Демонстрация флага

 
 Осень 1974 года в Индийском океане была жаркой. Команда СКР-18 №801, одетая в легкую тропическую форму, старалась поменьше бывать на верхней палубе, так как на боевых постах и в кубриках стояли мощные кондиционеры, и там было прохладно. А в электростанции, которая была рядом с ПЭЖем (пост энергетики и живучести), было еще жарче, чем на верхней палубе. Там хотя бы иногда налетал легкий ветерок, а здесь чувствуешь себя как кура-гриль. Только что не перчен и вилкой никто не тычет. А надо иногда выскакивать из ПЭЖа и осматривать приборы в электростанции, производить необходимые переключения.
 Возвращаешься в ПЭЖ как из парилки, по спине бегут ручейки пота, поэтому и «тропичка» вся мокрая. «Тропическая» форма одежды была для экипажа самая любимая. Легкая синяя курточка с короткими рукавами, синие шорты и кожаные тапочки с отверстиями для вентиляции. За год похода она вся полиняла и изрядно истрепалась. А на голове у нас была пилотка, тоже синяя, которая легко превращалась в кепку с козырьком.
 Утром 13 ноября 1974 года после сдачи вахты я пошел на полубак, где собрались уже несколько моих «годочков». В то время я еще курил, поэтому подсел к ним подымить и переброситься несколькими словами. В нескольких шагах от меня возвышалась башня артустановки. За мной отвесно поднималась стена передней надстройки, к которой я прислонил спину. Здесь шума двигателя совсем не было слышно, только шелест разрезаемой воды доносился из-за борта. Море словно стеклянное застыло в истоме в ожидании жаркого дня. Кто-то вздохнул:
- Как хорошо здесь.-
 На меня вдруг накатила такая волна ощущения счастья, что я не удержался:
- Ребята, запоминайте все, что мы сейчас видим, что с нами происходит, наши ощущения; солнце, море, дельфины. А скоро поход закончится, и мы отсюда уйдем. Наверное, никогда этого больше не увидим.-
 Ребята дружно закивали мне головами. Еще глубже стали вдыхать теплый, пахнущий морем воздух.
 Наше умиротворенное состояние нарушил посторонний звук, идущий откуда-то впереди по курсу, он резко нарастал и через пару секунд превратился в рев турбин, промелькнувших мимо нас самолетов. Мы бросились к борту и посмотрели вслед удаляющимся трем истребителям. Они свечой взмыли вверх и с разворотом, опять сверкнув черной обшивкой, скрылись за горизонтом прямо по нашему курсу. Тут же мы услышали как, щелкнув, включился «Каштан» громкоговорящей связи. Говорил командир капитан 3 ранга Тесленко:
- Внимание экипажу! Наш корабль приближается к французскому ударному авианосцу «Клемансо». Тревоги сыграно не будет. Свободные от вахты могут оставаться на верхней палубе. Артустановки не расчехлять и не вращать. Можно и нужно фотографировать.-

 Наша компания вышла на бак, и мы увидели две точки на горизонте. Командир по трансляции пояснил, что левая точка сам «Клемансо», а правая - его охрана. Тоже, как и мы, сторожевик. Точки приближались и скоро мы разглядели, что это за корабли. Слева надвигалась громада авианосца, а справа фрегат охранения. Они шли довольно далеко друг от друга, и, мы оказались как раз между ними. На шкафуте запели турбины. Это командир поставил их в готовность. Мы уже входили между авианосцем и его фрегатом, направлялись явно в сторону фрегата, чем и усыпили его бдительность. Вдруг тихий свист наших турбин превратился в вой, и за кормой заклокотала вода. Корма корабля пошла вниз, в яму, которую вырывали три наших винта. Нос, как у катера задрался вверх и мы, ложась на левый борт, понеслись в сторону авианосца. Вода была совсем рядом, мелкие брызги орошали палубу, тугой ветер пытался оторвать руки, вцепившиеся в леера. Вот корабль выпрямился бортами, но кормой по-прежнему, уйдя под воду, со свистом турбин и ревом главного дизеля, почти летел в сторону авианосца. Тугой ветер заставлял стоять, вцепившись в леера, и никому в голову прийти, не могло разжать руки и куда-то пойти. Мы в восторге застыли на палубе и с широко открытыми глазами внимали происходившему. Видно было, как над фрегатом появилось облачко дыма, и он стал медленно поворачивать в нашу сторону.
-Вот командир, ловко он надул француза!-
- Смотрите, он кочегарку запустил свою, видать не хочет, чтобы мы с «Клемансо» поближе познакомились. -
Так матросы обменивались впечатлениями.
 А «Клемансо» приближался, и его громада производила на нас неизгладимое впечатление. Он был такой большой, что, наверное, мог бы нас поднять на борт как шлюпку. Вот наши корабли разминулись, но мы продолжали двигаться прежним курсом и вскоре пересекли его кильватерную струю. Командир резко положил руль на левый борт. И опять леера левого борта оказались у самой кромки воды. Дыхание перехватило от восторга! Сзади нас почти догнал фрегат, но тщетны были его попытки. Командир сбавил скорость, и мы пошли рядом с авианосцем. Все свободные от вахты облепили левый борт и щелкали фотоаппаратами. Видно было, как по верхней палубе ездят электрокары, ходят люди, группами стоят возле борта и смотрят на нас сверху. За нами еще наблюдала башня артустановки, опустив стволы, выбирая место, куда бы получше влепить пару обойм этим наглым русским. По бортам авианосца стояли те самые самолеты, что прервали наше лирическое настроение. На корме «Клемансо» находился небольшой винтовой самолет и, по моему мнению, пытался завести свой мотор, но что-то у него это не очень получалось. Видно было, как несколько раз начинал крутиться винт, и синий дымок выхлопа взлетал ввысь, да кроме дыма ничего больше не взлетало.
Командир приказал поднять кормовой флаг. И несколько минут мы шли с развевающимся за кормой военно-морским флагом Советского Союза. Это я сейчас понимаю, что это действие можно было расценить как поднятый вверх средний палец руки, что для французов было конечно оскорбительно. Военные корабли поднимают свой флаг на юте только на стоянке, а в движении он, только небольшой, развевается на мачте. Поднять флаг на корме можно тогда, когда необходимо подчеркнуть, принадлежность корабля. Мы подчеркнули свою принадлежность Советскому Союзу. Выполнив этот маневр, еще раз утерли нос капиталистическому окружению. (Я так тогда думал). Долго терпение французов мы испытывать не стали, и командир положил руль на правый борт. Уже спокойно без сильного крена мы легли на прежний курс. С этого дня наш командир, капитан 3 ранга Тесленко, стал для нас героем и пользовался всеобщим уважением. Я думаю, любой его приказ был бы выполнен беспрекословно и точно.