ГЛАВА 6. БЕЗДНА КОСМОСА, БЕЗДНА МОРЯ.
Хет прекрасно видела, как примитивна аотерская наука. В частности - химия. Комп, заинтригованный ее познаниями, позволял ей иногда работать в химической лаборатории, но только в его присутствии. Он опасался за свой шкаф, где хранились яды и тяжелые наркотики. Но он даже не подозревал, что можно сделать, при умении, из самых безвредных реактивов. Хет знала, например, что некоторые из интересующих Компа веществ являются активными началами иной, гораздо более сильной органики. Он еще только вступал на этот путь. На Люке же эти сведения внесены в учебник и являются обязательными для каждой люканки. Да и многое другое. Генетика, физика. Для всего нужно время. А у несчастных землян его просто нет. Они вымирают. И вместо того, чтоб активно изыскивать средства для спасения от радиации, они занимаются своим привычным делом: изобретают perpetuum mobile. Только уже на другом, биологическом уровне. Вся Аотера с нетерпением ждет испытаний очередного аппарата внеутробного развития. Чтоб, значит, выращивать зародыш без помощи организма женщины. Без самки.
Хет приметила в шкафу две колбы, смешав которые, получила бы то, что ей нужно. И она изловчилась это сделать почти на глазах у Компа: соединить два реактива в маленькой пробирочке, спрятать за пазуху и унести к себе в комнату...
Мюреку снится тяжелый сон. Он бредет сквозь чащу древовидных хвощей. Комары. Огромные, жирные, приспособившиеся сосать кровь толстокожих динозавров. Однако - его еще не тронули. Странно. Ведь он голый. Он как лег с вечера, полностью раздевшись, так и попал в этот лес. Стоп. Как он сюда попал?
Вот - одна гадина. Пищит немилосердно. Села на руку. Мюрек попытался ее убить, но она улетела. И тут комар, без предупреждения, сразу, впился ему в шею, в сонную артерию. Его обожгло болью: укус комара оказался подобен укусу шершня. Мюрек дернулся и проснулся.
Хет отпрянула, уронив шприц, и он звякнул на мягком синтетическом паласе, устилавшем пол в комнате Мюрека. Она пристально, не мигая, смотрела ему в глаза. Мюрек, сообразив, что дело неладно, вскочил, но тут же, со стоном, повалился навзничь. Хет подошла и приказала:
- Смотри мне в глаза!
Мюрек попытался отвернуться, но не смог, наоборот, широко раскрыл глаза, и Хет впилась взглядом в его расширенные от действия наркотика зрачки.
- Встань!
Мюрек покорно поднялся.
- Идем.
Они вышли в коридор. Хет сильно рисковала. Была ночь, но в зале работали двое: Рамалий и Рил. Комп спал у себя в комнате. Если бы кому-то пришло в голову сейчас выйти в коридор, то голый Мюрек в сопровождении Хет вызвал бы мгновенную реакцию: аотерцы многое пережили на своем веку и нервная система у них была постоянно напряженной. Но они благополучно добрались до двери в главный коридор, код от которого ночью был известен только Мюреку.
- Открой дверь!
Мюрек послушно повиновался.
Длинный, освещенный белыми лампами коридор вел к шахте с подводной лодкой. Здесь Хет вздохнула с облегчением. Она заставила Мюрека спуститься в лодку и привязала его к длинному сиденью пластиковыми вязками. Потом она сама нашла нужный код и запустила лодку.
Хет сидела, в изнеможении откинувшись в кресле, и тупо смотрела на цветные диаграммы дисплея. Лодка шла запрограммированным курсом. Мюрек спокойно спал, прикованный к сиденью по рукам и ногам.
Хет кусала губы, напряженно вглядываясь в экран. Это чужая лодка. Но она сделана по образцу люканских лодок, поэтому Хет не могла ошибиться в обращении с нею.
Они миновали залив. Вместо того, чтоб направиться к подземному тоннелю, ведущему в Средиземное море, Хет вывела лодку в океан. Здесь ее еще могли поймать. Но все равно. Через два-три часа она будет возле Сокотры. А там еще час - и она погрузится в большой прогиб возле берегов Африки. Там ее уже никто не достанет...
Она обернулась и пристальным, жадным взглядом посмотрела на спящего Мюрека. У нее возникло непреодолимое желание надругаться над ним. Возможно, она с самого начала преследовала эту цель тоже... Хет подошла и проверила вязки. Крепко. Тогда она в аптечке в пробирках и реактивах (среди которых, к несчастью, не было того, что нужно для приготовления наркотика) отыскала длинный, тонкий, как перо, скальпель.
Мюрек проснулся и сразу пришел в себя. Он иронически и с издевкой наблюдал за нею. Хет протерла скальпель антисептиком. Потом подошла к лежащему. И снова с жадностью оглядела его.
