел можно было выйти на соседнюю улицу, что она и сделала. Старая тупиковая улочка в несколько небольших двухэтажных домиков заворачивала на основной бульвар. Девушка выскочила на свою улицу недалеко от главного входа в магазин и, не удержавшись от любопытства, обернулась. Парень, слегка раскачиваясь, по-прежнему стоял у входной двери, в его позе чувствовалось ожидание - одна нога на ступеньке, руки в карманах. В этот раз он показался ей очень красивым и уже не таким взрослым. Неужели он все-таки ждал ее? От такой настойчивости Жене стало не по себе. Она не готова была к серьезному знакомству.
Петр продолжал стоять на улице, решив, что надежнее встретить девушку на выходе, чем разыскивать среди толпившихся покупателей. На душе стало тревожно - он не был уверен, что Женя его узнала. Вдруг что-то заставило его обернуться, и он увидел знакомую фигурку. Девочка стояла в конце переулка и удивленно смотрела в его сторону - до нее всего несколько минут ходьбы. Даже на расстоянии Петр чувствовал настороженность ее взгляда. Так будет и впредь. Пройдет немало лет, прежде чем Женя сама поймет, как неравнодушные к ней люди чувствуют ее взгляд. Это не обязательно будет любовь с их стороны, это может быть и неприязнь, и ненависть, и зависть. Сейчас ни она, ни он этого не знали. В этот момент Женя поняла, что молодой человек заметил ее, и резко развернувшись, побежала.
Для Петра ее легкомысленный поступок оказался до того неожиданным, что он не сразу осознал, что происходит. Странная девочка убегала от него, как будто он был чем-то опасен. Почему, почему она его боится? Страх. Он вдруг понял, что именно это чувство вызывал у нее. Никогда ранее никто его так не боялся и уж тем более не избегал так открыто. Бежать за девушкой по улице на виду у стольких людей, возможно даже знакомых, было бы смешно и глупо. И он остался стоять на месте. Взметнувшиеся чувства успокоила юношеская обида. Он все-таки был еще слишком молод, чтобы до конца понимать собственное сердце.
Испытания на заводе успешно заканчивались. Петр больше не кружил одинокими вечерами по чужим улицам. Он готовился к отъезду домой. Там его ждали, а здесь он оказался никому не нужен. Иногда он вспоминал ее, стоящую в конце улицы, непонятную, испуганную девочку, но для него это грустное приключение уже было в прошлом.
***
В аэропорту его встретила машина отца. Сам Илья Григорьевич находился в очередной командировке. После серого Зауралья южный город с одурманивающим запахом спелых фруктов и благоухающими цветами показался Петру прекрасным как экзотический букет. Только теперь он почувствовал, как устал от своей длительной поездки, как соскучился по солнечному свету, яркой зелени и родному дому. Здесь все было свое, привычное. Здесь его любили.
Вечером придут гости. Мать предупредила сына заранее, чтобы он не зарулил куда-нибудь с друзьями. Родители пока не посвятили Петра в свои грандиозные планы относительно его будущего. Отец давно активно подготавливал сыну работу за границей, куда поставлялось их оборудование, и требовались свои консультанты. Такое место дорого стоило, но Илье Григорьевичу было чем платить. В то время работать за рубеж на долгий срок предпочитали отправлять людей семейных, и потому родители хотели на всякий случай подстраховаться в этом отношении.
Отец не знал, как скоро Петр захочет расстаться с холостяцкой свободой. Как мужчина, он хорошо понимал сына. Многие женщины вокруг готовы любить тебя, пока ты красив, молод и перспективен, но выбирать должно твое собственное сердце, а не только ее. Илья Григорьевич долгие годы преданно любил свою жену, и был благодарен ей за сына, но никогда не испытывал он к ней острых ощущений любовной страсти, о которых писалось в романах. Возможно, это страшная война наложила свой жесткий отпечаток на его молодость. После всего ужаса и боли военных лет так хотелось покоя и тишины, чистоты и заботы. И она принесла все это в его жизнь - кареглазая чернобровая красавица Рита.
А страсть - она выпала ему однажды, давно и далеко. Та женщина была светловолосой и голубоглазой. Их встречу организовала война в госпитале за Волгой, куда он попал после контузии с плечевым ранением, а она с травмой ноги. Странно было видеть молодую женщину в военном госпитале. Он потом так и не успел узнать, как она сюда попала. Любовь их была страстной и короткой. Сейчас Илья даже фамилии ее не мог вспомнить, только имя Тая прочно запряталось в глубинах памяти. Его тогда срочно отозвали в штаб. Думал, что найдет ее потом, но разве мог он предположить, что после войны боевому генералу ясно дадут понять, что ради собственной безопасности он должен прекратить ее поиски. Тая оказалась из семьи раскулаченных казаков. Так и остались от той короткой встречи у него в душе глубоко запрятанная тоска и горечь потери, а у нее часики в серебряном браслете – его прощальный подарок. Девушка провожала его тогда ранним утром с такой печалью в глазах, будто чувствовала, что они никогда больше не встретятся.
- Где бы ты ни была, я найду тебя по этому браслету, он единственный такой на всем белом свете, как и ты, - расставаясь, сказал Илья любимой на прощанье.
Необычный браслет, составленный из замысловатых звеньев, похожих на латинские буквы, он носил как напоминание о родном доме. Когда Илья уходил на фронт, браслет надела ему мать, произнеся почти те же слова, что только что сказал он голубоглазой женщине. У его матери старинные часы были единственным украшением, а он был ее единственным сыном.
Родителей давно не было в живых, а фамильное серебро их семьи сейчас находилось в его доме. И только того заветного браслета в ней недоставало. Чтобы лишний раз не вызывать болезненных воспоминаний Илья никогда сам не рассматривал драгоценную коллекцию. Украшения хранились в сейфе его кабинета и редко доставались для всеобщего обозрения.
***
Отпуск заканчивался. Вернулся из командировки отец, рассказал о новой работе, передал привет от Прикулей. Руководителем нового проекта назначили Ивана, дальнего родственника отца по материнской линии. Отец привез памятную фотографию, на которой Иван обнимал молодую красивую женщину. На руке у нее выделялся затейливый браслет, вид которого показался Петру удивительно знакомым. Он вспомнил, что похожее украшение видел на руке Жени, той далекой девочки из летнего парка. Петр снова ощутил, что в груди у него есть сердце. Оно тяжело забилось и никак не успокаивалось.
- Папа, какой интересный браслет у этой женщины рядом с Иваном.
- Это Марта, его невестка, а браслет - его свадебный подарок. Помнишь, я рассказывал тебе о нашем фамильном серебре? Мой прадед был редким ювелирным мастером. Существовало поверье, что жена его была целительницей. Она якобы заговаривала серебро, а прадед изготавливал из него волшебные амулеты. Сказка, конечно, но дамам нравилось носить украшения, овеянные такой легендой.
- А сейчас кто-нибудь делает подобные вещи?
- Нет, не думаю, серебро нынче не в моде. И потом прадед слыл великим выдумщиком, каждая его поделка была неповторима.
- Я недавно видел такой же браслет или почти такой же.
- Это вряд ли, наши амулеты всегда оставались в семье. Они не были предназначены для чужих. Принадлежность семье как раз и отмечал особенный затейливый узор, похожий на сплетение латинских букв. По поверью такой браслет оберегал женщину от завистливых людей, но дарили амулет только замужней даме. Считалось, что девушке он мог помешать сделать правильный выбор спутника жизни, - Илья Григорьевич замолчал, прикрыв глаза, стараясь прогнать горькие воспоминания о давней встрече. - А когда ты представишь нам свою девушку? Разведка донесла, что ты снова встречаешься с Миной, - продолжил он, справившись с неожиданным волнением.
- Ты преуменьшаешь, я встречаюсь не только с Миной. Ты же знаешь нашу компанию. К тому же отпуска заканчиваются, и скоро мы опять все разлетимся по своим местам.
- Но Мина то останется. Мать говорила, что девушка в мединституте на хорошем счету и по окончании согласилась работать здесь. Рита берет ее к себе. Вот и сейчас они вместе едут в Л-цк на какое-то мероприятие.
- Надолго?
- На неделю, кажется.
- Понятно.
- Что, именно?
- Ну, мы хотели отметить конец отпускного сезона, а Мина попросила все отложить на неделю. А я и не знал, что они так подружились с мамой.
Неделя пролетела быстро. Все это время Петр веселился в кругу многочисленных друзей, словно не хотел ни минуты оставаться наедине с самим собой. Из головы не выходили последние слова отца о браслете - что это амулет и дарят его только замужним дамам. Дама? Эта сероглазая девчонка с огромными зрачками? Не может быть. Правда, браслет смотрелся почти таким же, Петр был в этом уверен. Но, несмотря на поразительное сходство, он не хотел, чтобы сомнительная тайна вошла в его жизнь. Он уже стал забывать Женю, сердце только-только успокоилось, и вот опять напоминание о ней. Петр решительно засунул фотографию в старый семейный альбом, чтобы не попадалась больше на глаза. Скоро вернется мать, и снова будут гости, и будет в их доме тепло и спокойно.
***
Вот и началась долгожданная практика почти на Украине. В небольшом городке говорили на смешной смеси русского языка с украинским. Иногда и не сразу поймешь, на каком языке с тобой разговаривают. К ним, практиканткам, отнеслись очень приветливо. Поселили их в заводском общежитии в большой светлой комнате. Жене здесь все нравилось, но недавно произошел с ней неприятный случай.
Накануне вечером пришлось задержаться в лаборатории, попросили заменить заболевшую сотрудницу. Домой девушка возвращалась уже в сумерках. По дороге привязался незнакомый парень и никак не отставал. На автобусной остановке кроме них никого не оказалось. Наконец появился автобус и тут наглец внезапно схватил Женю за руку и потребовал отдать ему часы. Он начал их сдергивать, но, не зная тайной защелки браслета, ему не удавалось снять с нее часы. Стараясь изо всех сил оттолкнуть от себя бандита, девушка запрыгнула на ступеньку подошедшего автобуса и внезапно почувствовала резкую боль в руке. Двери закрылись, парень трусливо убегал прочь, а по запястью тонкой струйкой сочилась кровь, но браслет остался цел. Порез кровоточил не сильно, Женя зажала руку носовым платком. Все произошло так быстро, что она даже не успела серьезно испугаться.
