После обеда Диана обычно занималась охотой. Она была по натуре хищницей, но хищницей особого рода. Насыщать своё нутро – слишком примитивно. Диана была умна, хорошо образована и следила за собой неутомимо. В старые поговорки, типа «завтрак съешь сам», не верила. Она скорее отдавала его своему врагу, то бишь мужу. Во всяком случае, пока они жили под одной крышей. Тот методически поглощал всё и, отягощенный, отправлялся в свою «контору». Так он называл свой НИИ. Чем он там занимался - никому неизвестно, даже Диане. Хотя её это практически не интересовало. В то время она была целиком поглощена, как, впрочем, и тысячи других представителей советской интеллигенции, своей диссертацией. Такой диалог-клише:
- Ты «дисер» накропал?
- Нет ещё…
- А что ж так, отстаёшь…
- Да, собираю материал.
- Ну, ну, собиратель ты наш…, - с чувством явного превосходства говорил кандидат каких-нибудь наук своему неудачливому коллеге.
После развода нашу Диану интересовало другое. Охота, как уже было сказано. Дичь для неё была чисто природного женского свойства и нормальной ориентации, а именно – мужчины.
Она искала своего мужчину среди многочисленных мужских особей, слоняющихся по нашим разболтанным, расхристанным городам и весям. Да иногда она отправлялась на периферию, чтобы отыскать необходимый экземпляр. Ведь мужчина ей нужен был жизнерадостный, достаточно глуповатый и в меру дикий. Согласитесь, на такого не сразу наткнешься. Большинство – озабоченные. Причем, черт знает чем. Преимущественно выпить или закусить. Нет, типичные бухарики и красноносые алкоголики ей были без надобности. Глуповатый должен быть, чтобы не слишком задумывался о последствиях и шел бы на поводу, как кролик под взглядом удава. А дикий, чтобы был необуздан в своих инстинктах и всегда готовый, выплеснуть клокочущую страсть в нужный для неё, Диане, момент и желательно в нужном месте. Н-да, об этом в своё время.
Захватывающее занятие охота, скажу я вам, поднимающее, так сказать, гормональную бурю в крови. Хотя основная деятельность Дианы была весьма тихой, мирной и где-то даже духовной. Она была кандидатом искусствоведения.
Есть такая наука, которая ведает искусством. Поверяет алгеброй гармонию. Пытается, по крайней мере, это делать.
Ещё Пушкин, да и другие классики искусства свидетельствовали, что это дохлое дело. Тем не менее, поди ж ты! Искусствоведов развелось предостаточно. Область исследований, так сказать, вотчина обширная. Как правило, хватает всем. Хватило и ей, Диане.
Училась она этому делу в столице, где и познакомилась со своим будущим супругом. Самое лучшее, что может дать мужчина женщине – тайные встречи. Так нет же, всех так и тянет на откровенное супружество. Не будем слишком вникать в подробности этого периода. Упомянем лишь одно: через год фактически и через три – официально они расстались. Диана потеряла ребенка, в чем, не без оснований, обвиняла своего благоверного.
Состояние свободного полёта ей понравилось. Кстати, женщины в те времена начали проявлять невиданную активность во всем мире, и даже в космос слетали. Они пытались заниматься политикой, но им в этом направлении доверяли в основном борьбу за мир. Диане это было не с руки. Войны, то есть кровавой бойни, она, естественно, не хотела, но сезон охоты на мужчин открывала ежегодно по весне. Когда их, мужчин, можно брать голыми руками, а лучше – ногами.
Надо сказать, что времена в ту пору были относительно безопасные в смысле СПИДа. Эта хреновина пока ещё была чисто зарубежное достояние. И по российским просторам бродили непуганые мужики и бабы. Общественное порицание, то бишь фамилии разводящихся трудящихся, уже давно не публиковала пресса. Занимались этим скользким вопросом партийные организации на местах. Давили на совесть по просьбе потерпевших. Причем у женщин здесь был приоритет, иммунитет и полная свобода действий. Так чего ж не поохотиться? Но прежде, чем мы отправимся вслед за Дианой на охоту, зададимся простым естественным вопросом: « Кому живётся весело, вольготно на Руси?»
