Лыжи на траве

Олег Харламов
Опять пришли? И что вас, малышню, так тянет к старому колченогому Джо? Вот станете постарше и будете лишь презрительно хмыкать, проходя мимо, калека, мол, даже собственных лыж не имеет. Никудышный воин. Ничего, одна нога у меня есть. И лыжа у меня тоже одна. Зато какая… Когда-то ей владел мастер, равному которому не было… Да, до снеготворения тоже таких не было. Как откуда знаю? Да разве бы меня кормили бы, если б от меня пользы не было? Я книг прочитал, сколько вы все, вместе взятые, даже не видели, может даже двести штук, а уж память моя как у черных воронов. Да не вру я, бывают, бывают такие, жаль их уже и не осталось почти, всех свои же белые заклевали… Да если бы не знания мои, ваши родители даже рядом с собой мне бы не позволили появляться, а то и добили бы из жалости. Так чуть и не произошло, когда я в вашем лагере появился. Помню… Что значит уже слышали сто раз? Неблагодарные. Повторения, мать его, учения. Окажитесь в такой же ситуации, спасибо скажите… Ну ладно, о мастере, так о мастере.
Как сейчас помню, появился он ровно перед четырехлетним турниром. Каким? Олимпийским. Да откуда я знаю, почему так назывался? По-моему в древности была гора, такая высокая, что съезжать с неё смели только боги, и называлась Олимп. В ее честь и названо…
Пришел мастер один, улыбался всем, говорил, что родом с Гаити. Ну, я то знал, что это шутка, потому как о такой стране слышали только до снеготворения, да и то, скорее всего, была она вымышлена. Представляете, там вода была прямо на улице и температура ее была как в самой жаркой юрте…Что? Конечно, там можно было ходить без шубы. Вот и я говорю, что так не бывает, умник! Да и как бы он там научился так на своей лыже кататься? Снега то там быть не может… Хотя… был он какой-то не такой, не обычный. Высоченный, мускулистый, это ладно, слабаков на турнире в жизнь не водилось. А вот темно-коричневая кожа не разу мне не встречалась, не до, ни после. Да и лицо у него было своеобразное, а еще он всегда улыбался. И был приветлив со всеми, даже со мной. Будто бы и не заметил, что у меня ноги нет. Что я на турнире делал? От племени мне билет купили, чтоб я потом пересказать битвы мог для всех . До сих пор этим живу, хоть ни тогда названий ударов не знал, ни сейчас не выучил. Шпыняют мне за это, ворчат, но что им остается делать? Мало осталось тех, кто эти битвы видел, погибли все… кто в боях, кто под лавинами, кто просто от голода… А я все живой. Вот и думай, может без ноги оно и лучше. Да не отвлекаюсь я, сами вопросы задаете.
Так вот, все на него как на чудака смотрели. Ходит, улыбается, всем зелья какого-то предлагает покурить из кисетика на шее, да и выглядит как клоун, волосы в косички заплетены, куртка ярче чем восход в льдистых горах… А уж как над его одинокой лыжей смеялись, когда увидели… И палок у него не было… У многих он вызывал даже сочувствие, такое, что ему даже советовали отказаться от боя, мол смотри какие соперники, даже асасины на турнир прибыли, парящие над льдом словно ветер, на своих страшных стальных коньках… Убьют еще ненароком… А он как про асасинов услышал, так аж засветился от радости, мол корни у нас общие с гашишинами, уж они со мной выкурить не откажутся. Правда, к ним его стража не пустила, боялись, что он их разгневает чем-нибудь, они его убьют и раньше времени устанут, зрелище испортят. Ну, он стражу послушал немного, да отошел. Вообще не конфликтный был. Многие это за робость принимали, но я то видел - он настолько великий воин, что ему просто все равно, как о нем думают.