Ранка затянулась быстро, но рука продолжала беспокоить. Девушка расширила браслет, чтобы носить часы выше пореза, и все закрыла бинтом. Так и ходила с перевязанной рукой. А тут еще решили провести учения по гражданской обороне и всех практикантов отправили к приехавшим врачам. Весело побегали, поиграли в войну, сфотографировались на память. Вот и ей подарили фото, на котором так и стоит она с забинтованной рукой рядом с главной дамой тетей Ритой. После пробежек на холодном ветру рука разболелась еще сильнее - стало трудно поднимать ее вверх, а к вечеру порой так начинало ныть плечо, что невозможно было заснуть. Женя пожалела, что не показала ее врачу во время учений. Все думали, что повязка у нее бутафорская - там всех бинтовали во время игры.
***
Вечер, гости, смех. Рита всегда занимательно рассказывала о своих поездках. Вот и сейчас, показывая привезенные из последней командировки фотографии, ярко описывала прошедшие учения. Лицо девушки, стоящей рядом с матерью на фото, показалось Петру удивительно знакомым. Этого не может быть, но так похожа!
- Мама, а кто это рядом с тобой? - не удержался сын от вопроса.
- Да это девочки-практикантки. Их мне прислали от завода в помощницы. Смешные, молодые и потому еще такие бестолковые. Все бинты извели во время учений и на себя не пожалели. Вон одна даже на фото до сих пор в повязке.
- А как ее зовут?
- Ты смеешься. Они все для меня одинаковы в своей юности. Да и дел было по горло, не до знакомства с девчонками.
- Наша мама девочек не любит. Ты разве забыл? - вставил, смеясь, Илья Григорьевич.
Но сын их уже не слушал. Продолжая вглядываться в девичье лицо, он нисколько сейчас не сомневался, что это она. Опять все сначала. Но здесь его территория и на сей раз все пойдет по его правилам. На следующий день рано утром Петр умчался в Л-цк. Найти общежитие единственного в городке завода не составило большого труда. Он не стал заходить внутрь - для выходного дня было пока довольно рано. Петр посчитал, что лучше подождать на лавочке у входа ту, ради которой сорвался сегодня из дома ни свет, ни заря. Старое здание имело только один подъезд. Если она там, он ее дождется. В такой погожий день невозможно усидеть дома.
На всякий случай он все-таки поинтересовался у дежурившей на входе тетки, проживают ли здесь практикантки. На вид суровая вахтерша оказалось довольно словоохотливой, и рассказала, что одна из них еще вчера уехала на экскурсию, а другая осталась дома и еще не выходила. На вопрос, а кто собственно ему нужен, Петр ответил, что девушку зовут Женя.
- Так это Калинина, она-то и осталась. Только я тебя, мил друг, внутрь не пущу, не имею права, - добавила хитрая тетка.
- А я и не захожу, я здесь подожду, - и Петр занял позицию на ближней лавочке.
- Значит ее фамилия Калинина, а станет Иванченко, - подумал он, - обязательно станет.
В это время та, которую он ждал, одна маялась в своей комнате. Подруга прошлым вечером уехала на экскурсию, а Женя отказалась из-за боли в плече. Ночной покой не принес облегчения, и сегодня с утра рука продолжала ныть. Девушке стало жаль себя до слез, к тому же было страшно, потому что сейчас как никогда она почувствовала свое одиночество в чужом краю, и не знала, что предпринять. Ничего не хотелось делать, но в комнате становилось душно, и Женя решила сходить в аптеку.
Петр спокойно сидел уже больше двух часов, удивляясь собственной выдержке. Он никак не мог решить, как следует начать разговор с девушкой, для которой, он не сомневался, его визит окажется полной неожиданностью. Заговорить с ней как со старой знакомой, с которой недавно расстался? Или снова начать знакомиться – на тот случай, если она его совсем забыла? Народу из общежития вышло немного, но войти внутрь он не решался, боясь разминуться с девушкой. И он дождался.
Женя вышла на крыльцо. Ветер шаловливо раздул складки летнего сарафана. Девушка закрыла глаза, подставив лицо южному солнцу, от свежего воздуха сразу стало легче. Как же хорошо здесь пахло. Чудный запах, но это не цветы. Она открыла глаза. Не может быть. Она снова зажмурилась. Петр видел, как девушка удивилась, заметив его персону - смешная, даже глаза прикрыла. Да, это я, и я, действительно, здесь. Он резко встал, подскочил к крыльцу и обнял ее, боясь, что девочка опять вздумает побежать. Женю пронзила такая сильная боль в плече, что зазвенело в ушах. Она громко вскрикнула.
- Дорогая моя, не бойся, это я. Я никак не мог тебя забыть. Жизнь опять свела нас вместе. Я нашел тебя и больше не отпущу. Я так хотел быть с тобой. Почему, почему ты тогда побежала? - он все-таки задал ей до сих пор мучивший его вопрос.
От волнения все заготовленные ранее слова вылетели у него из головы. Петр замолчал и только сильнее прижал к себе девушку, чтобы не дать ей больше возможности упорхнуть от него, чтобы на этот раз она обязательно осталась с ним или взяла его с собой. Он готов был на все, лишь бы она находилась рядом.
- Не трогайте, не трогайте руку, пожалуйста. Мне больно. И как, как вы нашли меня? - изумленная девушка неловко пыталась отстраниться от молодого человека, который решительно продолжать ее удерживать.
- По фотографии, это моя мама проводила здесь учения по гражданской обороне. Видишь, сама судьба за то, чтобы ты была со мной, - Петр ослабил свои объятия, слегка удивленный болезненной реакцией Жени.
- О чем вы?
- Я люблю тебя, солнышко, я не могу без тебя жить, выходи за меня замуж.
- Так не бывает, не бывает так, - Женя мотала головой, будто пыталась прогнать наваждение.
- Почему?
- Так не бывает быстро, - слегка заикаясь от неожиданности любовного признания, она продолжала освобождаться из мужских рук.
- А ты-то откуда это можешь знать, маленькая глупышка? - снова нежно привлек ее к себе Петр.
Не в силах более сдерживаться Женя заплакала. Слезы потекли сами по себе, то ли от боли, то ли оттого, что сейчас было кому пожалеть одинокую девочку. Петр испугался, не понимая ее состояния.
- Что случилось? Что с тобой? Ничего не бойся, я же приехал, я всегда буду рядом.
Непрошеные слезы принесли облегчение, но Женя пребывала в растерянности от неожиданной встречи, не зная, как себя вести, по сути, с абсолютно незнакомым ей человеком, что ему ответить. Она чувствовала его возбуждение и даже сразу поверила в искренность его признания. Но сердце, сердечко ее стучало ровно, а у него оно билось как птичка в клетке. К тому же снова заныло плечо, и эта боль не давала ей до конца осознать, что происходит. Наверное, когда тебе признаются в любви, должна кружиться голова от счастья. А у нее она кружилась от боли и неуверенности, что она сделает правильный для себя выбор. И Женя продолжала молчать, мучительно подыскивая слова несогласия.
- Мы сейчас поедем ко мне домой. Это недалеко, я познакомлю тебя с родителями. И, пожалуйста, говори мне «ты», - мягко добавил Петр, прекрасно отдавая себе отчет, каким неожиданным явился для девушки его визит, но, во что бы то ни стало, решив увести Женю с собой.
И она поехала. Это было лучше, чем сидеть одной в комнате и страдать от боли. Машина шла ровно. Женю начало клонить в сон, сказывалась бессонная ночь, и незаметно она задремала. Петр внимательно следил за дорогой, стараясь не отвлекаться на заснувшую девушку. Та спала неспокойно, глубоко вздыхая во сне. В машине становилось душно, и он приоткрыл окно. Ветерок обдувал девичье лицо, приподнимая вихорки светлых волос.
Они почти приехали, а Женя продолжала спать. Петр остановил машину недалеко от дома. Ему не хотелось будить свою пассажирку. Он снова отметил для себя, каким нежным и юным казалось ее лицо. От жары волосы у девушки на висках стали влажными, и он тихонько подул ей на лоб.
Жене снилось, что она на теплом юге качалась в гамаке, рядом шумело море, и ее обдувал свежий морской ветер, но вдруг шум смолк, и наступила тишина. Девушка начала просыпаться. Сон ее был таким глубоким, что когда она открыла глаза, то не сразу сообразила, где находится. По изумленному взгляду девушки Петр понял ее состояние и рассмеялся. Он снова наклонился и подул ей на виски. Женя уже наяву уловила запах моря - запах своего спутника.
- Женя, мы приехали. Посмотри, вот мой дом и я хочу, чтобы ты жила в нем вместе со мной, - нашептывал Петр, бережно поддерживая девушку по дорожке к центральному крыльцу.
Дом Иванченков, красиво утопающий в зелени сада, выглядел очень внушительно, внутри прохладно и зажиточно. Они прошли в гостиную, где на журнальном столике лежала фотография, та самая с учений. Петр усадил ее на диван, сел рядом, осторожно взял за руку.
- Почему ты не снимаешь повязку?
Девушка рассказала ему про досадный случай на остановке.
- С тех пор я закрываю браслет.
- Скажи, а откуда он у твоей мамы?
- Я точно не знаю, браслет ей тоже кто-то подарил еще во время войны. Мама не любит рассказывать про то время. Я так поняла, что человек, который сделал этот подарок, был ей очень дорог, но, по-видимому, не вернулся с войны, поскольку она никогда о нем не вспоминает.
Петру очень хотелось ее поцеловать. На губах девушки не было помады, на ее лице совсем отсутствовала косметика. И он в который раз отметил, что рядом с ним находилась одинокая испуганная девочка. Молодой человек наклонился к ней. Возле ушка, такого маленького, без сережки, как колосок смешно торчала прядь волос. Он медленно склонялся все ниже и ниже, пока губы не коснулись мочки уха, затем щеки. Изумительно гладкая кожа пахла цветами, свежим ветром, солнечными надеждами. У него кружилась голова от ее запаха. Никогда прежде прикосновение к девичьей шее не вызывало в нем такого ощущения остановившегося времени - как будто он замер в мгновении блаженства в той точке пространства, где не существовало ни прошлого, ни будущего, а находились только он и это чудное существо с запахом жасмина.