Конечно, искусствоведам. Особенно в провинции, где они просто Боги или наместники его на той провинциальной землице. Ведь от них, искусствоведов, зависит: войдет жалкий и ничтожный творец – бумагомаратель и холстов поганец – в историю, хотя бы искусств. Или не войдет. Дадут ему путёвку в столичные вернисажи, или он будет прозябать на задворках самодеятельности и самонадеянности.
Интересна этимология, если можно так выразится, слова искусствовед. Почему-то это слово прилипло именно к ведающим живописью, графикой и вообще ИЗОбразительным искусством. В других видах искусств есть какая-никакая конкретика: музыковед (ведает музыкой значит), литературовед – соответственно, киновед – ежу понятно, театраловед – неуклюже, но сойдет. А ежели допустим – живописевед! Согласитесь, нехорошо. Экивок! Если взять – графиковед, получится слишком узко, для широкой натуры искусствоведа, как и скульптуровед. Допустим изовед. Непонятно. Поэтому остановились на искусствоведе. Поручили ему музей – трудись. Это громкое слово МУЗЕЙ в провинции означает полуразвалившийся особняк, отобранный ещё у буржуазии. Половина его занимает контора, запасники, и лишь пара-тройка, собственно, выставочных залов.
В областном центре, где всё происходило, безусловно, имелись отдельные галереи или выставочные залы, допустим, в каком-нибудь бывшем Речном вокзале. Для художников сойдет: нарисуют – будут жить. Вот и Диана была прикреплена примерно к такому залу, старшим консультантом после защиты диссертации, естественно. В этот зал захаживали творческие личности, но для охоты они не годились. Загнанные, вечно голодные лица, никакой жизнерадостности. Хотя иной раз попадались достаточно дикие, первозданные натуры, слепленные из единого куска, это были преимущественно скульпторы, ваятели. В них чувствовался провинциальный напор. Да, именно провинциальный напор в мужчинах нравился Диане. Пресыщенные столичные щеголи, которые ждут от женщин только новенького и свеженького, её не вдохновляли. Она их презирала особым охотничьим презрением.
Род её основного занятия то и дело будил фантазию, туманил воображение, и оно, затуманенное, влекло к реальной деятельности. В своей среде кандидатов всевозможных наук, которых было хоть пруд пруди, охотиться было также бесполезно. Эти, прочно окольцованные своими практичными супругами, особи, были озабочены совсем другим: рутиной исследовательских проблем. Что они там исследовали - не суть важно. Важнее было расти над собой! Всё выше и выше! К тому же этого требовали супруги. То есть становиться докторами наук, доцентами, профессорами, а то и членами-корреспондентами. По поводу последних есть бородатый, как и эти члены, анекдот, который Диане очень нравился. Но не будем отвлекаться.
Проблемы роста занимали целиком и полностью сущность всех кандидатов наук и подавляли в них даже основные инстинкты. Поначалу Диана крутилась в этом кругу, как белка в колесе. Собственно, духовницей она никогда не была, то есть слегка сутулой особой не красящей губы принципиально, волосы также, ногти тем паче и вообще пренебрегающая собой внешней. Зато внутренне! Господи ты, боже мой, о-го-го какие претензии! Тут они мнят себя императрицами! Диана тоже чувствовала себя царицей, а значит и охота у неё царская, и выглядеть она должна соответственно. Её страстная натура охотницы искала выхода и нашла его. Она вырвалась на свободный простор в мир так называемых простых людей.
Чем, собственно говоря, простые люди отличаются от сложных? Да тем, что в головах простого человека умещается только одна основная мысль. Пойми её - и ты поймёшь простого человека целиком. А поняв, веди за собой. Этим, кстати во все времена, пользовались всякие умники и умницы, вели простых людей, скопом, к целям, тем неведомым и зачастую ложным.
