- А как ты думал, зайка моя? Вернее, чем ты думал? - Сергей Львович помешивал в фарфоровой чашке горячий чай серебряной ложечкой.
- " Барон просидел у ней час, кушал чай". Ты в каком мире живешь, мальчик мой?Слушай старших, беспартийная ты моя одухотворенность. Слушай!
Сергей Львович откинулся на широкую спинку дивана, грациозно закинул ногу на ногу и спокойно продолжил.
- У тебя в этой депрессии уже стали проявляться защитные реакции, вместо того чтобы сублимировать, заняться делом, ты ограничиваешься наиглупейшим способом- вымещением. Ты словно павлин раскрываешь хвост своей души всем проходящим мимо милиционерам, думая, что им есть дело до красоты твоего внутреннего мира.
Правый локоть Сергея Львовича лежал на спинке раритетного дивана, а холеная рука поглаживала только что выбритое лицо. Указательный палец касался губ.
- Тебе четко указали на невозможность скрещивания ваших интересов. Я не понимаю одного. За что ты так ненавидишь свою свободу? Ты готов отдаться вместе с потрохами и красотой душевной первой попавшейся малашке, потому что она всего лишь не красит губ и рассуждает в стиле ампир.
Сергей Львович размышлял вслух, наблюдая за реакцией сына.
- Чем тебе Анюта плоха? Молода, красива, глупа как гусочка, напориста, как кандидат в президенты, а главное- не зла.
Сергей Львович отпил чаю и остался доволен собой.
- Что у нас сегодня в Большом? " Голубое сало"? Замечательно! Поедь, голубчик, посмотри, чем мир живет.
Сергей Львович прошелся по комнате, заглянул в сад, внимательно прослушал жалобы сына на современную литературу.
- Оставь ты уже Иисуса Пушкина в покое. Займись собой. Я тебя очень прошу. Слышишь, сын?