Женя повернула голову, и он поймал ее губы. Она не умела целоваться и не отвечала на его поцелуй. Петр этого и не требовал, он просто знакомился с ней, пробовал ее, узнавал ее. Это она приходила к нему в детских снах доброй феей и обещала увлекательное путешествие в сказку. Это она была в его юношеских снах, это с ней он летал на облаках в любовных грезах. А потом, став взрослым, забыл ее, и вот сейчас вспоминал, вспоминал…
Хлопнула входная дверь, пришли родители. Рита с изумлением увидала в гостиной знакомую девушку с перевязанной рукой, даже сарафан на ней был тот же, что на фотографии. Хозяйка мотнула головой, прогоняя наваждение, но девушка оставалась. Она продолжала сидеть на ее диване в ее доме, более того в объятиях ее драгоценного сына. От возмущения у Риты пересохло в горле.
- Добрый день, - поздоровался Илья Григорьевич, первым придя в себя от неожиданной картины романического свидания сына.
- Это мои родители, - сказал Петр, обращаясь к девушке, - и продолжил, поднимаясь навстречу отцу. – Дорогие родители, познакомьтесь с моей невестой. Это Евгения.
Женя вежливо поздоровалась, растерявшись под суровым взглядом женщины, которая смотрела на нее в упор, не понимая, где та могла познакомиться с ее сыном. Илье Григорьевичу гостья очень понравилась. Рядом с Петром девушка казалась такой юной, а по тому, как сын смотрел на нее, отец сразу почувствовал, что девочка очень дорога ему. Илья быстро организовал обед, надеясь, что за столом они смогут поближе познакомиться с представленной невестой.
Но, несмотря на все усилия хозяина, семейный обед проходил напряженно из-за настороженного отношения Риты к новому увлечению сына. Петр, не вдаваясь в подробности, рассказал о своем знакомстве с Женей так, чтобы из его рассказа у родителей сложилось впечатление, будто он давно ее знает и любит. Рассказал он и о неприятном происшествии на автобусной остановке, когда девушке поранил руку уличный грабитель.
- Мама, ты не могла бы посмотреть, что у Жени с плечом?
Рита встрепенулась - у нее появился повод пообщаться с девушкой наедине. Обстоятельства давали ей шанс обернуть их в свою пользу, надо только суметь ими правильно воспользоваться. Этой девчонки не должно быть в их семье. Место рядом с Петром принадлежало Мине, и только она станет ее невесткой. Красавица, с отличным воспитанием, со знанием языков и богатыми родителями, она представляла собой хороший старт для будущей карьеры сына. Рита знала, что Мина давно любила Петра, к тому же была уверена, что взявшаяся неизвестно откуда пигалица слишком юна, чтобы оценить ее сына по достоинству, да и любить по-настоящему в таком возрасте еще не умеют.
Хозяйка увела гостью в кабинет мужа. Женя разбинтовала руку. Возле затянувшегося пореза сверкнуло серебряное украшение. При виде знакомого браслета Рита едва удержалась, чтобы не накричать на девчонку. Но промолчала, хотя до глубины души была возмущена, увидев на чужой девице семейный раритет. Откуда он у нее? Неужели муж все знал и разрешил сыну взять браслет из коллекции? Но такой подарок делался обычно после свадьбы, а не до нее. Нет, не мог Илья ей ничего об этом не сказать. Здесь что-то другое.
У самой Риты давно имелось подобное ювелирное изделие, правда, она его никогда не носила. На ее ухоженной руке красовались часики в золотом браслете, а серебро женщина не любила. Рите и в голову не могло прийти, что неприятие семейного украшения явилось следствием глубоко запрятанного отсутствия любовной страсти собственного мужа. Тесть подарил ей серебряный браслет сразу после свадьбы, но подарок, как говорится, не пришелся к месту. Спустя несколько дней, под браслетом появилось сильное раздражение, и часики пришлось снять. С тех пор так и пролежал невостребованным свадебный подарок в шкатулке с драгоценными побрякушками.
Осмотрев девушку, Рита предположила, что причиной ноющей боли в плече являлся, скорее всего, сильный застарелый вывих, но для уточнения диагноза предложила отвезти Женю на рентген.
- Тебе срочно нужно сделать рентген. Я вызову машину и мы съездим ко мне в клинику, - Рита изо всех сил старалась смягчить голос, чтобы расположить к себе девочку.
- Ну, не стоит так беспокоиться, я завтра же схожу в заводскую поликлинику, - попробовала отказаться Женя, чувствуя себя очень неуютно наедине с неприветливой хозяйкой.
- Нет, мы сделаем это сегодня. Я обещала Петру тебе помочь.
Договорившись о совместном посещении клиники, они вернулись в гостиную. Рита попросила сына помочь ей на кухне приготовить чай.
- Почему у нее на руке наш браслет? Как ты посмел? Отец знает? - набросилась она на сына.
- Мама, о чем ты? Этот браслет у Жени давно. Я и сам был очень удивлен, когда первый раз увидел его. Она сказала, что браслет ей подарила ее мама.
- А откуда он у ее матери? Ведь часы явно из нашей коллекции.
- Я не знаю, да и какое это имеет значение. Отец Жени тоже воевал и, возможно, привез часы, как фронтовой трофей. Успокойся и, пожалуйста, помоги Жене, у нее очень болит рука. И я люблю ее, мама.
- Но зачем же сразу жениться? Она еще такая юная, соплячка совсем, - вырвалось у Риты.
- Зато я достаточно взрослый, чтобы позаботиться о ней. И к тому же, ты сама меня торопила с женитьбой.
- Хорошо, потом поговорим, а пока мне нужно свозить ее на рентген.
Материнское чутье подсказывало Рите, что нельзя сейчас давить на сына. Она могла потерять его доверие. Мужчина, если вынуждать его делать выбор, всегда предпочтет любимую женщину, нежели мать, в каких бы хороших отношениях он не был с родителями. И мать отступила. Пока отступила, но план дальнейших действий уже начал формироваться в ее голове.
После чаепития Рита вызвала служебную машину и увезла Женю в клинику. Она уже придумала, что нужно сделать, и девочка сама ей поможет в осуществлении материнского замысла. Эта молодая особа поможет хотя бы тем, что отнюдь не горит желанием выйти замуж за ее сына. Материнское сердце всегда чувствует, как относятся к ее ребенку. Нет, Женя не любила Петра. Возможно, девочка вообще еще не любила по-настоящему и сердце ее до сих пор свободно. Тем более надо действовать сейчас. Пустое девичье сердечко так легко заполнить любовью. Ее сын горяч и настойчив, он может и в самом деле влюбить в себя эту дурочку, если дать им возможность остаться вместе.
Если бы мать знала тогда, что собственными руками ломает судьбу сына, на долгие годы, обрекая его сердце на одиночество. Как там в стихах? «Нам не дано предугадать…»
Как Рита и обещала, в больнице при осмотре к Жене отнеслись очень внимательно, рентген провели быстро. А дальше девочка оказалась в полном распоряжении решительной дамы, и та на правах главврача сама озвучила девушке результаты обследования. При этом озабоченная дальнейшей судьбой сына Рита немного сгустила краски, чуть изменила диагноз, даже не предполагая, что в будущем ее преувеличенный приговор неожиданно начнет сбываться. Может, во все времена это и называлось в народе «навести порчу». Между делом, Рита доложила Жене, что у сына такие неожиданные невесты появляются каждый год, в летний сезон, особенно, а девушка очень молода и еще никого не любит.
- Ведь признайся, - решив наступать в открытую, добавила Рита, - ты же не влюблена в него. Ты, скорее всего, вообще еще никого не любила. Не так ли? А Петр для тебя слишком взрослый. К тому же сыну сейчас представился отличный шанс сделать хорошую карьеру, для чего ему скоро предстоит долгий отъезд за границу.
Ну, что ж, во многом суровая дама была права. Женя действительно не любила ее сына. Еще не любила. Напуганная тем, что срочно нужно начинать серьезное лечение, девушка, не особо задумываясь, написала Петру записку под диктовку его матери, и уже на следующий день вылетела домой якобы за счет завода, хотя на самом деле Рита сама оплатила ее билет.
Тогда Петр так и не узнал всей правды. В записке девушки, которую ему передала мать, было всего несколько жестоких слов:
- Прощай, я улетаю, потому что не люблю. Прости.
Вручив послание, Рита внимательно наблюдала за сыном, ожидая бурной реакции, но тот молча продолжал рассматривать записку и казался странно спокойным. Любящая мать не замечала, как холодная тоска заполняла его сердце. Петр понял, что на этот раз он потерял Женю окончательно.
Когда жена рассказала Илье Григорьевичу историю про серебряный браслет на руке девушки, сердце его захлебнулось горечью дальней невосполнимой потери. Перед глазами отчетливо встало прошлое, будто только вчера закончилась страшная война. Он вспомнил госпиталь и свою единственную любовь ненаглядную с доверчивыми голубыми глазами.
- Рита, почему ты мне раньше ничего не рассказала, когда эта девушка еще гостила у нас?
- А зачем? Ну, трофей с войны. Какое это сейчас имеет значение?
- Для тебя никакого, - с горечью подумал муж.
И впервые засомневался в правильности поступков своей жены. А, может, и не надо было так решительно разлучать сына с этой девочкой? Но время упущено, а чувство самосохранения подсказывало ему, что не стоит больше об этом задумываться. Но сомнения и сожаления продолжали разъедать душу изнутри и вот уже давление, и вот уже инфаркт. Предынфарктное состояние - с таким диагнозом Илья Григорьевич вскоре попал в больницу. Болезнь отца отвлекла Петра от собственных переживаний. Жизнь продолжалась.
***
Молодость прекрасна своими мечтами и тем, что полно сил для их осуществления. Женя успешно оканчивала второй курс университета, о котором мечтала еще со школы. Учеба давалась легко. Одно огорчало, временами начинала болеть рука, которую несколько лет назад повредил подонок, срывая с нее часы. Но тогда после осмотра врачи успокоили, что со временем все пройдет. Ту свою дальнюю поездку на практику девушка вспоминала редко, обычно только при виде фото в альбоме, которое им сделали на учебных занятиях по ГО. Воспоминание о мимолетном знакомстве с молодым мужчиной, который внезапно сделал ей тогда предложение, не вызывало ничего кроме легкого изумления, что такое приключилось именно с ней.
Жене очень нравилось вращаться в зрелой студенческой среде, все ей казалось здесь интересным, появились новые друзья, но девичье сердечко оставалось до сих пор свободным. И вот однажды это случилось. Она переходила из одного крыла здания в другое. Коридор шумно заполнялся спешащими студентами. Вдруг ей показалось, что все вокруг стихло, замерло, и только он, он один шел ей навстречу. Парень был очень высок, выше всей толпы на голову, может, именно поэтому она и заметила его. Темные волнистые волосы, взгляд поверх всех и мимо нее. Он никого не замечал и Женю в том числе.
