Я не знаю, чем была наша встреча: счастливой случайностью или печальной закономерностью. Ты была красива, прекрасна. Ты мне нравилась все больше. Ты видела восхищение в моих глазах. Я не мог даже мечтать о тебе в ту ночь, но ты отдалась мне просто без ломаний и капризов, как отданный огню лист бумаги; как цветок, положенный к гробу; как выбросившийся из океана кит.
Я был честен с тобой. Ты знала, что кроме влечения плоти у меня к тебе ничего нет. Ты и не просила большего. Не знаю, зачем были нужны эти откровения в сигаретном дыму и алкогольных парах. Ты сказала, что у тебя есть парень, которого ты любишь, этот крепкий шкафоподобный мужлан. В ту ночь мы наставили ему развесистые рога.
Не знаю только, что влекло тебя ко мне. Может моя обходительная настойчивость, или нетерпеливое внимание, с каким я слушал тебя, нежно обняв за плечи. Ты была нежна, и твои поцелуи оказались для меня новой и светлой тайной. В тот вечер абсолютно все было неважно: и твой друг, и моя несчастная любовь, которую я топил в твоих глазах.
Мы ничем не были обязаны друг другу. Нас связывало вожделение, которому невозможно было сопротивляться. Мы и не сопротивлялись. Твоя кожа трепетала под моими губами, и от этого трепета раскалялось мое дыхание. Требующая, зовущая плоть рвалась из оков земного бытия. Это таинство, слияние двух страждущих, дарованное и запрещенное Богом, прорывалось звездным потоком, льющимся на нас из самого центра Вселенной.
Не было чувства стыда, не было скотства. Я хотел тебя. Ты мне отдалась. Может, это был блуд, а может самое прекрасное, тот самый рай, который искали люди, тот рай, который Бог, как назойливый коммивояжер, пытался им всучить за невысокую плату, за Безграничную Любовь.
Я уехал на следующий день. Но в моей памяти навсегда осталась твоя красота и трогательная доверчивость, и та наша единственная ночь.