Впрочем, не долго я один его великим воином считал... Битва все по местам расставила. Он первый вышел, помахал трибунам рукой, достал из кисета трубочку, забил её и стал дымить. Затем её сопернику протянул, тот как раз вышел. Враг его, весь такой элегантный, в черном, просто позеленел от злости, что его с таким несерьезным соперником поставили. Сдернул чехол с лыж (уж на что в этих дощечках не разбираюсь, а даже я понял какие они у него новые и великолепные) и пошел на старт. Думал, видать, поскорее с боем закончить… Так и получилось. Такого быстрого боя до тех пор на турнире не видели. Только чернокостюмный палками оттолкнулся, замахиваться стал, как гаитянец как-то хитро перекувырнулся, на руки встал и ногами со Сноубордом (так он свою лыжу называл, видать крепко её любил, раз уж имя дал) как треснул его по голове!!! Судья еще до девяти не успел досчитать, а коричневокожий уже подбежал с сопернику с тревогой, начал проверять, не убил ли? Будто бы не знал, чудак, что не многие бойцы до следующего турнира доживают. Потому его и проводят редко, чтоб новые бойцы успевали подрасти… Ну, в этот то раз обошлось. Гаитянец снова разулыбался, соперника обнимает, публике машет. Судья было хотел его за нарушение регламента дисквалифицировать, да только опасливо посмотрел на поверженного соперника, и объявил победу нокаутом. Сам он потом говорил, что видно было: чернокостюмный не скоро встанет(если встанет вообще) и так-то оно так, да только я думаю, струсил он просто. И не мне его винить. Только что на его глазах меньше чем за две секунды классного бойца положили. Кто из вас сказал, что противник гаитянца был слабаком? Стыдись. Во-первых не тебе, еще не заслужившему лыжи, его ругать, а во-вторых на турниры слабаков не берут… Не повезло ему просто. У гаитянца до конца турнира не одного поражения не было. Шутить над ним как-то сразу перестали. Правда за спиной шептались, что он по случайности победил, мол, специально разозлил соперника до начала боя, а затем его еще и после в объятьях придушил, чтоб не встал раньше времени, но уже после следующей победы злые языки затихли.
Выходил он на бой всегда одинаково, улыбался, махал рукой публике, забивал трубочку, затягивался, протягивал дымящиеся зелье врагу, шел на старт и одевал лыжу. После старта гаитянец дожидался, когда нападет противник и заканчивал бой молниеносным ударом. В ударах он повторялся редко, не смотря на их необычность: удар из сальто, обратного сальто, со стойки на руках, с тройным тулупом… Самые сложные и невероятные удары, многие из которых и на показательных выступлениях-то не демонстрировались, он выполнял непринужденно, расслабленно, даже с некоторой ленцой. У наших предков эскимосов было всего около пятидесяти слов обозначающих снег. Естественно описать снег толком они не могли. Также и у меня не хватает слов для описания его техники… Единственный бой, где его задели, он провел с девушкой асасином по имени Цири. Не смотря на свой малый возраст, она уже считалась одной из лучших фехтовальщиц. Говорят, в бою ее превосходил лишь её учитель - белый волк… А на льду она была и вовсе не превзойдена до того дня. Арена выпала самая для нее подходящая, озеро Невского, а еще утро, туман такой густой, что видны были только силуэты дерущихся, да и то нечетко. Цири кружила вокруг Гаитянца быстрее ветра, так, что ее тень, временами выныривающей из тумана, была размыта. Ни он, ни она, не издавали ни звука. Она нырнула в туман раз, другой, третий… А потом в течении трех минут стояла тишина. Казалась, все на трибунах затаили дыхание. А еще чуть после из тумана появилось фигура Гаитянца. На руках он нес Цири. О господи, в каком он был виде… Лоб пересекал шрам, из которого текла кровь, заливая ему глаза, нога рассечена чуть ли не до кости…И при всем этом он улыбался… А Цири, очнувшись, тоже улыбнулась, поцеловала гаитянца и сказала, что ему надо познакомится с белым волком, так как другие ему не соперники… Больше всего в жизни я жалею том, что этот великий бой двух воинов был не виден…
Уже вечером гаитянец с Цири гуляли по Олимпийской деревне, передавали друг другу трубочку и беспрестанно хихикали… Клянусь, другие бы не встали после таких ран минимум неделю, а ходить бы не могли месяц. Тогда-то и смекнули, что дело нечисто, а гаитянцу помогает дьявол. На следующем бою, противник коричневокожего, прибывший и страны восходящего солнца, поклонился ему, взял трубочку и несколько раз глубоко вдохнул дым. На старт он вышел в самом благодушном настроении. Почему-то долго не мог одеть лыжи, что, казалось, радует его еще больше. Наконец судья дал старт… Японец взмахнул своей лыжей, промахнулся на пол метра и осел на землю от смеха. Рядом по той же причине упал гаитянец… Через некоторое время он достал трубочку, заново набил её затянулся и передал её сопернику. Почему-то это вызвало у обоих новый взрыв смеха. Так они и сидели, смеясь и похлопывая друг друга по плечу, до тех пор пока вконец не обессилевший японец не упал на землю и не заснул… Как его не расталкивал секундант, он так и не проснулся. Победу засчитали гаитянцу, хоть он и призывал переиграть матч. Японец же, после того, как его отговорили от харакири, рассказывал - его переполняло ощущение такой гигантской силы, что бой казался пустяком, а победа была решенным вопросом, чтобы там не делал соперник. Именно поэтому он не торопился биться. К тому же внезапно он достиг просветления. Стихи, которые он сложил по поводу этого боя, до сих пор считаются у его народа жемчужиной поэзии. На нашем языке звучит не очень, но перевести можно так:

Послала меня честь.