- Посмотри, ну посмотри же на меня, - она шла прямо на него, не сворачивая.
Филипп спешил на встречу с консультантом по курсовому проекту и вдруг наткнулся на девушку. Та едва доставала ему до подмышек и стояла, задрав голову прямо на его пути. Они так и замерли, глядя в глаза друг другу, она в восхищении, а он, недоумевая, что от него нужно мелкой пигалице.
- Простите, я задумался.
- Нет, это я виновата, я нарочно не свернула.
- Нарочно? Не понимаю.
- Я подумала, что, если я не остановлю тебя, то ты налетишь на колонну. Ты всегда такой задумчивый?
- Вот нахалка, - подумал Филипп, - или чокнутая, заучилась девочка.
- Мы что знакомы, мы на «ты»?
- Нет, но будем. Я – Евгения и я знаю, что мы станем друзьями.
- Нет не нахалка, чокнутая, - мелькнуло у него в голове.
- Знаешь, я с детьми не дружу.
Филипп отодвинул девушку, словно стул, и пошел дальше, как ни в чем не бывало. Он и предположить не мог тогда, что они обязательно встретятся. Встретятся, потому что Женя наконец-то влюбилась. Филипп учился старше ее на два курса. Потомственный физик, он имел прекрасные шансы сделать научную карьеру. Одно было «но». Парень родился в еврейской семье. В то время, когда уже начинался отъезд евреев на Запад, в родной стране карьера для него могла оказаться под большим вопросом. Но пока молодым людям было неведомо, что впереди их могли ожидать подобные неприятности.
Заинтригованный повышенным вниманием девочки с младшего курса Филипп и сам не заметил, как затянула его девичья увлеченность. Сердце молодого человека до сих пор оставалось свободным от подобных переживаний, а она его так обожала, что не влюбиться в нее было просто невозможно. Филипп еще продолжал учиться, когда родители эмигрировали в Израиль. Его отец, прекрасно понимая, что сыну необходимо окончить учебу, пока не торопил его с отъездом. Не трогали Филиппа и в университете. Фамилия у него была очень русской - Сомов. В конце последнего курса он женился и, конечно, на Жене. Им было очень хорошо вместе. Она продолжала учиться, а он работал здесь же на кафедре.
Родители Филиппа не противились их браку и очень хотели, чтобы сын с невесткой переехали к ним, но молодые все не решались на отъезд в чужие края. Женя ждала ребенка и тут пришла беда - неожиданно врачи запретили ей рожать. Сказалось неправильное лечение, которое девушка приняла когда-то после травмы руки - оно могло негативно повлиять на развитие плода.
Недаром говорят, что беда никогда не приходит одна. Из-за родственников за границей у Филиппа начались неприятности на работе. Его отстранили от кафедры, что для ученого являлось катастрофой. И тогда Женя приняла решение. Она очень любила мужа.
- Ты должен уехать, - сказала она после мучительных раздумий не в силах больше видеть терзания мужа.
- Я и сам уже думал об этом. Женечка, меня загнали в угол. Мне кажется, что у нас просто нет другого выхода.
Филипп не знал, что к тому времени жена заранее обо всем договорилась с его родителями. При этом Сомов-старший в свою очередь дал понять невестке, что, если она останется женой его сына, то там за границей у того могут возникнуть большие проблемы. Из-за русской жены Филиппу вряд ли удастся сделать блестящую карьеру, а сын был настоящим ученым. И снова Женя все решила сама. Это ее вина, что у них нет ребенка. Это она выбрала его, любимого. Если бы не ее настойчивость, возможно Филипп сейчас имел бы совсем другую жену. Женя никогда не чувствовала себя в его жизни единственной и неповторимой. Нет, она точно знала, что других женщины у мужа не случалось, просто у него на первом месте всегда находилась наука.
- Филипп, ты уедешь за границу как можно быстрее, и уедешь туда один. Я очень люблю тебя, но сначала мы разведемся. Ну не могу я поехать с тобой сейчас. Ты же знаешь, что мне предстоит долгий курс лечения, да и университет надо закончить. А тебе необходимо срочно уезжать. Твой отец уже все подготовил - тебя ждут в его научном центре.
Жена дарила ему надежду. Филипп уехал, надеясь, что все устроится, Евгения приедет к нему, и они снова будут вместе. Разве могли они предположить в то время, что вскоре мир начнет меняться так быстро, что в его круговороте они и заметить не успеют, как изменятся сами. Они так и не смогли соединиться. Филипп часто звонил, постоянно звал Женю к себе. Он продолжал любить ее, не впуская в свою личную жизнь других женщин. Но бывшая жена была в курсе его дел лучше, чем он мог предположить. Филипп по-прежнему оставался для нее любимым мужчиной, и любя, она отпускала его в другой мир, в котором ничем не могла ему помочь. Все, что она могла сделать для дорогого человека - это не мешать. Только спустя годы он поймет ее и простит.
При распределении Евгения приняла предложение стать ведущим специалистом небольшого ремонтного бюро в провинциальном городке на Волге. Молодой женщине уютный зеленый городок очень понравился. Она всегда любила простор. О переезде в Израиль уже ни она, ни Филипп не думали. Через несколько лет он встретил Соню, они поженились, у них родился сын. Женя была рада за бывшего мужа. Он упорно предлагал ей приехать к ним в гости, отдохнуть и подлечиться. Сейчас это не составило бы для него большого труда ни в финансовом отношении, ни в политическом. Но Женя постоянно отказывалась. Ей не хотелось его расстраивать лишний раз своим появлением, догадываясь, что Филипп не очень-то влюблен в свою жену. Да и сама она не была уверена, что может остаться спокойной, встретившись со своей первой и единственной до сих пор любовью.
Евгению Владимировну, как звали сослуживцы, вполне устраивала ее сегодняшняя жизнь. Воспоминания о муже если и будоражили иногда ее сердце, то, скорее всего, с легкой грустью, нежели с сожалением утраты. Может быть все еще впереди? Очередное лечение закончилось успешно. Врачи обнадежили, что в будущем она сможет стать матерью. И рука почти перестала ее беспокоить. А жизнь вокруг стремительно начала меняться. Многое рушилось, но возникало что-то новое, жить становилось все более интересно. Молодой главный инженер Калинина быстро сориентировалась в новых условиях работы и на базе ремонтных мастерских, подобрав квалифицированную команду, создала современный центр по обслуживанию бытовой техники.
Жизнь людей налаживалась, и услуги их центра становились все более востребованными. Деньги поступали хотя и не очень большие, но достаточные, чтобы можно было нормально жить и даже развиваться. Женя выкупила маленький домик, который снимала с тех пор, как приехала сюда по распределению. Домишко стоял на самом берегу Волги, и душа ее отдыхала, когда она смотрела на речной простор с увитой зеленью веранды.
Домой на Урал она не ездила. Иногда кто-нибудь из родных приезжал к ней погостить, отдохнуть на природе. Чаще всего это была мама, но переехать сюда окончательно она отказывалась, несмотря на то, что сейчас жила одна. Отца похоронили вскоре, как начался перестроечный беспредел - не выдержало сердце старого партийного работника. На мать река навевала воспоминания о войне - они ее угнетали, и, нагостившись у дочери, она уезжала обратно. Там ее ждала семья старшего сына с двумя внучками. И в домике на берегу широкой реки по-прежнему становилось тихо и пусто.
***
Шли годы. На свое сорокалетие благодаря собственной предприимчивости Петр получал очень дорогой подарок - приобретал очередной заводик, который раз расширяя свою империю. Перестроечный бардак остался позади. Кто что перестраивал - этим вопросом пускай занимаются историки, а сам господин Петр Иванченко только строил. Благодаря связям отца за рубежом и своим личным немалым талантам он преуспевал в бизнесе. Все задуманное у него получалось. Работать было интересно, а работал он не только успешно, но и честно, во всяком случае, настолько честно, насколько это оказывалось возможным в современном обществе. Его уважали как коллеги, так и конкуренты за ум, целеустремленность и щедрость, но где бы ни приходилось бывать по служебным делам, отдыхать Петр всегда возвращался домой. Старый дом, где проживали родители, теперь полностью принадлежал их семье. Двор отгородили от внешней улицы, засадили декоративным кустарником, так что все вместе с фруктовым садом стало напоминать старинную усадьбу.
Родители гордились своим сыном, обожали невестку. И все шло хорошо, только одного не хватало в их солидном доме - ребятишек. Рита недоумевала по этому поводу - причин для отсутствия детей у молодых супругов не имелось, а невестка никак не могла забеременеть.
Мина мужа любила очень, без оглядки, но все же, нет-нет, а задумывалась о своей семейной неустроенности, потому как где-то в тайном уголке ее памяти хранился задумчивый взгляд мужа, который бросал он иногда на фотографию, привезенную когда-то матерью из командировки в Л-уцк. От Риты она знала об его увлечении юной девушкой, стоящей на фото в ряду практиканток, но сама Мина с мужем никогда не заговаривала об этой истории. Муж любил ее какой-то спокойной любовью, без взрывов страсти, без ревности. Они никогда не ссорились. Мина знала, что у Петра время от времени появлялись кратковременные амуры на стороне, но не ревновала и не делала ни малейшего намека на то, что прекрасно осведомлена об его интрижках. Он не был влюблен в тех женщин, и это ее успокаивало. Тем более что часто дамы сами проявляли повышенный интерес к ее мужу. Мине как молодой женщине это даже в какой-то мере льстило.
Иногда она спрашивала себя - почему? Почему она все прощала мужу, делала вид, что ничего не знает о его похождениях. Ответ напрашивался сам собой - она его любила, а он ее нет. Начни она выяснять отношения - и он уйдет. Вернее уйти придется ей, уйти из его дома. Мина не могла этого допустить. Родители девушки погибли вскоре после ее свадьбы, а стремительная инфляция свела на нет все их сбережения, и семья мужа, этот гостеприимный дом - все, что у нее осталось в жизни. Была, конечно, еще работа. Мина не стала лечащим врачом. Деньги мужа и протекция свекрови позволили ей открыть частную клинику. Молодая женщина с прекрасным образованием оказалась хорошим администратором, или менеджером, как сейчас стало модно это называть. Престижность, а, следовательно, и хороший доход ее клинике обеспечивала известная фамилия мужа.
