Валерик Забулдыгин рано постиг смысл жизни. Это масштабное событие случилось с ним на заре перестройки, когда он служил в ГСВГ накануне падения Берлинской стены. Ещё раньше, в самом нежном юношеском возрасте, Валерик утвердился во мнении, что посадить дерево, вырастить сына и построить дом – задача слишком мизерная для человека его масштаба. Окончательное прозрение наступило во время общевойсковых учений – в результате обширного поражения электрическим током.
Случилось это так. Взвод, которым командовал сержант Забулдыгин, укреплял оборонительные позиции с помощью лопат и крепкого командирского слова, то есть банально рыл окопы в плодородных слоях восточногерманской почвы. Солобоны усердно трудились, перелопачивая кубометры грунта, а Валерик курил «Гуцульские» и лениво покрикивал на вспотевших подчинённых. Так бы всё и шло до самого заката, если бы солдаты не докопались до высоковольтного кабеля, питавшего электричеством близлежащую птицеферму. Обнаруженный кабель внёс существенное разнообразие в скучную армейскую жизнь, и Валерик взбодрился. Он немедленно определил, что найденный кабель (толщиной с крепкую мужскую руку) есть ни что иное, как линия связи условного противника. И хотя командование не поручало сержанту Забулдыгину совершать какие-либо диверсионные действия, он всё же решился на подвиг.
Мечтая об ордене и продолжительном отпуске, Валерик смело взялся за дело. Отогнав рядовых на расстояние, не позволявшее им претендовать не только на медаль, но даже на увольнительную, он принялся ковырять кабель штык-ножом, и очень быстро доковырялся до медной жилы. Удар в шестьсот вольт выбросил сержанта за пределы окопа, что спасло ему жизнь, а заодно и внесло в принцип работы головного мозга существенные изменения. Отдыхая в госпитале от повседневных армейских будней и от надежд на орден, Валерик пришёл к выводу, который и определил весь его дальнейший жизненный путь. Забулдыгин понял, что смысл жизни состоит в том, чтобы оставить после себя грандиозный исторический след, причём не важно, в какой именно области, лишь бы попасть в анналы.
То, что память о его недавнем подвиге в умах немецких птицеводов, потерявших в результате его героических действий изрядное поголовье пернатых, сохранится на долгие годы, Валерика не удовлетворило. Он мечтал о более существенной славе. Советская армия не создала для него таких условий, и Забулдыгин, затаив желание, дождался дембеля.
На гражданке он немедленно взялся за осуществление задуманного. Для начала он устроился на работу в метро – помощником машиниста, одновременно поступив на заочное отделение в ЛИИЖТ. Друзьям он объявил, что цель его – стать начальником Октябрьской железной дороги. Это для начала. А там и министерский портфель не за горами. Поступив в институт, он свято верил в то, что высшее образование для него – пустяковое дело, ведь о таком сложном физическом явлении, как электрический ток, он знал буквально всё. Но на пути к красному диплому неожиданно встала высшая математика. Проклятые интегралы никак не усваивались электрически деформированным серым веществом, и Валерика попёрли за неуспеваемость уже в конце первого семестра. Про министерский портфель пришлось забыть.
Но Забулдыгин не пал духом. Запаса его оптимизма хватило бы на целый табун матёрых карьеристов. Он бросил метро и пошёл торговать на Московский рынок. Арендовав лоток на улице Решетникова, он стал продавать всё, что приносило прибыль. А в хаосе девяносто первого года прибыль приносило всё, что можно было продать озверевшим от дефицита и гиперинфляции гражданам. Прилавок Забулдыгина наполнился водкой, чаем, сигаретами, трусами «неделька», «сникерсами», польской губной помадой, клеем «Момент» и одесскими духами «Шанель». Операции по обмену валюты тоже приносили некоторый доход.
Материальное положение Валерика мало-помалу стало укрепляться, но рыночная торговля не приближала амбициозного коммерсанта к мировой славе. Забыть о своём историческом предназначении на некоторое время помогла водка, которую Валерик с появлением лёгких денег полюбил всем сердцем, и стал употреблять ежедневно – на завтрак, обед и ужин. Однако удар в шестьсот немецких вольт не прошёл даром, и благополучный коммерсант всё же сорвался. Жажда всемирного признания обуяла его с новой силой, и однажды утром, проснувшись с жуткого похмела, Забулдыгин объявил матери, что он экстрасенс. Заплаканная мать безутешно покачала головой, дала сыну огуречного рассолу и забыла о странном заявлении ребёнка. Но сам «экстрасенс» не собирался сходить с намеченной дистанции.