Диана же имела заведомо конкретную и достаточно позитивную цель – наслаждение, удовольствие, кайф. Ничего потустороннего, ничего дооооооооолгожданного. Быстро и сразу! Здесь и сейчас! Опа-чки!! И вам захотелось? То-то же!
Однажды случай-искуситель свёл Диану с одним крепким парнем, который уступил ей место в автобусе. Тривиальнейший случай, но для Дианы – судьбоносный.
О внешности нашей охотницы можно судить по-разному. Одни отмечали её спортивную подтянутость, другие – бросающуюся в глаза внушительность груди, при её узких бедрах и плоском животе наблюдалась некая дисгармония в фигуре, напоминающая голубя-дутыша. Третьи, вообще начинали придираться к лицу, видя в нём настораживающие черты кошачьей породы сиамской. Так или иначе, она была женщиной заметной, то есть выходящей из ряда вон.
В девичестве, когда её подружки ещё только мечтали о подходящем лифчике, у неё их было целых три, причем импортных. Три пары разноцветных колпачков не столько для прикрытия, сколько для поддержки её прелестей. Она любила свой бюст и всё, что с ним связано для поддержания в полной боевой готовности. Чем выгодно отличалась от множества других девиц с болтающимися как попало грудями в потных майках и свитерах. Нет, её сисички были упакованы, как дорогой торт в кондитерском отделе. Они были достаточно открыты, чтобы узреть и оценить, но и достаточно спрятаны, чтобы сохранить свежесть и вкус.
Другое немалое достоинство – волосы. Густые и блестящие! Она была шатенкой, даже в том месте, где скрывается истинная масть. В свои тридцать лет, она ещё не красилась. Увидав седой волосок, она его безжалостно выдирала. Косметику применяла минимально, но за кожей следила, умащивала питательными кремами, массировала и прочее.
На этот раз, усаживаясь на освобождённое место, она слегка задела своими внушительными округлостями того парня. Его будто током шибануло. Она почувствовала. Виду он, конечно, не подал, но несколько смутился и бросал пылкие взоры в её сторону, говорящие о многом. Она встряхнула головкой, и по волосам прошла одна из тех волн, которая ломает на своем пути все преграды, налаживает невидимые контакты между двумя нервными системами. Один биогенератор ищет частоту другого, настраивается на неё и сливается с ней в резонанс. И теперь никто и ничто в мире не в силах противостоять этому. На примитивном языке людей всё это называется любовью с первого взгляда.
Сила и дальнейшая продолжительность этого чувства зависит от многих причин, нами не рассматриваемых. Хочется сказать, что в былые времена это чувство всячески скрывали, консервировали и настаивали до взрывоопасной концентрации. Зачем? Бог весть.
В тот момент Диана ещё не осознавала себя охотницей и пошла на поводу возникшего острого, беззастенчивого чувства. Она теперь не помнит, то ли парень спросил о чем-то, то ли она ответила. Языковый контакт так условен и так относителен, что практически ничего не решает. И не решал никогда. Об этом знали все великие драматурги, поэтому влюблённые не красноречивы. А все поэты оставили лишь тени подлинных чувств и страстей. Искусство! Как оно условно. Ей ли Диане не знать этого.
В тот момент она открыла для себя прелесть поддаться истинному природному чувству. Все испытываемые до этого впечатления и встречи были лишь репетицией, накоплением опыта души и тела. Этот парень в меру улыбчивый, в меру податливый, загадочный и привлекательный своей непознанностью. А как он реагировал на неё! Она только намекнёт, а он уже понимает, она только мигнёт, а он уже идёт.