И все пребывало бы в относительно благополучном равновесии, если б не вопрос о ребенке. Мина не предохранялась и знала, что оба они с мужем здоровы, но не беременела. Возможно, где-то в подсознании вертелась мыслишка, что нельзя иметь дитя, если тебя не любят. И она смирилась и с этим. Скоро Петру исполняется сорок лет. День рождения мужа в конце августа совпадал с завершением крупной деловой сделки, и празднование юбилея решили совместить с презентацией нового филиала.
Сам господин Иванченко-младший редко бывал на Волге, интересы его компании чаще всего распространялись на Запад. И еще с того памятного лета пятнадцать лет назад он ни разу не посещал Урал. Сегодняшние заботы привели Петра в небольшой приволжский городок. В настоящий момент все дела, связанные с заводом, были успешно завершены его помощниками, а ему оставалось только подписать основные документы. Последним из намеченных дел предстояла встреча с главным организатором праздничных мероприятий, после чего можно будет спокойно вернуться домой.
Офис, где была назначена последняя встреча, смотрелся очень солидно - этакий маленький особнячок, утопающий в живописной зелени, скорее всего, отреставрированный старинный купеческий дом. Они сидели в прохладном помещении, и хотя директором фирмы оказалась женщина, кабинет выглядел официально мужским. Даже комнатные цветы казались какими-то необычно строгими, не цветущие, с огромными темными листьями, хотя сама начальница Марина Вадимовна - яркая пышная темная шатенка - производила впечатление женщины на все сто. Они успешно обговорили основные моменты, и сейчас за кофе обменивались впечатлениями о морских круизах, которые, как оказалось, для них обоих были самым любимым видом отдыха.
Марина смотрела на собеседника заинтересованно, даже слишком. Петр знал, что нравился женщинам с первого взгляда, с юности они сами бегали за ним, и он часто этим пользовался. Вот только однажды одна бежала не за ним, а от него - сероглазая русоволосая девчонка. Всякий раз, когда в памяти вдруг вставала эта грустная картина из прошедшей юности, у мужчины больно сжималось сердце. Но со временем он заставил себя все забыть до такой степени, что никогда не обращал внимания на светловолосых женщин, только кареглазые брюнетки или темные шатенки, как эта Марина. Да, она в его вкусе. По выражению глаз мадам чувствовалось, захоти он, и уже сегодня она будет в его постели.
- Ладно, посмотрим, еще не вечер, - усмехнулся про себя Петр, а вслух деловито произнес, - Марина Вадимовна, вы хотели познакомить меня с техническим исполнителем.
- Да, конечно, ее зовут Евгения Сомова. В их бюро заранее были переданы ваши требования, и она должна сейчас подъехать с предложениями по обеспечению необходимых мероприятий.
- Подъехать?
- Дело в том, что мы по необходимости подключаем те или иные фирмы для выполнения заказов, что намного расширяет наши возможности. Кому-то нужен шикарный фейерверк, а кому-то сцена с экраном и спецэффектами. Редко, когда все нужно сразу, как в вашем случае, поэтому, согласитесь, иметь у себя все в полном наборе не выгодно.
- Ясно, и где эта Сомова?
- Сейчас я пошлю ее к вам. Пока вы договариваетесь, я закончу свои дела и буду вся в вашем полном распоряжении.
- Это уж точно вся, - весело подумал Петр, глядя на удаляющуюся ладную фигуру – дамский вид сзади выглядел очень привлекательным.
Женщина вышла, оставив его одного в окружении непривычной обстановки. Неожиданно в тишине опустевшего кабинета он почувствовал такую усталость и опустошенность, что тот час же захотелось оказаться одному где-нибудь в глухом уголке леса, чтобы только шум листвы, щебетанье птиц и никого вокруг. И никаких Марин.
- Что-то должно случиться, - подумал Петр.
Такое с ним бывало и раньше. С годами он научился прислушиваться к своему тревожному внутреннему состоянию.
- То знак судьбы, - говаривала ему когда-то одна старушка, у которой однажды они заночевали в глухой тайге, когда после ловли зверья не смогли сразу вернуться к охотничьему домику.
Ладненькая старушонка походила на маленькую фею, только очень старую с добрыми веселыми глазами. Ей Петр и рассказал о своих тревогах - когда вроде бы все хорошо, но внезапно внутри возникала пустота, и не хватало сил даже шевельнуться.
- Это твое будущее до тебя стучится, - толковала ему бабка, - будь внимателен, будь осторожен. Не пропусти, не пройди мимо, может изменить что-то надо, или наоборот отступиться. Посмотри внимательно внутрь себя, а потом оглянись. Может и поймешь, что к чему.
Вот и сейчас подобное беспокойное состояние. Почему, что он сделал не так?
Без стука распахнулась дверь и в кабинет быстро вошла молодая, чуть больше тридцати, светло-русая женщина в строгом синем костюме с необычными для жаркой погоды длинными рукавами. Посмотрев внимательно, дама поздоровалась, представилась, оставаясь очень серьезной и сосредоточенной, не улыбнулась даже краешком слегка подкрашенных губ.
- Это не Марина, - тотчас отметил Петр. Слегка затемненные стекла очков не давали возможности рассмотреть цвет глаз, но он и так был уверен, что они серые или голубые. - Не его масть, так сказать.
А Евгения увидела перед собой такого сытого, такого породистого мужчину, что ей тут же захотелось его погладить, как обожаемого домашнего кота. Да, босс, как несла молва, действительно был великолепен. Недаром Марина уже всем местным дамам дала понять, что вечер у него занят. Итак, сэр, займемся делами. Она вставила диск в компьютер и запустила демонстрационный ролик. Оба молча смотрели на экран. Закадровый текст Петр не прерывал, вопросов не задавал.
- Как хорошо, если все его устраивает, - думала Евгения. - Меньше забот, меньше хлопот.
Неожиданно снова заныло плечо. Рука побаливала давно - еще со студенческих времен. Неправильный диагноз, неверное лечение, как ей объяснили позже медики, только осложнили последствия от полученной в юности травмы. Женя не могла поднять руку выше плеча, да и силы в ней не было. Со временем женщина приноровилась - чтобы рука ее не беспокоила, старалась лишний раз ее не нагружать, но время было основательно упущено, и сейчас мог помочь только отличный нейрохирург.
В их милом городке такого специалиста, конечно, не имелось, а для того, чтобы попасть в крупный медицинский центр, нужны были деньги, очень большие деньги. Вот их Женя и старалась заработать, только пока это не очень у нее получалось - вся прибыль уходила на расширение дела, иначе не выжить в современном бизнесе. Правда, Филипп давно звал ее к себе в гости, обещая договориться о лечении в хорошей клинике, но Жене не хотелось напрягать бывшего мужа. Она предполагала, во что может обойтись ее врачевание, а у Филиппа двое детей, к тому же она так и не смогла подружиться с его женой.
Сегодня Женя неважно себя чувствовала с самого утра. Вот и сейчас боль в плече нарастала, что было совсем некстати - столько дел предстояло разгрести до конца рабочего дня. А тут еще этот напыщенный индюк сидел и молчал, никак не реагируя на ее работу. Ролик закончился.
- Петр Ильич, у вас есть вопросы?
- Да, возможно, - протянул Петр и снова замолчал. Сидящая рядом женщина своей отчужденностью его раздражала, не давала собраться с мыслями и, чтобы снять создавшееся напряжение, он поднялся с кресла и подошел к окну. Петр, поставив ногу на приступок возле огромной кадки с фикусом, решил не обращать внимания на недовольное выражение строгой дамочки, чтобы дать ей самой прочувствовать неловкость затянувшейся паузы.
Евгения ждала ответа и в свою очередь не могла понять, почему снова замолчал неожиданно холодный и чем-то недовольный босс. До сих пор ей не приходилось работать с клиентами высокого ранга, возможно, у них принят подобный стиль поведения с такой мелкой сошкой, как она. Но все равно - это верх неприличия встать перед ней, задрав ногу на цветочный горшок, хотя и в очень шикарном ботинке.
Внезапно в памяти всплыл образ парня в белых джинсах у входа в магазин из далекой юности, когда было так хорошо и беззаботно жить. И, наверное, в эту беззаботность она тогда и убегала от него, а он молча продолжал смотреть ей вслед. Смотреть с таким же недоумением, как сейчас смотрел на нее этот мужчина. Что-то неуловимо знакомым показалось Жене в том, как он ее разглядывал. Этого не может быть, таких совпадений не бывает. Это не может быть он.
- В жизни случается такое, что и в романах придумать не могут, - говаривала ей когда-то мать, рассказывая о своей молодости.
Женя лихорадочно пыталась вспомнить, что о важном клиенте рассказывала Марина, откуда тот приехал и чем занимается. Да, это был настоящий мужчина, сильный энергичный, такой, если обнимет - не вырвешься. В кабинете стоял едва уловимый аромат дорогого парфюма. Казалось, мужчина только что побывал на морском побережье - от него пахло морем и ветром. Евгения больше не сомневалась в том, что перед ней стоял давний знакомый из ее прошлого, от которого когда-то впервые в своей жизни она юной девочкой услышала слова любви. На нее неожиданно накатила такая волна нежности, что захотелось подойти и прижаться к этим широким мужским плечам.
- Я что схожу с ума? Он никогда не волновал меня, - подумала Евгения. - Потому что ты была юной наивной девочкой, а сейчас ты взрослая женщина, - мысленно ответила она сама себе. - Наваждение какое-то – ведь совсем не он волнует меня. Просто я одинокая женщина, а мечтать, как говорится, не вредно, - усмехнулась Женя, продолжая внутренние разборки сама с собой. - Так чувство юмора вернулось, значит можно продолжать работать. Пора заканчивать наше романтическое рандеву.
- Почему вы молчите? Мне сегодня необходимо выдать задание техникам, а для этого нужно ваше утверждение предложенных вариантов, - задав вопрос решительным командирским голосом, женщина продолжала беспокойно смотреть на Петра, раздражая его все сильнее своим нетерпением.
Он смотрел в окно и спиной ощущал, как нервирует Сомову. Конечно неприлично, конечно нечестно так себя вести - она то ни в чем не виновата, но Петр в очередной раз не мог удержаться, чтобы не позлить светловолосую даму. Они его всегда раздражали – вне зависимости от степени красоты и темперамента. Ну, хватит, пожалуй, он резко повернулся к женщине.