Прежде всего, требовалось проверить эффективность вновь открывшихся качеств уникального организма. Для этого нужны были пациенты. Младший брат и знакомые сверстники подвергнуться испытаниям экстрасенсорных способностей Забулдыгина отказались категорически, но за хорошо накрытую «поляну» дружно покивали головами и признали у Валерика наличие сверхъестественного дара. В качестве пациентов была выбрана группа старушек, проводивших дни на лавочке у подъезда. Валерик нашёл у каждой из доверчивых соседок страшную неизлечимую болезнь, после чего в несколько сеансов «лечебного гипноза» успешно справился с «угрозой жизни и здоровью». Старушки остались довольны, а Забулдыгин обрёл долгожданное счастье.
Однако слава в пределах одного подъезда была слишком ничтожна, и Валерик решил расширить сферу экстрасенсорной деятельности, распространив её на своё рабочее место на Московском рынке. Гипнотическому воздействию он стал тайно подвергать своих покупателей. Соседям по прилавку он объявил, что повысил цены на свои товары, но это никак не скажется на объёме продаж. О секретном приложении к своему бизнес-плану он ехидно умолчал. Эксперимент длился примерно до полудня. Большая часть покупателей ёжилась под колючим пристальным взглядом «телепата» и, пугаясь страшных похмельных глаз и неоправданно высоких цен, отскакивала от прилавка Забулдыгина на радость открыто смеющихся конкурентов. Но Валерик не сдавался, и лишь усилил «интенсивность гипноза». В конце концов, одному крепкому парню не понравилось, как странный продавец смотрит на его девушку, и он двумя выверенными ударами отправил «экстрасенса» в глубокий нокаут. Эффект был слабее, чем от удара электричеством, но достаточным для того, чтобы прекратить эксперименты над покупателями. В итоге, от недобросовестной конкуренции пришлось отказаться.
Для залечивания синяков Валерик устроил себе краткосрочный отпуск: на рынок не ходил, пил водку и смотрел телевизор. Суровая действительность требовала каких-нибудь решительных действий для укрепления пошатнувшейся репутации экстрасенса. Решение задачи пришло через телевизор. Просмотрев замечательный советский сериал «Визит к минотавру», Забулдыгин объявил себя учеником фокусника Данилина. Для укрепления нового имиджа он купил колоду карт, самоучитель по преферансу и принялся корпеть над изучением правил интеллектуальной карточной игры. Стать выдающимся преферансистом, казалось, было предназначено ему самой природой. За три дня он освоил такие премудрости преферанса, на понимание которых у его друзей и младшего брата Борьки ушли годы. Но это Валерика не смутило, и он смело сел за карточный стол, согласившись на весьма значительную по тем временам ставку – рубль за вист. Первая же пулька ослабила карман Забулдыгина на полторы тысячи рублей.
«Это была тренировка», - самоуверенно объявил ученик фокусника Данилина и потребовал продолжения банкета. Во второй партии он стал гипнотизировать прикуп, добиваясь нужных ему карт. Но прикуп игнорировал могучую волю телепата. Обидевшись на прикуп, Валерик переключился на подвиги типа «мизер в тёмную без прикупа», и, в результате, за вечер потерял ещё четыре с лишним тысячи. Свободные деньги кончились. Пришлось вернуться на рынок.
Месяц кропотливого труда за прилавком поправил материальное положение Забулдыгина, но не принёс его чуткой душе успокоения. Коварные демоны продолжали подстёгивать честолюбие рыночного торговца. Не видя просвета, Валерик хандрил, частота и сила его запоев всё возрастали. Особенно докучали ему регулярные проигрыши в карты. Раз втянувшись, не играть он уже не мог. Правда, титаническим усилием воли он добился снижения ставки до пяти копеек за вист. Этот финт позволил ему снизить сумму проигрышей до приемлемой, но принципиальных изменений в стратегию, тактику и результат игры не внёс. Имидж экстрасенса с пугающей стремительностью растворялся в непреодолимой тупости Валерика. Дошло до того, что он сам уже усомнился в своих экстрасенсорных способностях. Однако долго сомневаться в своих талантах он не мог и однажды перевёл себя из учеников в учителя фокусника Данилина.