Диана словно в бреду вышла за ним из автобуса. Как раз и весна подоспела, птички защебетали, солнышко пригрело, деревья зацвели, задурманили... Она не помнила, куда он завёл её, но по его понятиям место безопасное. А молодец какой, словами воздух не сотрясал, лишь губами облепил прямо всю и руки в деле. И эта упругая горячая стать его пульсирует в её руках, вздохнуть не даёт. Тут же ищет подходящее место, проникает, входит, достает... до сокровенного.
Диана в крик, да милый рот зажал вовремя. Опомнилась, огляделась: скрипучий покосившийся сарайчик строительный, щели меж досками, сквозь которую зелень парка проглядывает. Милый стоит, застёгивается. Она юбку поправила. Грудь обратно в лиф пристроила. Только и успела косметичку открыть да в зеркальце взглянуть, а он уже засобирался. Наобещал чего-то, телефон записал... Ждала наэлектризовано неделю, другую. Не позвонил, пропал безвозвратно.
После этой загадочной встречи Диана открыла в себе охотницу. Ей захотелось повторить всё с самого начала до бурного конца. Не каждый день, а в минуты душевного подъёма. Когда её душа с другой душой соединится хочет посредством слияния тел. А как же иначе? Молиться что ли вместе? Впрочем, можно и помолиться. Разве шепот влюблённых не есть молитва...
Со дня той случайной встречи прошел месяц, потом ещё один, а она всё не забыла тех конвульсий, тех стонов своих. И томления, томления разливающегося, заполняющего и приятной усталости, неги... Усталость прошла, ожидания закончились, воспоминания остались. Она подогревала их чем могла. Например, картинами мастеров: проказника Франсуа Буше, экспрессивного Отто Дикса, баловника Коринта или нашего российского игрули Сомова Константина. Естественно, в репродукциях. У неё имелись отличные альбомы монографий, к тому же редкие фонды библиотек для неё были всегда открыты.
Почему реально существующие картины, которые ей приносили килограммами, не пробуждали в ней даже тени страсти? О, нет, нет, соцреализм не мог раззадорить даже доярок и сталеваров в этом стиле изображенных. Нет, под него можно было только засыпать надолго и счастливо. Если и промелькнёт какая-нибудь купальщица ненароком, то её тут же определят в дальний пыльный угол запасника. А если купальщик какой мускулатурой сверкнёт, на него тут же велят халатик накинуть.. Не-зя-я-я-я.
А в жизни... в реальной жизни ещё всё возможно. И Диана вышла на тропу охоты. Мероприятие рискованное, и понимание этого лишь подогревало интерес. Охотиться на мужика надо в людных местах. Чем больше скопление людское, тем верней. Никаких окраин, обочин и трущоб. Никаких рощ и подозрительных кустарников. Это всё для плебса. Она же, Диана - элитная охотница. Дичь, в смысле мужчина, если и дик, то не обязательно примитивен. Интеллект не помешает, а скорее наоборот.
Хотя с тех пор бывали случаи слияния с простолюдинами. Допустим, такой типаж колхозной закваски, механизатор, одним словом. Те, что приезжают в областной центр на склады, на базы, на заготовки, скажем так, запчастей. Захотелось нашей Диане такого, с обгрызенными ногтями на заскорузлых пальцах-сардельках, с широкой массивной челюстью, этакого большого самца захотелось. Пошла в павильон сельскохозяйственной выставки, потёрлась там, выбрала одного подходящего с бородкой, в полушубке, в кирзовых сапогах. Дело к зиме шло.
Подмигнула ему, хвостиком махнула, шубку как бы невзначай распахнула, чтоб узрел товар лицом. На ней её любимое бардовое платье облегающее, из трикотина. Мужик, как ни странно, всё сразу понял и оттрахал её тут же неподалеку в ангаре. Смекалистый попался. Место у него приготовленное было для хранения этих самых запчастей. Запах промасленных деталей для комбайна или трактора смешивался с прелым запахом сена, разбросанного по углам.