- Я в принципе со всем согласен. Можете все бумаги передать через Марину Вадимовну. До свидания.
- До свидания, - ответила Женя, поражаясь – какой холодный у него взгляд, ни намека на улыбку хотя бы из вежливости, а еще говорили, что заказчик очень доброжелательный человек.
Она стремительно поднялась и, неловко обернувшись, задела папку, документы веером рассыпались по ковру. От резкого поворота в плечо ударила пронзительная боль, сжав зубы, чтобы не застонать, Женя ринулась наводить порядок. Он даже не подумал помочь, молча смотрел сверху, как она неуклюже собирала бумаги, присев на полу.
- Ну и дура манерная, даже бумаги аккуратно поднять не может, - с досадой думал Петр.
В это время появилась Марина.
- Ну, как вы тут? Обо всем договорились? - она быстро помогла коллеге собрать документы.
- Я пришлю свою команду, как только ты мне позвонишь, - Женя едва сдерживалась, чтобы не сказать что-нибудь лишнее. - До свидания, договор я перешлю по факсу, - незаслуженная обида заполняла глаза слезами и она быстро вышла из кабинета.
- Вы чем-то не довольны? - Марина удивленно уставилась на Петра.
Он был совсем не похож на того приятного молодого мужчину, которого она недавно оставила в своем кабинете, выглядел довольно мрачным, если не сказать угрюмым. Чем так Евгения могла довести его до такого состояния?
- Нет, все в порядке. Просто не люблю суетливых дам.
Суетливая дама? Это о Жене-то. Интересно, что тут у них все-таки произошло - недоумевала Марина, а вслух усмехнулась, - Вас раздражают серые мышки? Так отдохните, глядя на меня.
- Смелый ход, - похвалил ее Петр.
- А чего мне бояться, смелость не только города берет.
- Ну, что ж, я вижу, здесь все у нас получится. Сегодня мне еще предстоит встреча на заводе, а вечером я вылетаю обратно, так что все бумаги я подпишу сейчас.
Петр едва сдержался, чтобы самодовольно не рассмеяться, заметив явное разочарование в глазах дамы. Как нормальному мужчине, ему льстило ее очевидное расположение, но сейчас было не время и не место для очередной интрижки. Да и внутри что-то неприятно свербило, не давая отключиться от внутренней тревоги, которая все сильнее напрягала уставшее сердце. Но вот его приятная собеседница непринужденно улыбнулась и снова готова к работе. Молодец все-таки! Бизнес, прежде всего! Таких леди он уважал.
- Мы обязательно встретимся, и я тебя еще поймаю, - размышляла в свою очередь Марина, подписывая документы размашистым твердым росчерком.
А для Петра и самого стало неожиданным свое скоропалительное решение вернуться домой сегодня же, но так захотелось вдруг тишины и покоя - ну никак нельзя в таком раздражении, как сейчас, позволять себе общаться с людьми. Вот и эту Сомову обидел ни за что. Она-то чем перед ним провинилась? Только тем, что глаза светлые? А, впрочем, он их так и не рассмотрел. Женщина носила очки с сильными линзами, что у близоруких людей визуально уменьшало глаза, так что возможно у этой дамы глаза даже и не серые. Ну да ладно, черт бы побрал всех этих молодых русоволосых дамочек. И он постарался выбросить деловую встречу в кабинете Марины из головы и настроиться на своих домашних. Его ранний приезд для них окажется сюрпризом, но он знал, что дома его всегда ждали с большой радостью.
Прошло две недели, все основательно готовились к презентации. Полное техобслуживание было возложено на команду Евгении. Работа, как всегда, целиком поглотила ее, но все это время она постоянно вспоминала Петра, никак не могла забыть его холодный взгляд сверху, когда подбирала с полу бумаги. Может, он все-таки узнал ее, и решил отомстить таким образом. Но они впервые встретились через столько лет. К тому же предложенный проект был принят сразу, без уточнений и каких-либо оговорок, что ее даже немного удивило, поскольку она привыкла, что часто подобные встречи заканчивались целым рядом дополнительных уточнений. А здесь, либо полное безразличие к намеченному торжеству, либо … Может, человек просто очень устал? Несмотря на то, что Евгения после их встречи чувствовала себя обиженной, она пыталась найти правильное объяснение поведению Петра, найти причину его холодности, оправдать его, в конце концов, в собственных глазах.
Нет, не мог он ее узнать, здесь что-то другое – она уверена. Со стороны, наверное, ее нетерпеливое поведение выглядело довольно глупо. И папку она выронила, потому что растерялась, так как чувствовала, что очень раздражала его. Он даже не сделал вид, что желает помочь ей. Если бы не Марина, так бы и копалась там, на полу, собирая раскиданные бумаги одной рукой, едва сдерживая слезы от боли. Скорее всего, он просто не счел нужным уделить личное внимание женщине не своего круга.
Да, да, она уверена, что он не узнал ее, а вот она попалась. Много лет прошло, как они окончательно расстались с Филиппом. Воспоминание о бывшем муже уже давно не отзывалось в ней ничем кроме грусти и сожаления о прошедшем мимо семейном счастье. И вот сейчас она неожиданно снова почувствовала себя женщиной, молодой и жаждущей любви.
- А ведь он тебя любил, так любил тогда, давно, - шептал Жене внутренний голос. - Он любил не меня, а наивную девочку из прошлого. Та девочка давно выросла, и ее сегодняшнюю он не знает и не узнает, и не полюбит, - с грустью думалось ей. - А ты в него начинаешь влюбляться. Не смей! - приказала она сама себе. - Мечтать не вредно, - снова усмехнулась про себя Женя. - Ладно, решено, на презентацию на завод не пойду, без меня управятся, а на праздничном вечере будет столько народу, что он меня и не заметит.
Ну не могла Евгения отказаться от того, чтобы еще раз не увидеть Петра. Скорее всего, для нее это будет последняя возможность. Давно ее не тянуло к мужчине так сильно, как сейчас к нему, но Женя была уверена в себе - ей вполне хватит выдержки, чтобы не выдать себя. Просто надо постараться не попасться боссу на глаза, уж очень ей не хотелось вновь ощутить его неприязнь. Евгения четко определила, что именно чувство антипатии вызвала она у Петра во время их встречи в офисе Марины. Наверное, как состоятельный мужчина, он не любил неэффектных женщин. Что ж, это его право.
На вечернем приеме собралось много народу. Все складывалось очень удачно. Контракт оформлен. Весь день, расписанный по минутам, пролетел в суете неотложных дел и только сейчас Петр почувствовал, как измотался за последние дни. Не хотелось ничего – ни праздничной толпы, ни обильного ужина, ни интереса изысканных дамочек. Он сидел за столом вместе с Мариной и начинал потихоньку уставать от ее неотступного внимания, совершенно не стараясь поддерживать беседу, которую вели коллеги, а просто смотрел в зал, иногда бездумно кивая головой. Светская беседа ни к чему не обязывала. В конце зала его внимание привлекла Сомова, возможно, он и не заметил бы ее, если бы та не выделялась на фоне декольтированных женщин длинными рукавами своего наряда. В сильную жару такая закрытость платья непроизвольно бросалась в глаза - странная все-таки дама.
- Руки у нее некрасивые, или с головой не все в порядке, - размышлял Петр, продолжая от нечего делать наблюдать за женщиной.
Сомова медленно проходила вдоль буфета и явно что-то искала. Наконец она достигла столика с напитками и выбрала бокал. Петр заметил, как, положив что-то в рот, женщина быстро выпила воду, что очень смахивало на прием пилюли.
- Больна она что ли, а может быть это допинг какой-то? - удивился он и добавил вслух, - Марина, эта ваша сотрудница по техобеспечению, случайно не наркоманка?
- Боже мой, что вы такое говорите?
Петр головой кивнул в сторону Сомовой, - странно видеть в такую жару даму с закутанными руками, - лениво продолжил он.
- Ах, вот вы о чем, - вздохнула Марина. Ей было до такой степени хорошо сидеть в обществе с видным красавцем в предвкушении приятного завершения вечера в его объятиях, что она вполне могла себе позволить немного пожалеть другую женщину.
- Евгения очень больна, почти инвалид - у нее проблемы с левым плечом, из-за какой-то травмы еще с юности одна рука плохо действует. При сильных болях Жене приходиться пить обезболивающее, но это, насколько я знаю, не наркотик. На больной руке к тому же неровный шрам, вот она и старается, чтобы он не бросался в глаза, прикрыть его рукавом костюма.
Перед глазами встала картина - как Сомова неуклюже подбирала бумаги с пола одной рукой. Женщина собирала, а он стоял и смотрел, смотрел сверху вниз - сверхмужчина. Никогда раньше Петр не позволял себе унижать людей, даже если они этого и заслуживали. От воспоминания неприятного инцидента в кабинете Петру стало не по себе.
- Ну почему, почему эта женщина продолжала его так раздражать? Ладно, извинюсь при случае, - он решительно выкинул неприятные воспоминания из головы, переключаясь на созерцание вечернего неба. Он легко мог вычеркивать из своей жизни незначительные события, неизменно подчиняя складывающиеся вокруг него обстоятельства в свою пользу. Не умей он этого – никогда не добиться бы ему в жизни тех вершин, которых удалось достигнуть к своим сорока годам.
Марину в свою очередь очень удивила реакция собеседника на ее рассказ о Жене Сомовой. Знатный клиент очень нравился ей как мужчина. Она знала, что Петр женат, что у нее нет никаких шансов на получение его в полное свое расположение, но сегодняшний вечер он находился рядом с ней. Опытная женщина видела, как тот устал – мужчине хотелось отдохнуть, расслабиться, и она прекрасно это понимала. Ну что ж, дела закончены, и он имеет полное право на отдых. Она ему в этом поможет. А пока пусть кавалер спокойно посидит один в тишине, поскучает.
- Я скоро вернусь, только проверю готовность к фейерверку.
Петр остался один. Гремела музыка, все веселились на танцполе, становилось слишком шумно, и он решил выйти на внутренний балкон, нависающий над фойе. Внизу недалеко перед зеркалом стояла все та же Сомова и снова что-то искала в сумке.
- Опять лекарство? - заподозрил Петр.
Но женщина достала из театральной сумочки блестящий предмет, осторожно надела его на руку, затем сняла очки и потерла глаза, как это делают очень уставшие люди, задумчиво посмотрела в зал, будто прощалась. Петр остро почувствовал ее одиночество.
