Птица была ослепительно белой и всегда летала высоко в небе.
Так высоко, что никто не мог ее ни поймать, ни достигнуть.
Она пела песни и слагала стихи.
И эти стихи огненными перьями летели по небу.
И Серые боялись их.
Потому что люди, поймав такое перо, начинали странно улыбаться,
И повторять стихи Птицы,
И смотреть невидящим взглядом в небо,
Счастливым невидящим Серых взглядом.
Серые часто кидали в Птицу камнями,
но камни не долетали до нее. И лишь иногда ее перья краснели, это сердце Птицы , раненное сердце птицы не выдерживало травли, и кровоточило. Но с земли этого нельзя было увидеть.
И когда сердце стало давать сбои, Птица присела на крышу собора отдохнуть.
Но ее поймали и повели в Центр города Серые, стали забрасывать камнями.
И люди молчали. Потому что боялись Серых.
И были у Птицы дети, маленькие птенцы, ее строки.
И их стали выкликать списком и выталкивать в центр площади Серые.
И были они маленькие, но гордые и белые, потому что были они ЕЕ дети.
Но - странное дело - сколько не кидали в нее камнями, Птица не погибала, а цвет ее перьев оставался белым, и не краснел. Потому что камни от Серых не имели для Птицы значения. Ее раны были только от горечи людей земных, за которых и болело ее сердце.
И тогда Серый крикнул:
- Давайте побьем ее птенцов, это должно убить Птицу.
И Серые стали выкликать по именам ее птенцов, и вывешивать их списки.
Но недаром ее птенцы были ЕЕ птенцами - они взлетали высоко в небо, ни одного Серым поймать и понять так и не удалось, потому что пели они ее голосом. И был он Серым недоступен.
И когда улетели все птенцы, Серые снова кинулись к Птице. И сказал Серый провокатор:
- Есть еще тут ее птенцы? Надо доконать всех.
Толпа замерла. Каждый боялся, что его назовут Птенцом Птицы.
И вышел клоун в маске глумливого Кота, и сказал, кривляясь:
- Я - птенец Птицы.
Серный записал его в список Птенцов, но толпа только смеялась ему в лицо.
Серый явно был недоволен:
- Не всех птенцов мы выгнали. Они так поют, что после их пения никто нас слушать не желает!
Я не была птенцом. Я гоняла на мотоцикле, пела под гитару рок и носила бандану.
И я вышла в Центр, и крикнула Серым:
- Я - тоже ее птенец!
По толпе пробежал гул.
При Птице я никогда бы не смогла сказать такое. Но Птица парила в небе, и Серые злились, и костер горел в Центре их гнева, но он был слаб, этот костер.
- Мы и тебя запишем в список и подожжем! - крикнули мне Серые.
Меня толкнули к пламени, но вдруг за моей спиной выросли крылья...
И я вдруг поняла, что могу летать.
И взлетела во след Птице и ее птенцам. И Птица приняла меня в свою стаю.
И я услышала чужую боль. И стала слагать свои песни. И учиться у Птицы летать.