Не снимая с неё шубы, он сначала облапил её грубовато за бока, потом сзади сгрёб за грудь, но его влекло другое место. Запрокинул шубу ей на голову, навалился вепрем, задрал подол, придавил бородищей, а ручищами своими заголил ей задницу, содрав трусики. Тут же себе портки расстегнул. Распаренный, возбужденный, дикий! От него несло смешанным запахом вчерашней водки, сегодняшнего пива, рыбой и луком. Все эти запахи запутались в его бороде, а он мотал ею по оголенной спине Дианы. Целовать в лицо даже не пытался. Ушла привычка целоваться. Видно в наших деревнях и селах без поцелуев обходятся. А может поцелуй считается более святым делом, чем ножки врозь. Бог его знает.
Измял мужик Диану, истерзал. Лапищами своими да за её нежные бедра. Хороша же она была, если со стороны посмотреть. Накрытая лисьей шубой и торчащей розовой попой. Диана представила всю эту картину, и возбуждение её достигло предела. Она ещё пальчиком потрогала себя снизу и тут же... кончила протя-я-я-яжно. Мужик тоже хрипел и скулил, как кутёнок.
Оставил её, выбежал куда-то. Вернулся с бутылкой водки и бутербродами. Оторвал закрутку зубами, матюкнулся по поводу того, что забыл стаканы. Предложил ей первой из горла. Она не отказалась. На охоте не отказываются. Пьют что придётся и закусывают чем попало, и ещё на охоте радуются всякому зверю. Этот выжрал полбутылки разом, единым залпом, хватанул бутерброд с одного укуса и следом заел другим. Диана попробовала только колбаски немного, чтобы заесть глоток водки. Не успела она дожевать кусок, как этот необузданный опять полез на неё. Расстегнул платье сверху. полез лапой в лиф.
- Слушай, а у тебя буфера, что надо! - услышала она членораздельную речь его. До этого мужчина только мычал и рычал. Она-то шубу, перед тем как закусывать начали, сняла, и он теперь воочию мог убедиться, какая ему досталась краля. Он, конечно, не мог знать доподлинно, кто она, что она и как, но подозревал одно: баба сходу отдается, значит ****ь. А с ****ями разговор короткий и прямой. Он огляделся, нашел взглядом брезент. Приволок, кинул на него лисью шубу её, зашептал:
- Ну, блин, я от тебя ху-ею...». - он говорил, как умел.
Диану, искусствоведа и кандидата наук сие возбуждало по-страшному. Хотя он сильно намял ей бока по первому разу, но она позволила этому самцу подмять её под себя и второй раз. Он сразу же всадил разгоряченный свой коленвал, схватил за мясистые сиськи и поскакали рысью во чисто поле... Закончили скачку ноздря к ноздре, сопя и хрипя.
Допили бутылку.
Третьего раза он не ожидал. Хотел было собирать манатки. Но она сама повалила его полупьяного. Растормошила своими пальчиками, умело перекидывала его стать с ладони на ладонь, пока мужщина не оклемался и не встрепенулся. Мужик глядел, набычась, и только диву давался, как эта дамочка ловко управляется. Потом она уперлась в накрытую свитером грудь его, уселась, вставила, ну деловая...
Диана подпрыгивала, глядя мужику прямо в глаза не мигая. Лишь огоньки поблёскивали в глубине её темных и властных глаз. Она сама расстегнула платье спереди, достала груди, сначала одну, потом и вторую, приказала:
- Трогай!
- Сиськи, что ли? - не понял тот.
- Да-а-а, - прошипела она, всё более возбуждаясь.
Она владела ситуацией, охота продвигалась к кульминации. Она командовала этим зверем. Какой-никакой, а он теперь в её власти. Это была коронная завершающая поза властного слияния. Она сверху королева на троне и она повелевает. А мужчина, мужик, самец, истукан, по сути болван, бык, хряк, почти скот... у неё в ногах. Она забилась в экстазе! Пелена дикой страсти заволокла глаза. Она забыла, с кем имеет дело, Диана сквозь зубы всё яснее и отчетливее произносила эти слова: «Скот, вонючий хряк! Бычара!! За-е-бу тебя, бычару. Я королева-охотница тебя за-е-бу! Ах, дубина толстая твоя...