- Надо спуститься к ней и извиниться, наконец, - подумал он, продолжая наблюдать за женщиной и все, никак не решаясь спуститься вниз, уж очень не хотелось ему портить себе праздничное настроение вечера - в конце концов, это был его праздник, и он его вполне заслуживал.
Женя в это время, почувствовав чей-то пристальный взгляд, повернулась в его сторону. Что-то смутно знакомым показалось Петру в повороте головы женщины, в ее отрешенном взгляде.
- Неровный шрам на руке, - припомнились ему слова Марины.
Перед глазами всплыла картина из прошлого - последняя встреча с напуганной девочкой, как она садилась вместе с его матерью в машину, чтобы поехать на рентген, левая рука у девушки забинтована. Ну, почему, почему он тогда послушал мать и не поехал вместе с ними? Разве мог он тогда предположить, что тот визит Жени в клинику для него обернется отъездом ее навсегда.
- Неужели это та девочка? Но почему Сомова? У нее была другая фамилия,- пытался противиться Петр. - Дурак, она могла элементарно выйти замуж и взять фамилию мужа, - сам себе возразил он. - Хотя на вечер дама, по всему видно, пришла одна. Может быть, это все-таки не она? Та Женя так волновала его сердце, что воспоминание об этом до сих пор отзывалось в нем дикой болью. А эта женщина его невыносимо раздражала. Но почему же тогда я никак не могу выбросить ее из головы? Все равно, надо ее догнать и хотя бы извиниться за глупую сцену в кабинете.
Петр быстро спустился вниз. В фойе женщины уже не было. Нет, он не успокоится, пока ее не увидит, решил он, выскакивая на улицу. Она шла медленно, поддерживая одной рукой другую как младенца. Он быстро ее догнал.
- Извините, я увидел, как вы уходите. А мне надо кое-что выяснить, - решительно останавливая Евгению, проговорил Петр, злясь на самого себя за прямолинейность сказанной фразы.
От неожиданности встречи у Жени перехватило дыхание. Чуть отклонившись назад, будто опасаясь чего-то, она молча смотрела на остановившегося рядом мужчину. Ей стало вдруг очень страшно от мысли, что он все-таки узнал ее. Петр увидел этот страх в ее глазах и растерялся. Почему она его боится? Надо ее чем-то заинтересовать что ли. Он вспомнил, как Марина говорила, что Сомовой нужна хорошо оплачиваемая работа. Да, это, пожалуй, шанс. Так он сможет задержать ее и все выяснить.
- Мне понравились ваши методы работы, и я хотел бы предложить вам дальнейшее сотрудничество.
- Работа, еще работа с ним, - у нее закружилась голова, а возможно, просто лекарство начинало действовать, но все равно, ей становилось легче. Боль уходила, а от мужчины накатывалась волна неожиданного тепла и участия. - Он что, жалеет меня что ли? - вдруг пришла в себя Женя.
Лицо мужчины находилось так близко, что ей неудержимо захотелось его погладить. Она даже руку подняла, но вместо этого сняла очки и протерла глаза, чтобы он не заметил ее растерянности.
И Петр разглядел браслет. Так вот что она надевала на руку в фойе - серебряный браслет с часами. Он узнал его. Петру стала трудно дышать, грудь сдавила такая боль, что казалось, еще немного, и он закричит. Как он мог, как он мог сразу ее не узнать?
- Вас что-то беспокоит? - Женя изо всех сил старалась казаться спокойной.
- Ты, ты меня беспокоишь, - хотелось крикнуть Петру.
Он склонился над ней очень низко, пытаясь заглянуть в глаза. Его окутал запах жасмина, запах воспоминаний. Сердце сначала замерло, а затем забилось так сильно как когда-то в юности, будто и не было этих пятнадцати лет, не было ни Мины, ни высокой должности, ни долгих лет напряженного труда, ни горьких воспоминаний.
Это ты? Это же ты и опять хочешь убежать. Теперь-то ты чего боишься? Я стал взрослее, мудрее. А вот ты по-прежнему похожа на испуганную девочку. Хорошо, сейчас я промолчу. Знаю, тогда в нашей далекой юности я напугал тебя своей любовью, слишком мало дал тебе времени, чтобы ты узнала меня. Не дал времени совсем, чтобы ты полюбила. Но сейчас все будет по-другому. Я дам тебе это время. Я буду здесь рядом до тех пор, пока ты не поймешь, что это я и только я могу так любить тебя.
- Так в чем дело? - повторила Женя вопрос, не понимая его молчания и еще больше теряясь от этого.
- Дело в том, что у меня есть предложения по сотрудничеству с вашей фирмой. И я хотел бы это обговорить завтра при встрече, если вы не возражаете. К тому времени у меня будут готовы все документы.
- Хорошо, конечно я буду очень рада сотрудничать с вами.
Не столько от заманчивого предложения, сколько от неожиданного его участия у Жени на глазах навернулись слезы. Она с трудом сдерживалась, чтобы не обнять мужчину, хотя внутренний голос предупреждал, что благоразумнее отказаться от всего этого, чтобы избежать дальнейших огорчений. Но она не имела выбора, ей нужна была эта работа. Евгении и в голову не приходило, что она могла его заинтересовать как женщина, впрочем, немного успокаивала уверенность в том, что он все-таки не узнал ее.
А Петр смотрел в такие знакомые глаза и видел в них боль и нежность. И прошедшие годы уносились в далекие миры, таяли, исчезали там без следа, а к нему навстречу стремительно приближалась та светловолосая девочка, девочка из его прошлого.
- Я тебя обязательно верну, на этот раз удержу рядом с собой и сделаю тебя счастливой, - уже твердо решил он про себя.
- Почему вы так рано решили уйти? Вы далеко живете? - произнес он спокойно, изо всех сил стараясь скрыть свое взвинченное состояние.
- А если и далеко, ты, что пойдешь меня провожать или просто пожелаешь спокойной ночи? - с грустью подумала Женя, но продолжала молчать, не решаясь хоть что-то сказать в ответ, боясь, что голос может выдать ее волнение.
- Давайте вернемся на праздник. Я думаю, мы его заслужили. Посмотрим фейерверк. Если я не ошибаюсь, вы одна пришли сюда, так составьте мне компанию на этот вечер. А что у вас с рукой? И извините меня, пожалуйста, за ту глупую сцену в кабинете. И сам не знаю, что на меня нашло. Если вы сейчас не пойдете со мной, я буду думать, что вы меня не прощаете. Тогда я встану на колени, и буду так стоять, пока вы не согласитесь вернуться со мной на праздник, - уже шутливым тоном добавил Петр.
Он говорил, не умолкая, без пауз, понимая, что надо остановиться, что задает бестактные вопросы. Но остановиться не мог, надо было заболтать ее, не дать опомниться - чтобы не убежала, чтобы доверилась ему.
- Так много вопросов, вы еще не приняли меня на работу. У меня, действительно болит рука, но поверьте, это мне не помеха. Я же не строитель, мой главный инструмент - компьютер, - настораживаясь, отвечала Женя. Вопрос Петра о руке как-то сразу отрезвил ее.
- Нет, вы не так меня поняли, - Петр мгновенно уловил смену интонации женщины, ее отстраненность.
- Что это с ним? Жалеет меня? Марина, видимо рассказала обо мне, что надо и не надо. Ведьма. Зачем? Кто ее просил? Ладно, будь что будет. В конце концов, я не навязываюсь, он сам меня приглашает, - и, посмотрев прямо в глаза Петру, стала отвечать на его слова сухим официальным тоном, как на собеседовании, что ведутся обычно при приеме на работу.
- Я здесь одна, потому что так сложилась моя жизнь. Я не замужем, хотя и была. Детей нет. У бывшего мужа давно другая семья и живет он за границей. И, если вы, действительно, приглашаете меня на фейерверк, то я это приглашение принимаю. Не так уж часто в нашем городке устраивают такие грандиозные праздники.
Они стояли рядом и настороженно смотрели друг другу в глаза.
- Узнай меня, ну, узнай меня, пожалуйста, - молча умолял Петр.
- Я уже начинаю любить тебя. Прости ту девочку, ты ее так торопил, что она испугалась. Но я повзрослела и вернулась. И ты вернулся. Ну, скажи, что ты вернулся за мной.
- Ты только не убегай. Я так хочу быть с тобой и сделаю все, чтобы быть с тобой всегда. Я снова нашел тебя. Без тебя так пусто было в моем сердце. Обними меня и ты услышишь, как моя любовь заполняет его, придавая мне силы жить дальше.
Не в силах больше сдерживать свои чувства он обнял ее за плечи. Женя вскрикнула от боли - и они оба очнулись.
- Что? - испуганно спросил мужчина.
-Не надо так делать, мне больно плечо, - вздохнула женщина.
-Что же все-таки с вашей рукой?
-Не сейчас, пойдемте лучше смотреть фейерверк.
Вокруг толпился веселившийся народ. Петра постоянно о чем-то спрашивали, он что-то отвечал, стараясь не упускать Женю из виду. Мешала Марина, не отходившая от него ни на шаг. Он прекрасно понимал, что сейчас не время и не место раскрывать себя, но сдерживался с большим трудом. Одно успокаивало его - Женя тоже была здесь. Она пообещала ему, что не уйдет, не попрощавшись. Ночное небо разукрасили цветные круги фейерверка, в их пересечении возникали звезды, рассыпавшиеся ослепительными брызгами.
- Так и мы, - думал Петр, - каждый бежит по своему кругу, и так холодно бежать одному. Но жизнь дает шанс, и круги пересекаются. Встречаются на пути двое, и сейчас только от них одних зависит, что будет дальше. Побежит ли каждый опять по своему кругу или смогут задержаться и успеют заглянуть друг другу в глаза, смогут услышать стук другого сердца. И главное сейчас вовремя понять, что оно уже полно любви. И не будет больше одиночества, если дальше пойти вместе, крепко ухватившись друг за друга.
Вечер близился к концу. Петр, больше не обращая внимания на недоуменные взгляды Марины, решительно взял под руку Женю и повел к своей машине. А та спокойно села в нее, как будто делала это не раз. Они быстро доехали до ее домика в полном молчании. Каждый был напряжен и не знал с чего начать разговор, понимая, что их отношения с момента, когда она молча села в его служебное авто, перешли в новую стадию. Петр помог женщине выйти из машины. Со стороны реки дул прохладный ночной ветер и ее слегка знобило.
