Екатерина Образцова обаятельно представляет нежные лирические образы, выражая ими любовь к природе: “Тихие берёзы, будто белоснежные, вы подобны облаку, вы подобны снегу”. Жаль, что осенью облетают, увядают листья. Сравнивая с несчастьем листопад, поэтесса восклицает: “Вы не плачьте, стройные, нежные берёзы, шелестя усталыми, тонкими ветвями, не роняйте на землю понапрасну слёзы, вновь к весне оденетесь яркими листами”.
Тема осени созвучна грусти, печали. “Засохшие астры – последняя песня про лето, мне жалко вас бросить хотя бы на миг за окно. Я с вами была золотыми лучами согрета, теперь нам не вольно, нам в комнате душно, темно…”
Наедине с природой при взгляде на раздолье умиротворенно забывается суета жизни, именно таким настроением пронизаны следующие строки: “Я люблю посидеть, отдыхая у окошка, и в поле глядеть, когда даль так ясна голубая, начинает едва вечереть”. Осень – это когда отмирает устаревшее, отжившее, засыпая опадом дорожки и тропки, а как быть с памятью? Её не забыть, не вычеркнуть: “Хочется страстно вернуть невозвратное, хочется в жизни иного пути. Осень! Всю прелесть в тебе непонятную может не каждый найти”.
Что главное в жизни: лира или личное счастье? Судьба незаурядная? На эти вопросы откликается Екатерина Образцова поэзией души и сердца: “Счастье не со мною, мне не улыбалось, да его, пожалуй, мне не очень надо! Муза бы со мною юная осталась – в жизни беспросветной – светлая отрада”.
Зима в творчестве поэтессы занимает особое место. Екатерина Образцова обожествляет это время года, на первый взгляд, за чистоту и белый цвет: “Это утро так роскошно в серебристо-белой мгле, и забыть в минуту можно все невзгоды на земле”. Чем же дорога зима для поэтессы? “Я люблю порывы бешеной метели, завыванье ветра, снежную пургу, пуховых сугробов мягкие постели, жизнь, захоронённую в девственном снегу”. Жизнь в снегу! Как трагично сказано. Что делать? Безвозвратные потери отражены в этих мыслях: “Снова, снова, как в прошлые годы, только сердце не то уж давно. Что-то смыли весенние воды, а взамен ничего не дано”. Невыразимая грусть заключена в этих строках, яркой метафорой обращена к собеседнику: “Это солнце не наше, печальное, югу всю отдаёт теплоту. Югу – песни и радость венчальную, нам – о вечном сиянье мечту”.
Яркие весенние лучи навевают противоречивое настроение: “Тает снег под апрельское солнце, я подставила свету лицо. Засверкало в глазах из червонца раскалённое в пламя кольцо”.
Нужно обладать чуткой душой, чтобы уловить перемену в окружающей природе и выразить чувствами: “На проталинках милой Отчизны под смолящейся хвоей сосны я прислушалась к голосу жизни в звонком воздухе ранней весны”.
Человек, как разумная река, в течение своей жизни стремится избавиться от лишних уз, ограничивающих его независимость в обществе и определить целенаправленность поступков: “Куда вы спешите, весенние воды, вдоль тихих своих берегов? Дождались вы шумной широкой свободы, на вас ледяных нет оков”. Неожиданные преграды могут возникнуть в пути: “Снова призраки прошлого ожили и стоят у меня за спиной, тени мёртвых давно потревожили и пугают своей тишиной”. Гнетущие чувства испытывает героиня, которые ей мешают забыть прошлое, известное только ей: “Мне тяжело, мне грустно оглянуться и заглянуть в грядущее. Весной к тебе, зима, мне хочется вернуться и леденеть в объятиях с тобой”.
Мир наполнен освежающей жизнью, влечёт познать радость нового: “Слышится песнь соловьиная, песня призывная, песнь беспокойной весны. Шепчется ночь ароматная, ночь необъятная, будут тревожные сны”.
Щемящее чувство тоски, разлуки с милым – вечная драма неразделенной любви, её мотивы так образно передаются в этих строках: “Я шлю букет, чтобы в груди тревогу будил бы он у Вас, манил в дорогу, и Вы б ушли в один прекрасный час туда, где красота, где незабудки, где так давно, покорно жду я Вас”.
Обречённость вызвана не сменой времён года, а осознанием того, что именно в дни весны были душевные потрясения и переживания; эта боль так крепко и рефлекторно запомнилась сердцем, что оно отвергает сам приход весны: “Весна, не радует приход незваный твой. Я ничего не жду душой полуживой, всё отошло, меня ты к жизни не зови. Ни новых грёз теперь, ни новых мук любви не пробудить тебе в пустой душе моей. Лишь боль ушедшую ты потревожишь в ней”.
Но человек, как единое целое с природой, не может разрывно от неё существовать: “И весною, звенящей вдали, так и хочешь душой обновиться, к горю, радостям взбухшей земли, к плодородью её приобщиться”. Сознавая, что оживает природа, поэтесса не может всё равно отвлечься от унылых мыслей: “Оттаял путь, звенят ручьи тепло и ясно. И день зовёт нас к новой жизни и любви. А я иду своей дорогой безучастно и говорю весне: «Нет, к жизни не зови!»”
Лучи солнца несут свет радости, от них воскресает жизнь, неугасимой силой призывают человека отвлечься от скорбных дум, взглянуть и откликнуться иначе на мир: “Я люблю тебя, солнце, тебя восхваляю в мольбе, лишь тобой пробуждаюсь я к подлинной жизни. И из сумрака стен я стремлюсь беспрестанно к тебе, как изгнанник к своей незабвенной Отчизне”.