Мужчина вдруг одним мощным движением сбросил её с себя.
- Ты гля, сучка! Она ещё не довольная. Она ещё полоскать меня будет.
Встал, отряхнулся, натянул штаны, - Да пошла ты, курва ряженая... куда подальше...
- Подожди, ты не понял меня, - крикнула Диана. Поздно. Он схватил шубу, швырнул ей, застывшей.
- Мотай отсюда, мне работать надо ещё..., - сказал и сплюнул.
Диана молча встала, застегнулась, отряхнулась. Одела шубу и, не оглядываясь, вышла. Ей уже было всё равно. Охота прошла успешно. Она получила, чего хотела. А эти мужланы... Раб сделал своё дело, раб может идти чинить комбайн.
Нет, интеллект в соитии очень даже не мешает. Он поднимает инстинкты на достойную высоту. Природу не обманешь, но её можно и нужно возвышать. Поэтому Диана с удовольствием бывалого охотника ходит в места скопления плодов духовности: книжные магазины, в первую очередь, а по тем временам и книжные базары, художественные выставки само собой и театры на худой конец. Рестораны – нет. Это пошло. Там хамьё с кошельками и в основном мужчины сами претендующие на звание охотников. И женщин они видят исключительно, как дичь, соответственно такие жеманницы туда и ходят. А деньги... Охотничий азарт за деньги не купишь.
Вот она заходит в уютный магазин, допустим отдел букиниста, книжного червя, не скажите, не скажите, там попадаются, представьте себе, любопытные экземпляры самцов-интеллектуалов, причем не достаточно уверенных в себе. И нужно выбрать самого смелого из них. Ибо интеллект рождает сомнения во всём, даже в собственные силы. Им даже кажется подвох и западня в её искренних намерениях. Их память отягощена и испорчена отрицательными примерами. И, главное, они не хотят вредных последствий и прочей ответственности. Она должна развеять эти сомнения. Заставить поверить в себя, поверить ей, уразуметь возможность и даже неизбежность. Они должны осознать, что им жутко, несказанно повезло, счастье подвалило!
Что они пытаются найти в этих пыльных томах? Вечную мудрость, ответы на вопросы бытия? Какие неудовлетворенные желания заносят их в эти дебри духовности? В стране ханжей и лицемеров, наивных праведников и откровенных дураков, где на мало-мальское проявление подлинного чувства смотрят, как на безумие, всегда осуждая и клеймя, редко стараясь понять. Да, пожалуй, только здесь в местах скопления духовного продукта человечества, вопреки всем запретам, ускользнув от всевидящего ока надзирателей, осталось, скопилось, осело что-то подлинное, по-настоящему интересное, не сгоревшее в кострах инквизиции, не истлевшее в подвалах ОГПУ и КГБ и т. п. Книга – величайшее изобретение. Куда там компьютеру. Там всё контролируется запросто. Хотя объёмы колоссальны и доступность всё-таки большая, но смотря для кого. Опять же распространилось это электронное искушение сравнительно недавно. Книга же сохранила всё для всех, для любого и каждого.
И вот неудовлетворенный жизнью холостяк ищет в них объяснения своих несчастий, своих недомоганий. Неудовлетворенный муж после надоедливой и постной, как позавчерашний суп, семейной ссоры ищет отдушину в книге. Несмышлёный юнец ищет ответы на жизненные загадки. Это всё её «зверушки».
Ну, юнцов она когда-нибудь поманит пальчиком, придет время шаловливых пожилых воспоминаний. Отношение к эротике - всего лишь вопрос времени человеческой жизни. Проходит время, и самая крутая эротика становится обычной забавой. И порывы плоти плаааааааааавно переходят в духовную сферу, о которой так пекутся раньше времени все моралисты. Глупцы.