В бою дух самурая велик и могуч настолько, Что снега уже не достать,
Разве что прошлогодний…

Местный шаман, нанятый вскладчину оставшимися на турнире бойцами, долго камлал, а затем объявил, что в кисете у гаитянца сидит сильный и дружелюбный дух, для общения с которым, однако, нужна великая сила и практика.
Организатор турнира, Лорд Сноу, сын которого должен был сражаться с Гаитянцем в следующем бою, заикнулся было о запрете травы, но тут же замолк, вспомнив, что многие применяли на турнире различные снадобья, правда тайком, а не так откровенно как гаитянец. Вряд ли это остановило бы лорда, но он уже не раз поил своего сына настройкой мухомора, и боялся, что без нее его наследник уже не сможет дойти до конца турнира. Однако он быстро нашел выход и тут же предложил за кисет тонну отборных овощей и любые лыжи из его коллекции. Естественно охотники нашлись, да и кто бы удержался? Даже меня остановило лишь отсутствие ноги.
На следующий день лорд Сноу мог похвастаться кисетом гаитянца, висящим на его шее. Коричневокожий появился на турнире с опозданием, с красными глазами, не выспавшийся и нервный. Не знаю, что заставило его повернутся в сторону лорда. Может быть, ему нашептали немногие друзья, может его вело шестое чувство, но, скорее всего, сам Лорд раздразнил его, желая выбить из колеи, да это теперь и не важно. Главное, что было потом…
- Заначечку тырить, да? – сказал гаитянец тихо, зло и обиженно. – Да как так можно? Попросили бы, я и так бы поделился.
С этими словами он направился вовсе не на старт заезда, а к ложе лорда Сноу. Первой ему преградила путь охрана. Он разметал их в секунду. Движения его мало напоминали прежнее, из них исчезла плавность, которую компенсировала жесткость и еще большая, чем обычно, скорость. Глаза его, казалось, лучились от гнева как ледяные кристаллы. Во весь свой голос он кричал боевой клич. Его рев был столь силен, что слов я толком не разобрал (кажется что-то похожее на «но можем дать мы даже по лицу, за наше за родное Кокманду»). Он шел и шел к лорду Сноу, который остолбенел от ужаса на своей трибуне, Стараясь остановить его, на наст выбегали судьи, охрана, участники турнира, но ничего не помогало. Размахивающей своим сноубордом, разъяренный, он отличался от снежной лавины только тем, что двигался вверх по склону. Может, к нему и смогли бы подкрасться со спины, но там уже тенью двигалась Цири… И вот гаитянец уже стоит перед лордом Сноу и вколачивает его в снег своей лыжей до тех пор, пока над настом не осталось только голова устроителя турнира, а сноуборд с громовым треском не развалился на две части. После этого он сорвал кисет с шеи Лорда и гневно закурил трубочку. Постепенно умиротворение спустилось на его лицо. Он оглянулся по сторонам и, казалось, сам удивился окружающей картине.
- Кажется, я немного погорячился, - произнес он, словно извиняясь, - ну ладно, начнем, пожалуй!
С этими словами он пошел на старт. Надо ли говорить, что противостоять ему некто не решился. Единогласно его признали победителем турнира. Большую часть денег от выигрыша он потратил на новую лыжу, хоть любой кузнец почел бы за честь сделать её бесплатно, а на оставшиеся деньги, говорят, пополнил кисет, напоминающей теперь небольшой мешок. Нужное ему растение нашлось у ассасинов. Оказалось, что это хоть и священное, но достаточно распространенное у них дерево(редко впрочем вырастающее больше размеров куста), действующее лишь как легкое обезболивающее и успокоительное. Клянусь, этот воин специально себя сдерживал, видать для того, чтобы ненароком, случайным неловким движением, не уничтожить мир! Остатки своей лыжи он подарил мне, как он сказал, на долгую память. Будто бы тот бой можно было забыть! Все деньги, что у меня были тогда, я потратил на ремонт этого чудесного предмета, и затем ни разу, как бы мне не было тяжело, и какие бы деньги мне не предлагали, даже не думал о том, чтоб ее продать. Вот и вся история. Олимпийские турниры больше не проводили. Официальной версией было объявлено, что это связанно со смертью главного организатора, но я думаю, что просто все боялись возвращения гаитянца, который мог прослышать о новом соревновании… А теперь хватил лодырничать. Ну-ка, давайте возьмем в руки сосульки и запишем еще сто названий снега, использующихся на великих равнинах…