Пролог
Обычные жизнеописания военнослужащих до странности напоминают некролог. Может быть потому, что наш брат военный привык заботиться обо всем заранее? Все-таки не очень приятно писать о себе в таком ключе: «Прошел славный путь …» и так далее.
Веселее будет сказать так:
Вскормленный в обществе развитого социализма, он получил весьма неплохое образование в МВТУ им. Баумана, затем, будучи молодым специалистом, некоторое время вредил стране в должности инженера, ну а после, взалкав научной деятельности, прибился к 4 Центральному институту министерства Обороны, где в должности научного сотрудника разных ступеней и прослужил Отечеству долгих 23 года. За это время он стал профессиональным военным ученым и даже получил ученую степень, внес, так сказать, свой вклад в науку.
Казалось бы, ничего интересного в такой жизни нет. Но не спешите с выводами. Жизнь военных ученых не такая скучная, как может оказаться на первый взгляд.
В разных слоях нашего сложного общества люди по-разному преодолевают скуку и тоску. Военные ученые, несмотря на все свои особенности, в этом плане напоминают обычных людей. Весь отпущенный им природой сарказм по поводу военной службы они изливали на страницы так называемой стенной печати. Был такой, ныне вымерший, жанр, как говорится, проза малых настенных форм.
Одну из таких статей, опубликованную в то далекое время, еще в прошлом веке, я и хочу предложить вашему вниманию. Прошу заметить, что текст слегка отредактирован. Все нескромные выражения (а военные, как вы знаете, люди прямые и грубые), а также ссылки на непонятные нынешнему читателю постановления партии и правительства, из статьи безжалостно удалены.
Тяготы и лишения
«-Вы, голубчик, дегенерат. Знаете, что такое дегенерат?
-У нас…., осмелюсь доложить, тоже жил один дегенерат…».
Я Гашек
«Похождения бравого солдата Швейка»
Что такое военный ученый? Настоящие ученые его не понимают, настоящие военные – презирают. Потому что военный ученый – это кентавр. Грудь, небольшая часть мозга и изнеженные руки у него от ученого, весь низ с копытами и хвостом – от военнослужащего. Причем низ пришит к верху очень небрежно, белыми нитками. И из-за этого там все время рвется. Оставшаяся от небольшой части мозга другая часть, тоже небольшая, является ареной постоянного единства и борьбы противоположностей в рамках Устава Внутренней службы.
Итак, научной деятельностью, точнее …ну, неважно, этим занимается верхняя часть кентавра, а его круп воспринимает в это время так называемые «тяготы и лишения военной службы». Иногда это сочетание приобретало забавные формы. Я хочу, чтобы меня правильно поняли наверху, как говорил М. Жванецкий. Я вовсе не хочу порочить высокое звание, просто иногда смешно, никуда не денешься, смешно…
Великолепное зрелище – строевой смотр. По своей торжественности он уступает разве что крестному ходу. Знатоки утверждают, что в России строевые смотры берут начало от парадов «потешных войск» Петра Первого. Что ж, все развивается по спирали…
В организации Сидорова (Сидоров – это вымышленный военный ученый, герой застоя и инвалид перестройки, воплощение целого поколения рыцарей невидимого фронта) тоже любили эти пышные мероприятия. Наверное, начальству приятно было смотреть, как военные ученые, отличающиеся таким вольнодумством в отчетах, на сей раз делают все приятно-однообразно. Пусть помахают ногами, это им не статьи писать.
Сидоров замер в строю и сверлил глазами начальство. Вид он имел, как положено, лихой и придурковатый. Торжественный церемониал начался. За елками мелькнули чьи-то тени. Увидев их, начальник Сидорова страшно закричал. К строю, в котором стоял оцепеневший Сидоров, неспешным шагом приближались трое.
«Вон идут» - услышал он за собой глумливый шепот, - «три богатыря».