Сейчас же время крупной дичи и всплесков сексуальной энергии. Вот огромный упитанный «лопух» в очках мусолит книжицу, зыркает масляными глазками по страницам. Что такое? Ага, судя по старинной гравюре, «1001 ночь», определяет Диана сходу намётанным глазом. Так вот же она – воплощение фантазий, царица Будур, Зульфия, Шахразада! Какую загадку разгадать?
- Какие три дела ведут к наслаждению? – как бы между прочим спрашивает она. Лопух смотрит обалдело из-под своих очков. А Диана тут же продолжает:
- И Шахразада продолжает дозволенные речи: три дела ведут к наслаждению, о мой повелитель, это есть мясо, ездить на мясе и вводить мясо в мясо!
Если тот сразу не убегает, значит попался и его можно поприжать своим упитанным бюстом и облизать перед самым его носом пальчик. И он уже вспотел.
На Диане её коронное платье из «мокрого» шелка на бретельках. Бедняга протирает очки. Ловля на живца, на плоть продолжается. Куда там против этого духовные извивы – тают как дым. Мужчина вспоминает свою первозданную природу.
Диана охотно западает на крепкие, уверенные в своих желаниях, экземпляры. И неважно бритый он или лысый, или вообще кучерявый. Хотя кудрявые предпочтительнее, почему-то.
Во всяком случае, для неё охотницы всякая мужская дичь по-своему хороша. Правда, ловчие подходы разные: кому – эффект откровенной неожиданности, а кому и ненавязчивая целеустремлённая замануха. Охота есть охота.
Особливо нравились ей любители изобразительных искусств и это понятно. Профессиональная слабость. Сначала она, молча наблюдает, как те копошатся среди альбомов и альманахов живописи, как они листают фотоальбомы, выискивая стиль «ню», просматривают папки с отдельными репродукциями. Диана подходит и видит, что тот засмотрелся на «Купальщиц» Ренуара.
- О! Как я люблю импрессионистов! – провозглашает она. – Какая игра цветом, неизгладимое впечатление…Импресьён… Не правда ли?
- Да, знаете ли, интересуюсь, - поддакивает любитель живописи. После пяти минут ознакомительной беседы, Диана задает контрольный вопрос:
- А не хотите ли взглянуть на «Купальщицу»… в оригинале?
- Простите, чего? – как бы не понимая, откликается мужчина, хотя понял всё.
- «Купальщицу» говорю, хотите? – повторяет Диана. Она не спешит, даёт отдышаться. Если дичь не покидает ловчего места, она придвигается поближе, - Не волнуйтесь, я не та, что вы думаете, - и, чуть понизив голос, она добавляет смачно, - А ты видный мужчина, понравился мне.
Эта фраза действует расслабляющее. И в тоже время обнадеживает. Тем более, что это, по сути, правда. А правда сильная вещь. Ей веришь, а говорящего правду, начинаешь уважать.
После того, как дичь в сетях, она по дороге разъясняет ситуацию более пространно и доходчиво, то есть об «импрессионизме чувств» «эротическом восторге» и заканчивает предложением «дружить телами». В этом месте особый прием установления контакта. Диана ойкает, якобы подворачивает ногу, падает и оказывается в мужских объятьях. Тут уж она старается припасть всеми своими выпуклостями и вогнутостями, дабы почуяв плоти запах, мужчина забылся окончательно.
Бывали такие интересные случае, когда в этот решительный момент они наталкивались на случайного невольного свидетеля, а то и блюстителя порядка. Диана реагировала мгновенно вопросом в лоб:
- Ой, товарищ милиционер, моему мужу плохо. У вас нет случайно валидола?...Нет?... Как жалко, извините. Пойдём, дорогой, в аптеку.
Она уводила дичь в заранее подготовленное место, закуток… Там, где можно отвязаться по полной, насесть на своего «зверя» и отжать его, как лимон.
Диана охотится, у неё разыгрался аппетит.