...ностальгирующим посвящается...
Когда трава была зеленей, а небо - выше, проводил я все свои летние деньки в Орудьево. Местом нашей встречи был "Угол" - поворот грунтовой дороги с мостиком через дренажную канаву, на котором была сооружена бетонная дамбочка. Наши мальчишеские посиделки начинались с полудня и заканчивались уже в темноте.
Мы знали обо всех событиях маленького орудьевского мирка, знали обо всех изменениях в среде нашего обитания. Закрывая глаза я мог представить и точно сказать, где покосился забор, где стоит трехствольная береза, какой "участок" покрасил свой дом в зеленый цвет.
Наша область досягаемости росла вместе с нами. Мы строили плотины сначала на канаве за участками, затем на речке, текущей вдоль леса. Железнодорожный мост был нам убежищем от дождя и одновременно испытательным полигоном для изучения сопротивления материалов под колесами электричек. На велосипедах мы колесили по нескольким расширяющимся "подобным треугольникам", постепенно открывая для себя Ивашево, Жуковку, Дядьково, Пересветово. Смотаться за три часа "через Жуковку на канал" и обратно - нет ничего невозможного.
Одним из моих возлюбленных мест надолго стало "Болото". Название водоема, Очевские карьеры, я узнал много позже, а пока оно просто "Болото", на котором мы с отцом проводили охотничьи зорьки. Для мечтающей души летний охотничий "не сезон" - длительное испытание, которое я скрашивал частыми поездками туда-обратно.
"Так было, так будет" - думал я, не представляя, что однажды привезу сюда свою мечту. Орудьевская трава словно специально была создана для того, чтобы она прошлась по ней босиком. Держась за руки, гуляли мы вдвоем по знакомым улочкам под богатым звездами августовским небом. Я желал подарить ей все великолепие этого края, но лишь внутри меня все и оставалось.
В теплые "костерные" вечера играла у нас гитара, вплелись сами собой в наши беседы ниточки с темой любви. Для всех нас - друзей - настал возраст, когда все становилось словно новым и незнакомым вдруг. Остались в прошлом ребячество и плотины на речках, ловля кузнечиков и забивание "пятнистого шарообразного кожаного предмета между двух столбов".
Нет больше возможностей лениться неделями, дни проходят в заботах о новых планах, о новой жизни. Лишь следуя привычному, я смотрю из окна автомобиля на "Угол", ожидая увидеть издалека знакомых мне людей. Нет времени больше и на костры c гитарами, и долгие рассуждения о вечном и мудром, о таких непонятных "взрослых" и о прочих вселенских проблемах. Колеса теперь не на спицах и имеют на боку внушительные маркировки. Педали теперь нет надобности крутить, и хоть скорость теперь достигает двухсот, не поеду я больше по "большому треугольнику".
Но все так же горит костер, и звучит для кого-то гитара. Пацаны на поле гоняют мяч, на грунтовке следы от чьих-то великов. Для кого-то все начинается вновь, и для кого-то мир еще молод и зелен.