Нет, подумал Сидоров, это идет триединое воплощение уставов: внутреннего, дисциплинарного и строевого, три гейры, у которых, если верить греческой легенде, был один глаз на троих и один зуб, а, стало быть, единство взглядов и единство вкусов.
Начальник Сидорова сделал «на караул» и начал сближение. Внезапно в серо-зеленых рядах произошло движение. Какой-то бедолага, очумевший военный ученый, попытался проникнуть в строй с тыла. Повизгивая от страха и нетерпения, он семенил по скользкому снегу, хватаясь за фонарные столбы и деревья. И близка была заветная цель, но блеснул подобно молнии Зевса, начальственный взгляд, и раскатился грозный рык.
«Стой!» - радостно закричал старший из трех, тыча пальцем в глаз начальнику Сидорова. Тот от неожиданности поскользнулся и потерял большую часть своего достоинства. Строевик размахивал руками как каратист перед смертельным ударом «йока-гери». «Вы что?... Вы где?... Вам что?.. Да я вам знаете что?.. Двойку за строевой смотр!...» - гаркнул он опоздавшему так грозно и басовито, что у того даже шерсть на шапке стала дыбом. Кентавры захихикали.
Развлечение началось. «Кто смеялся!» - фальцетом крикнул каратист. Но напрасно он обводил рентгеновским взглядом монолитные ряды военных ученых. Те стояли ровно, с одинаково тупым выражением лиц, неподвижные, как нефритовые воины императора Ци. Возникла томительная пауза.
Троица потопталась и дала задний ход, отодвигаясь на исходный рубеж для повторной атаки. Торжественная процедура повторилась. Наконец, после обмена ритуальными телодвижениями, главный каратист выдвинулся вперед.
«Здорово орлы!!» - зычно провозгласил он, обращаясь к кентаврам.
«Здра жла….» - дружно заржали в ответ кентавры.
«Как один взвод..» - с горечью проговорил каратист и сплюнул. Судя по выражению лица, его речевой мозговой центр был до отказа забит крупнокалиберными непечатными словами, и он с трудом выбирал из этого боезапаса самые безобидные.
«На строевой смотру’!» - наконец выкрикнул он – «Должна быть необычайная дисциплина строя! На строевом смотру’ нельзя опаздывать!!»
Сидоров отметил про себя, с каким непередаваемым шиком каратист произнес слово «смотру’». С таким же шиком профессиональные моряки говорят «компа’с». Вообще, у военных все необычно, не только речь. Например, Новый Год у них начинается не в январе, как у всех цивилизованных народов, а в декабре.
«Ну все, началось, вторая часть марлезонского балета…» - произнес за спиной Сидорова все тот же глумливый шепот.
«Шагом!....» - при этих словах Сидоров почему-то вспомнил старинное выражение – «изрыгну из уст моих...».
По команде вдохновленного строевым уставом каратиста кентавры сделали полшага вперед и замерли в трудной позе. Обстановка стала напоминать мастерскую, заполненную сотней статуй идущего вождя. Каратист прошелся по мастерской, заботливо проверяя и поправляя военные аксессуары на статуях.
Затем кентавры стали по очереди обнажать различные места своих могучих тел, демонстрируя высочайшую боеготовность путем наличия совершенно необходимых для победы мелких вещей. Расческа, обязательно в футляре, у горца кинжал в ножнах, у современного военного - расческа в футляре. Иголка с ниткой в шапке – вещь необходимая для тех, кто хочет сохранить достойный облик, а не бегать неподшитым, как человек-невидимка. Личный номер, который должен храниться обязательно в специальном карманчике в штанах. Вот у американских военных номер висит на шее, считается, что голову американец теряет в последнюю очередь, а нашему, видимо, важнее круп.
В таких трудах незаметно пролетело отпущенное на этот странный балет время. Со спутника, наверное, это выглядело еще забавнее. Похрапывая и взрыкивая, кентавры разбредались по стойлам. Впереди был еще целый день, полный приключений, которые и составляют такую смешную военную жизнь.