В поэзии Екатерины Образцовой краеугольным камнем заложено и воспевается: искренность, смелость, мудрость, сила воли: “Я люблю замирание эха после бешеной тройки в лесу, удаленье звенящего смеха и деревьев осенних красу” и в то же время сознательное принятие мучений: “Чтобы под солнце расплавленно-алое встать с обнажённым плечом. Только осеннее солнце усталое не пропечёт нас лучом”.
Как россыпь лирических самоцветов в стихах используются гиперболические сравнения, эпитеты, былинные и песенные напевы.
Сказочная зима отводит от беды! “Апрель! Какая чудная погода! Ах, если бы опять вернулась к нам зима…и заковала в лёд мои невзгоды, для них снега – моя надёжная тюрьма”.
С весною по иронии судьбы все печали прорастают, как сорная трава: “Весна, весна, всё радостью сияет, встречая жизнь природы и тепло. Одна душа моя тоскует и скучает, всё, всё с водой весенней утекло”.
Под снегом – поэтическим образом-оберегом – скрывается застывший сор жизни. Светлое, белое только в это время года торжествует над мрачным и чёрным, беспросветным и безнадёжным: “Под снегом старый хлам завален. Весной с прошедшим крепнет связь. И вытекает из проталин прожитых дней гнилая грязь”.
Порой героине не хватает от окружающих людей душевного тепла, от этого сердечным камертоном настраивается тон томительной хандры: “Без весны, без весёлого лета прямо к осени хмурой прийти. Слишком грустно, нигде не согретой, очутиться на зимнем пути”.
Любовь, как много образов она включает в себя: “То были годы юной ночи страстной, обманной, как мечты и как любовь. О! Не забыть мне этот сон прекрасный, он до сих пор мою волнует кровь”. Любовь переживается в волнении, смущении, до хо;¬ло¬да чувств, когда от любви уже ничего не остаётся, только горький кофейный осадок. Любовь зимняя насколько она сильней и страстней весенней? Сильнее молота разбивает сердце невозможность встречи: “Он прошёл, на окно не взглянув. Если б знал он, что в спальне у штор притаилась пугливо любовь, он, наверное, бросил бы взор…”
Сердце надрывается криком оттого, что любимый уходит навсегда: “Отвори окно! Дай воли! Крепко в губы поцелуй. Слышу в поле, ярком поле пенье птиц и шёпот струй”.
Без любимого нет жизни: “Только открою ресницы, видится сердце пронзённое. Скрылась невидимой птицей юность, грозой унесённая”. Привидение любви – крест и молитва – помогает жить в беспросветной мгле чувств: “Пусть призрак я люблю, за призраком гоняюсь, пускай тоска моя – нелепость и мечта. Не всё ли мне равно, я перед ним склоняюсь. Без призраков так жизнь бесцветна и пуста…”
От добровольного заточенья, когда одолевают слабость и тоска, где-то внутри души живёт надежда: “Я хочу, чтобы кто-нибудь руки протянул бы с участьем ко мне. Я устала от жизни и скуки, я устала бродить по земле”.
Мечта быть любимой – на этом основан божественный закон жизни: “И боялась, что, может, любовь никогда не решит прикоснуться… Захотелось уснуть, чтобы вновь полюбить – и любимой проснуться…”
Сколько мук принято за годы жизни от нестерпимой печали: “Посмотри, как летают стрижи... Слышишь?! – Там раздаётся стрельба. За оврагом, у срезанной ржи, не моя ли дымится судьба?..”
Несмотря на безрадостное существование, хочется в любых условиях быть доброй, чуткой, неравнодушной, жить отрадно и безмятежно, и верить, что горе уйдет, забудется – этот лейтмотив биением сердца проходит через всю поэзию Екатерины Образцовой. Люди сильные духом справляются с ударами судьбы: “Я познала блаженство свободы, мне страшна подчинённого роль, я теперь – победитель природы и сама себе – раб и король”.
С незапамятных лет поэты-философы устремляют взгляд к звёздам, чтобы рассмотреть Вселенную и ищут в ней ответы на беды на Земле: “О, если б ты могла, глядящая за грань, за призрачную грань пределов мирозданья, видала бы земли истерзанную длань”.
Только поэт с добрым сердцем и отзывчивой душой замечает горе других людей: “Мне жаль стёртой с неба эмали, выцветающей зелени сада, мне больно от российской печали, от каждого усталого взгляда”.
Чтобы уйти от страданий, навязчивых мыслей, ждёшь, как глотка свежего воздуха, простого человеческого участия: “Вижу путь, и холодный, и вязкий, с завываньем осенних ветров. Приласкайте меня, мне так хочется ласки, тёплых, нежных мне хочется слов”.
Как мучительно трудно остаться самой собой, бороться с циничностью, пошлостью в привычках, взглядах, поступках людей и, проявляя характер, уверенно, гордо и повелительно с несгибаемой силой духа дать ответ: “Не отдам грубой власти я мрамор плеча, красным пятнам – следы поцелуя. Лёгкой ласки и тёплой истомы луча, тёмной бронзы на плечи хочу я”.
Апофеозом звучит клятва верности нравственным идеалам и принципам: “И, как с ландышем связана роза, я с тобой неразрывна теперь до осенней поры, до мороза. Ты мне веришь, как прежде? О, верь!”
Читая стихи Екатерины Образцовой, преклоняешься перед её душой и сердцем за глубину и искренность лирических раздумий.