К удивлению новоиспечённого наставника популярного киногероя столь стремительное повышение его статуса не произвело на окружающих сколько-нибудь значительного впечатления. Обидевшись на весь мир, Валерик углубился в себя и в торговлю. Но и на этом испытанном поприще фортуна всё чаще стала поворачиваться к нему задом. Участились случаи коммерческих неудач. Его обманывали поставщики, подсовывая «пустышки», недобросовестные покупатели втюхивали ему фальшивые деньги, его банально грабили на улице, отнимая товар, обувь и верхнюю одежду. Кроме того ему часто доставалось по лицу. На рынке за некачественный товар его били оптовые и розничные покупатели, на Апрашке его мутузили напёрсточники, дома за пристрастие к азартным играм стегал ремнём отчим, доставалось Валерику и от младшего брата – просто так, ради хорошего настроения. В общем, пошла чёрная полоса.
Мать отчаянно жалела непутёвого сына и уже целыми днями трудилась на кухне, закатывая банки с огурцами, чтобы каждое утро у её любимого чада был свежий рассол. Пожалуй, она единственная из всех, кто близко знал Валерика, не замечала, что он нуждается в срочной помощи психиатра. Но материнская душа – потёмки…
В таких мытарствах Забулдыгин провёл около года, пока с его сознанием не произошла новая метаморфоза. Случилось так, что ему в руки попал какой-то жёлтый журнал с непристойными картинками – из тех, которые он любил перелистывать на досуге для удовлетворения своих мужских потребностей. Насытившись картинками, Валерик обратился к тексту. Это была статья какой-то известной немецкой порнозвезды, в которой на двух страницах описывались утончённые приёмы соблазнения женской плоти. Инструкцию по эксплуатации женских тел Валерик прочёл запоем и выучил наизусть, после чего публично объявил себя теоретиком секса. Он заявил матери, что познал смысл термина «кунилингус», и теперь для закрепления теории практикой ему нужна особа женского пола: молодая, невинная, скромная, с фигурой топ-модели и без каких-либо комплексов. Самому ему искать некогда, а потому матери вместо того, чтобы с утра до ночи крутить банки с огурцами, надо срочно заняться поисками кандидатуры на великое женское счастье, кузнецом которого Валерик благосклонно согласился стать на безвозмездной основе.
Новое увлечение Забулдыгина развеселило знакомых и озадачило мать. Она давно мечтала женить сына, но до сей поры «великий экстрасенс» и слышать ничего не хотел о женитьбе, указывая на то обстоятельство, что ещё никому женитьба не принесла всемирной славы. Перемена в настроении сына вернула матери надежду и она с усердием взялась за дело.
Первой жертвой теоретика секса стала Ольга. Она была дочерью подруги матери по прежней работе. Ольге было двадцать лет, она не была топ-моделью, давно не невинна, но могла в нужный момент изобразить скромность, а, когда надо, откинуть и всякие комплексы. У неё был штатный ухажёр, но это не мешало ей время от времени баловать себя переменой партнёра. Короче говоря, Ольга согласилась на предложение матери из чистого любопытства. Место первого свидания выбиралось на семейном совете, состоявшем из Валерика и его матери. Валерик, напирая на свои неотразимые мужские чары, настаивал на немедленном «постельном варианте без прелюдий», мать же, более тонко понимавшая женскую натуру, уговаривала сына начать знакомство на нейтральной территории. В конце концов, мать и сын пришли к компромиссу. Решено было организовать скромный ужин в кафетерии ближайшего кинотеатра. В качестве компенсации за это неудобство мать пообещала застелить постель сына праздничным бельём и обеспечить на условленное время отсутствие в квартире посторонних лиц.
К свиданию Валерик подготовился основательно. Он трижды принял ванну с ароматическими солями, вылил на голову полфлакона одеколона «Ягуар», купил на оптовом рынке коробку презервативов величиной с телевизор и ещё раз перечитал статью немецкой порнозвезды. Дав матери последние указания, Забулдыгин отправился на свидание со своей мечтой.
Первым желанием Ольги, увидевшей своего визави, было бежать без оглядки подальше от этого «попугая». Тут надо заметить, что Валерик, мягко говоря, был далеко не красавец, но и это вполне можно было пережить, если бы не ужасный запах «Ягуара», распространяемый им в радиусе не меньше ста метров. Преодолеть неприязненные ощущения Ольге помог огромный букет алых роз, которые Забулдыгин вручил ей, припав на одно колено. После такого щедрого и красивого жеста девушка типа Ольги могла себе позволить в течение нескольких минут потерпеть и общество потной обезьяны.
