Мне позвонила Лиза. Лиза плакала.
- Илюша не хочет больше жить со мной. Я люблю его. Я хочу жить с ним.
В свои восемнадцать Лиза была наркоманкой уже 4 года. Два года на героине, медленное, неуклонное сползание в безумие, потом судорожные попытки отвыкания, временные успехи и постоянные срывы.. Недавно, в очередной темный период, Лиза ткнула Илюшу вилкой в лицо. Вилка угодила под правый глаз.
Лиза плакала, Лиза хотела жить с Илюшей. Я хотела, чтобы Илюша жил.
В той среде, где он работал, пьянство и наркотики были всеобщей болезнью. Это была богема, как она есть – без воскресения в конце. Попав туда не из желания приобщиться к духу богемы, а из страстной любви к музыке, Илюша был и остался странным явлением в этой пестрой среде. Последний раз я видела его год назад. Огромный, неловкий, обритый наголо как после тяжелой болезни, он был похож на музыканта не больше, чем я - на художника. Осторожно орудуя большими, грубыми пальцами, он вынул из конверта диск.
- Осторожно, - сказал он. – Это полгода работы.
Он поставил диск в проигрыватель и ушел, боясь выдать жестом, взглядом, как ему дорог этот радугой отливающий диск. Я села на расшатанную табуретку, проигрыватель на неприбранном обеденном столе мигнул глазом, пошуршал, протягивая лазерную иглу на начало, и заиграл.
Я не понимаю ничего в музыке, кроме тех случаев, когда она бывает хорошей. Я не понимаю ничего в живописи, кроме того, что есть картины, которыми я хочу владеть. Я не хочу ничего понимать в литературе, кроме того, что есть книги, которые стали неотъемлемой частью моей жизни. И если и возможно понять что-то существенное, сидя в консерваторском классе, то я никогда не была там. Мне повезло: Илюша доказал мне, что искусство – не ремесло. Ремеслу можно научиться; большой талант живет по своим законам, живет собственной жизнью, далекой от забот ремесленника. Жизнь эта, право, ничем не лучше. Она просто другая.
Сейчас в этой жизни плакала Лиза, плакала от бессилия.
Я не знаю, есть ли Бог. Но если Дьявол есть, то это – героин. Впущенный в душу маленьким, ручным, он начинает расти, и когда ты, довольно скоро опомнившись, пытаешься вышвырнуть его вон, он вдруг оказывается больше тебя, сильней тебя, сильней несоизмеримо, потому что ты – человек, а он – Дьявол сам, и он уже у тебя дома, внутри, он смотрит уже сквозь твои глазницы, он водит твоей рукой, и ты, как парализованный, следишь с ужасом за тем, как он выедает тебя изнутри. Зачем ты впустил его внутрь?
Я не знаю, есть ли Бог. Но Дьявол есть, и имя ему – героин. И если ты раскроешь ему крепость твоей души, то некому будет изгнать этого беса из тебя. Ты будешь выгрызать его из себя зубами, захлебываясь собственной кровью. Ты будешь кричать от боли. И если он не убет тебя раньше, чем ты вырвешься из этого капкана, ты останешься стоять с искалеченной душой, со сломанным телом, и никто, слышишь, никто не поможет тебе, потому что Дьявол есть, и имя ему – героин, а есть ли Бог?
Потому береги себя, мой друг.