- А здесь у вас на берегу довольно прохладно. Знаете, после всех этих коктейлей так хочется горячего чая. Вы не напоите меня? - он удержал Женю за руку, чувствуя ее смятение и решив про себя, что сможет придумать еще сотню предлогов, лишь бы она пригласила его в свой дом.
- С удовольствием, - Жене в свою очередь так хотелось продлить этот чудный вечер.
- Я сейчас, - он вернулся к машине, что-то сказал водителю, и тот сразу уехал.
Они пили чай и боялись смотреть друг на друга. Молчание затягивалось, первым заговорил Петр.
- Женя, я не могу больше притворяться, что мы не знакомы. Неужели вы до сих пор меня не вспомнили? - он изо всех сил старался казаться спокойным.
- Да, я узнала вас. Но, считаю, что прошлое не дает нам права пренебрегать настоящим. Мы взрослые люди. Мне действительно очень нужна хорошо оплачиваемая работа, чтобы я смогла пройти необходимый курс лечения. Но я не нуждаюсь в вашей жалости. Я постараюсь справиться сама со своими проблемами. И вам не стоило отпускать машину, поскольку добраться отсюда в центр ночью непросто. Вас, наверное, уже ищут, - его спокойствие начинало ее злить.
- Никто меня не ищет. Для всех я уже лечу в самолете. Я хочу, чтобы вы, наконец, рассказали, что за проблемы у вас с рукой? Как я понял, это связано с той неприятной историей, которая произошла с вами на практике в Л-цке. И тогда, я помню, что именно моя мать осматривала вас и ставила диагноз. А насколько мне стало известно, именно неверный диагноз послужил причиной дальнейших осложнений, - проговаривая это, Петр сам внезапно осознал, сколько горя и боли причинила дорогой ему женщине его собственная мать. И тут он не выдержал.
- Все, хватит. Я не могу больше разговаривать с тобой как с чужим человеком. И не жалость движет мной. Неужели ты не видишь, что снова меня перевернула, что я люблю тебя. Я люблю тебя, такую взрослую, такую незнакомую, но все-таки мою девочку. Сначала, я хотел сдержаться, дать тебе на этот раз время ко мне привыкнуть, но чувствую, что не могу. Слишком много потеряно времени. Да, ты права, мы уже давно взрослые люди. Но никогда еще за все эти годы я не чувствовал себя таким одиноким как сейчас. После твоего отъезда тогда, пятнадцать лет назад, я даже не надеялся, что судьба когда-нибудь снова нас сведет. Любое напоминание о тебе долгие годы отзывалось болью в моем сердце. И я запрятал память о своей неудачной любви так далеко, что не сразу тебя узнал. Поверь, я не тороплю тебя, но прошу, дай мне шанс, не отталкивай меня сейчас, - Петр поднялся, быстро подошел к Жене, обхватил ее лицо и умоляюще заглянул в глаза.
Измученная напрасными сомнениями Евгения тихо плакала, прижавшись к сильному мужчине, не в силах что-либо говорить. Она давно перестала надеяться, что сможет обрести счастье с любимым человеком. И тут Петр задал давно мучивший его вопрос.
- Скажи мне, ради бога, почему ты тогда не вернулась, почему написала такую жестокую записку? Ведь я тебя ни к чему не принуждал. Мы бы объяснились и я уверен, что понял бы тебя. Тогда у нас было бы время на будущее. Но ты уехала не объяснившись, а я обиделся, как последний дурак. Мы потеряли столько времени.
- Я не знаю, как спустя столько лет, объяснить поступки наивной девчонки. Помню, мне было в то время одиноко вдали от дома, очень болела рука, а твоя мама убедила меня, что всем будет лучше, если я быстро уеду. Это она продиктовала мне ту злополучную записку. Ну, как я могла ей не доверять? Прости.
- Женя, посмотри на меня, а сейчас? Сейчас ты веришь мне? Что сейчас подсказывает тебе твое сердце?
- Неужели ты не видишь, что я чувствую? Но, - Евгения сделала глубокий вдох, невольно стараясь приглушить нежность, рвущуюся из глубины души, - дорогой мой, я боюсь в тебя влюбляться. Я почти готова к этому, но разве у нас есть будущее?
- Глупая, только будущее у нас и есть. Мне надо завтра обязательно уехать. Но ты будь готова к тому, что очень скоро я вернусь за тобой, - и больше не сдерживаясь, он прильнул к ее губам.
Это была их первая ночь. Они любили друг друга - он с вернувшейся надеждой и уверенностью в будущем, она с отчаянием последней любви. Утром Петр улетел.
На этот раз возвращение домой тяготило его, но он решил все уладить, как можно быстрее. Объяснение с женой, к удивлению, прошло спокойно, без истерики и, как ни странно, даже с пониманием с ее стороны. Петр решил, что умная, деловая Мина и сама была готова к их разрыву, не проявляя в последние годы ни желания сопровождать его в помпезных мероприятиях, если они проходили вдали от дома, ни настойчивого желания завести ребенка, о котором они так мечтали в первые годы их супружества. Петру, постоянно занятому работой, и в голову не приходило, что жена давно была готова к чему-то подобному, так как чувствовала, что муж ее не любит. Он говорил о своем разводе, а в ее виски долбилось отчаяние покидаемой женщины, которую муж не любил никогда.
Намного тяжелее оказался разговор с матерью. Рита никак не хотела признавать свою вину в отношении Жени, ссылаясь на то, что вообще не помнила эту девчонку, мол, мало ли было их у сына в молодости. Пришлось даже показать ей фотографию из старого альбома. Хотя уже в самом начале разговора Рита отлично вспомнила всю злосчастную историю давнего глупого, как она считала, увлечения сына, ей очень не хотелось ворошить прошлое. И все же Петр вынудил ее к откровенному разговору.
- А сейчас, мама, постарайся меня понять, иначе мне придется покинуть наш дом. С Миной мы расстаемся, и обсуждению это не подлежит. Хочешь ты этого или нет, но Женя станет моей женой. Тебя я прошу только об одном. Используй свои связи и узнай, где ее смогут хорошо пролечить. Сама знаешь, что и твоя вина есть в том, что с ней случилось. Одно могу сказать, если ты откажешься ей помочь, мы просто переедем жить в другой город. Ты прекрасно знаешь, что мне это не сложно, так же впрочем, как и не сложно самому все устроить с лечением моей будущей жены.
Во всей истории развода сына и перспективы его нового брака мать держала нейтралитет, чувствуя за собой давнюю вину перед ним. Как сложатся дальше отношения в их семье, она не загадывала, но просьбу сына выполнила. Она договорилась, что Евгению примут в клинику за границей, где жили их родственники Прикули.
***
Сегодня Евгению выписывали. Все неурядицы и волнения остались позади. Долгожданная операция прошла успешно. Она до сих пор была Сомовой. Еще раньше, продолжая обитать в своем домике на Волге, Женя решила, что станет женой Петра только в том случае, если полностью выздоровеет и сможет после лечения иметь здорового ребенка. Она прямо сказала об этом Рите при их первой встрече, когда та предложила ей лечь в клинику по ее протекции. Такое разумное поведение совсем чужой ей, но дорогой ее сыну женщины как-то сразу примирило Риту с выбором сына. В конце концов, они так мечтали с мужем о внуках, а эта женщина давала им надежду.
Петр не знал о решительных намерениях Жени относительно их будущего, но с пониманием отнесся к ее желанию сначала пройти курс лечения. Он сам привез ее сюда, оставив на попечение своих любвеобильных родственников. И вот сегодня он снова здесь. Женщина сразу его заметила, хотя от парадного выхода их отделял широкий зал ожидания. Трудно было не обратить внимания на высокого мужчину, который в нетерпении хлопал себя по ноге огромным букетом цветов. Петр напряженно смотрел в ее сторону, но не видел Евгению из-за отблеска зеркальных стекол.
Женя поспешила ему навстречу, и вот он ее заметил. На лице мужчины появилось выражение такой радости, что она уже не могла идти спокойно. И она побежала. Петр раскинул руки и, роняя букет, поймал ее в свои объятия, опасаясь нечаянно причинить боль. Она же изо всех сил обхватила его обеими руками, спрятав счастливое лицо у него на груди.
- Возьми, возьми меня с собой, я так тебя люблю, - шептал взволнованно мужчина.
- Нет, это ты возьми меня с собой, потому что я не могу без тебя жить, - отвечала ему влюбленная женщина.
Возвращались они через родной город Жени, где она познакомила будущего мужа со своей родней. Здесь они и отметили свою помолвку, поскольку ее мама не могла поехать с ними из-за плохого самочувствия. Наконец, они вернулись в отчий дом Петра. Мины там уже не было. К их приезду по просьбе сына Илья Григорьевич отремонтировал отдельный вход в дом, который раньше всегда оставался закрытым, с тайной надеждой, что в будущем все образуется, и они снова заживут одним домом. В день регистрации он подарил невесте старинный фамильный браслет.
Свой прежний браслет Женя сняла еще раньше - до приезда сюда, по просьбе Петра. Он рассказал ей удивительную историю серебряной коллекции, взяв с женщины обещание, что она не покажет свои часики его отцу. Он был почти уверен, что именно Петр Григорьевич во время войны подарил затейливое украшение ее матери. Сын помнил, к чему привело когда-то упоминание об этом браслете, и боялся за здоровье отца, если тот вновь его увидит. Своей маме Женя также ничего не стала рассказывать об этом случае, не желая ее расстраивать. Теперь она понимала, почему мать не любила вспоминать военное время.
Из-за истории с браслетом молодые не очень стремились к тому, чтобы их родители встретились. Слишком занятый Петр не замечал, как задумчиво иногда смотрел Илья Григорьевич на его жену. Сыну и в голову не приходило, что отец давно обо всем догадался сам. Уж очень стала походить Женя на свою мать, какой та была, когда повстречал ее Илья.
- Как странно устроен мир, - размышлял Илья Григорьевич, когда в очередной раз в памяти всплывал нежный облик светловолосой женщины из госпиталя. - Судьба жестоко разъединила нас, но искупила свою вину, соединив наших детей.
Со временем сердце перестала сжимать глухая боль от непрошеных воспоминаний. Там просто поселилась легкая грусть и сожаление, что так и не удалось им больше встретиться в послевоенной жизни. Но кто знает? А может, и встретятся они снова, хотя бы на крещении их общего первого внука. Кто знает? Жизнь пока не кончена. Жизнь продолжается!