В кафе Валерик выбрал столик в самом центре зала, отчего-то посчитав его наиболее престижным местом, и сразу заказал бутылку трёхзвёздочного коньяка, банку шпротов, резаный лимон и пару эклеров. Ольга сказала, что не пьёт ничего крепче шампанского, и теоретик секса великодушно прибавил к заказу бутылку брюта. После трёх рюмок у него развязался язык, и он предложил познакомиться поближе. Ольга сделала вид, будто не поняла намёка и стала искать повод поскорее завершить рандеву. Забулдыгин почувствовал, что нить взаимоотношений с Ольгой напряжена и готова вот-вот лопнуть, и стал налегать на коньяк, попутно объясняя девице, какими конкретными действиями он намеревается сегодня довести её до экстаза. Ольга ощутила приступ тошноты и попросилась в туалет. Оскорблённый в лучших чувствах экстрасенс немедленно вспылил и, демонстрируя широту души, вылил остатки коньяка в кашпо с редким тропическим цветком, за что был немедленно и на крупную сумму оштрафован администрацией заведения. Пока длился «цветочный» скандал, Ольга незаметно улизнула из кафе, оставив свой шикарный розовый букет.
Оскорблённый, неудовлетворённый и злой, Валерик вернулся домой, в сердцах выбросил коробку с презервативами в окно и наорал на мать, обвинив её во всех смертных грехах. Мать тихо поплакала и вернулась к заготовке солёных огурцов.
Забулдыгин был безутешен три дня и три ночи. В конце концов, кончились домашние запасы водки, и он вынужден был выйти на улицу. Борька, любивший выпить за чужой счёт, составил брату компанию. Начали в пивном баре, где разогнались разбавленным «жигулёвским» и усугубили палёной водкой по коммерческой цене. Борька терпеливо слушал эротические бредни, которыми пичкал его неудовлетворённый теоретик, кивал головой, демонстрируя понимание, и поощрял новые заказы спиртного. В конце концов, изрядно набравшись, братья вышли из бара и пошли гулять по вечернему Купчино, имея в виду «снять тёлок» или, на худой конец, набить кому-нибудь морду. Но тёлки не снимались, а морду бить никому не пришлось, потому что навстречу попадались одни лишь трезвые и крепкие мужики. Так бы вечер и пропал даром, если бы не саркастическая улыбка судьбы, озарившая перед Валериком новые горизонты мироощущения.
Случилось, собственно, следующее. Братьям приспичило по малой нужде. Движимые этой благородной целью, они вошли в ближайший подъезд, где им открылась живописная картина, достойная кисти величайшего из известных живописцев. На бетонных ступенях лестницы, вся заблёванная и зассанная, валялась в лоскуты пьяная бомжиха климаксического возраста и мирно спала, обильно пуская сопли. Борька поморщился, брезгливо рыгнул и выскочил из подъезда. Реакция Валерика была диаметрально противоположной. Он несколько раз пихнул бомжиху ногой в бок и убедился, что она живая, но при этом не способна сопротивляться посторонним силам. Вид доступного тела возбудил в экстрасенсе самые низменные чувства. Он взял тело за ногу и волоком переместил из подъезда на улицу, в ближайшие кусты акации. Устроившись поудобнее, Валерик стянул со своей новой дамы сердца мокрые штаны и принялся воплощать в практику свои теоретические знания в области кунилингуса. Борька не сразу смекнул, что к чему, но, когда понял, что происходит, тотчас же основательно прочистил желудок и, потрясённый, умчался домой, так и не досмотрев до конца сексуальный подвиг брата.
После этой истории с Валериком уже никто не здоровался за руку.
Участие Забулдыгина в продвижении отечественной рыночной экономики длилось ещё около года. Окончательной точкой в его карьере рыночного магната стала история с топорами. До наших дней она дошла в следующем виде. В доме Валерика в то время жил некто Сидоров, вертухай Обуховской тюрьмы. В качестве дополнительного заработка Сидоров приторговывал различными зэковскими поделками, в основном, холодным оружием, которое выменивал у тюремных умельцев на мыло, бритвенные лезвия и тому подобную копеечную чепуху, которую умеют высоко ценить только в российских зонах. Непосредственно с Сидоровым Забулдыгин знаком не был, но во всяком хорошем деле найдутся добрые люди, готовые ради хохмы и материальной выгоды послужить посредниками. Такие люди нашлись, и в один прекрасный день Борька притащил домой два топора для разделки мяса с цветными наборными ручками. Топорики были искусно стилизованы под старину и призывно сверкали полированной сталью. Сидоров отдал их Борьке на реализацию по цене сто рублей за штуку. Надо сказать, что цена эта предполагала для Сидорова значительную выгоду, но он не знал Валерика…
Зато Валерика отлично знал Борька. Пользуясь этим знанием, младший брат коварно расставил свои сети, придумав грандиозный план обольщения. Вместе с другом они разыграли на глазах Валерика замечательный спектакль. Они делали вид, будто не замечают присутствия постороннего лица, и на этом фоне отчаянно спорили друг с другом по поводу того, куда потратят баснословный барыш, который светит им в случае удачной реализации только что приобретённого «антиквариата». По одной версии, следовало сразу купить новый автомобиль, желательно, иномарку, по другой – съездить на отдых в Испанию. Валерик крутился вокруг топоров как кот вокруг сметаны и, в конце концов, не выдержал пытки алчностью.
- Что это у вас тут? – спросил он с напускной бесстрастностью и плотоядно облизнул пересохшие губы.
Всё. Наживка была заглочена, и с этого момента дичь была обречена… В итоге полуторачасового торга топоры были задвинуты Валерику по «символической» цене две тысячи рублей за каждый. Забулдыгин отдал бы и больше, но это были его последние деньги. Так или иначе, сделка состоялась, и она положила начало краху финансовой империи Валерика-торгаша.
Оставшись без оборотного капитала, Забулдыгин сильно ослабил свои рыночные позиции на фоне процветающих конкурентов. Без мощного финансового толчка выбраться из этой трясины он уже не мог. Надо было срочно провернуть «антикварное» дельце. В первом же антикварном салоне его постигло жестокое разочарование. Оценщик посмотрел на него как на идиота и вообще отказался от разговора. В других антикварных центрах над Валериком только посмеялись.
- Тупые ослы! – обозвал экспертов держатель топоров. – Ни черта не смыслят в настоящих вещах!
Сочтя антикварный рынок ещё не достаточно цивилизованным, Забулдыгин выставил своё сокровище в прямую продажу – прямо с лотка Московского рынка. Две недели товар лежал без движения. Убитый горем и необходимостью восстановления оборотных средств, Валерик начал снижать цену. На первых порах он подвинулся с первоначальной позиции в десять тысяч рублей на пять процентов, потом на десять, потом ещё на десять… Через месяц, утирая слёзы, он предлагал свой антиквариат уже по пятисот рублей за штуку, но даже такой аномальный демпинг не привлекал потенциальных клиентов. В своём отчаянии Валерик дошёл до точки, когда одним прекрасным днём к его прилавку подошёл крепкий мужчина, весь покрытый татуировками и проявил основательный интерес к топорам.
- Почём? – спросил он с интересом.
- По штуке, - зарядил Забулдыгин, подписав тем самым себе строгий приговор.
Как выяснилось в последствии, мужик оказался автором этих «предметов старины», он только что откинулся из зоны и – надо ж такому случиться – натолкнулся на рынке на плоды своих трудов. От услышанной цены у зэка вскипела кровь. Он вспомнил, что выменял свои поделки на две пачки чая, и пришёл в неописуемую ярость.
- Ах ты, барыга! – взревел зэк и начал бить Валерика с основательностью человека, отмотавшего десятку от звонка до звонка.
Отведя душу на дряблом теле антиквара-экстрасенса, зэк экспроприировал топорики в свою пользу, заодно прихватил и остальной товар, находившийся на прилавке Забулдыгина. На прощанье он толкнул короткую воспитательную речь и чинно удалился восвояси.
Очнулся Валерик отчего-то не в больнице, а в отделении милиции. Каким образом он туда попал, никто ему объяснить не мог, да и не хотел. Зато стало ясно, что последняя наличность, которую Забулдыгин, опасаясь воровства ближайших родственников, всегда таскал с собой, очевидно, перекочевала в карманы коррумпированных милиционеров. Валерик понял, что он разорён, и обратной дороги в бизнес ему нет.
Вскоре в семье Забулдыгиных произошёл раздор. Мать развелась с отчимом, и квартиру пришлось срочно разменивать. Валерику досталась комната в коммуналке, где-то на отшибе Невского района, в грязном рабочем квартале. С этой поры о его судьбе нет достоверных сведений. Правда, ходили разные слухи. По одним сведениям, его якобы видели на Московском вокзале в компании каких-то бомжей, делящих между собой бутылочку «настойки овса», ещё кто-то вроде бы наблюдал его спящим у помойного контейнера – в самом затрапезном виде и с выбритой на голове свастикой. Но это всё на уровне сплетен. Ясно лишь одно: своей великой жизненной цели – стать знаменитым – Валерик если когда-нибудь и достигнет, то только благодаря этому его жизнеописанию…