Это было великолепное мужское тело. Мускулистое, жилистое, длиннорукое и длинноногое, покрытое на груди густой черной шерстью. Не Геракл и не Аполлон, отнюдь. Некий человекопаук, обладающий сверхчеловеческой мощью и полный нечеловеческих инстинктов. Новый вид: Homo-аотерец. Пластиковые вязки держали его крепко. Хет села рядом и провела пальцем по густому черному подшерстку. Потом с дикой яростью всадила скальпель в болевую точку у него на груди. Неглубоко. Так, чтобы не убить. Потом - в предплечье. Мюрек молчал. Он был абсолютно спокоен. Кровь едва сочилась из тоненьких ранок.
- Ты, видимо, не скоро собираешься со мною расстаться? - насмешливо спросил он, имея в виду, что такими ударами не убьешь.
Хет отбросила скальпель. Теперь она принялась ласкать и гладить его, целовать в губы, щекотать ему промежность. На это тело Мюрека не могло не откликнуться. Огромный, толстый кол, который раньше так редко доставался ей, и потому снился по ночам, встал из густого меха между ног, как пирамидальный тополь из подлеска.
Хет рассвирепела. Она стащила с себя через голову белую ночную тунику, в которой сбежала из Аотеры. Потом с наигранной лихостью насадила себя на мюреково оборудование и принялась извиваться и дергаться, как наколотая на булавку стрекоза. Но она от природы была мягка и женственна и не умела сама причинить себе боль. Она скоро измучилась.
Мюрек смеялся. Он потешался над нею вовсю, однако, не оскорблял ее. Он был настроен добродушно. Он предложил ей самому сделать все, что ей надо. Но только в обмен на немедленное возвращение в Аотеру.
Хет встала, пересела в кондукторское кресло и с отвращением отвернулась. Ей нужен был препарат, чтоб полностью овладеть Мюреком. Чтоб пользоваться им постоянно, пока не надоест, а потом выбросить его акулам. Другой цели она себе пока не ставила. Зачем? Она добилась свободы и впереди у нее - тысячелетия жизни. Ей хотелось Мюрека. Ее извращенная логика следовала извращенной цели: она, не сумев надругаться над ним, хотела, чтоб он надругался над нею. Причем так, как ей бы самой этого хотелось.
Хет хорошо знала море. Усыпив Мюрека и заставив его в полуобморочном состоянии сходить в туалет, Хет снова приковала его к ложу. Потом она отвинтила люк и выбралась наружу. Хет с наслаждением вобрала в легкие морскую воду. Кругом стояла абсолютная тишь и абсолютная ночь. Перед этим она завела лодку в расщелину скалы, куда не смог бы добраться глубоководный кальмар.
Хет поплыла вверх, медленно, приспосабливая тело к перепаду давления, одновременно присматриваясь, нет ли хищников. В пелагиали водились рыбки, которых земляне, поймав в сеть, всегда выбрасывали: в них скапливается сильнейший яд - тетродоксин. Хет знала повадки этих рыб: они очень мелки и маневренны, и поймать хотя бы одну непросто. Хет для этих целей запаслась складным сачком, который отыскала в лодке. Очевидно, Рамалий тоже кого-то ловил, когда оставался один на один с инопланетным океаном.
Теперь она с сачком безуспешно охотилась за маленькими юркими рыбешками, которые подпускали близко, но не давались в руки. Она скоро отчаялась чего-либо достигнуть. Глубоко вздохнув, поплыла на поверхность.
Солнце палило спокойную ширь океана, вызывая на зеркальных гранях волн мгновенные вспышки. Глазные нервы Хет, привыкшие к глубине, болезненно реагировали на них, прорываясь во тьму мозга яркими ассоциациями. Хет улеглась на воду плашмя, раскинув руки и ноги и подставив себя лучам солнца. Она лежала так долго, пока полуденный жар не остыл, и солнце не покраснело на западе. Тогда она привстала на воде и огляделась. Недалеко от нее на поверхности, как огромный, бурый, размокший лист картона плескалась луна-рыба.
Луна-рыба, вообще, не такая уж редкость. Раньше моряки, встретив на поверхности моря, всегда убивали ее. Луна-рыба считалась предвестником несчастья.
Хет поплыла туда, где она заметила рыбу. Вялая, апатичная, как бы от рождения полудохлая, рыба не сумела удрать. Они до смешного немощны, эти плоские бурые обрубки, принадлежащие к странно мутировавшему роду: у лун-рыб нет задней половины тела вообще. Такое уродство двухметровые в диаметре громадины компенсируют своей крайней ядовитостью. Причем, ядовиты они не все и не всегда. Но так как морские животные знают об этом, то обычно не рискуют слопать, встретив в море эту в общем-то мясистую тварь.
Хет не знала еще, повезло ей или нет. Если повезло - то у нее неисчерпаемый источник тетродоксина. Определить это на месте она бы не смогла. Хет убила рыбу, ударив ее головой об воду и потащила добычу вглубь.
Мюрек прекрасно видел, чем она занимается. И подзуживал ее. Хет молча терпела его остроты, не отличавшиеся целомудрием, а иногда и просто болезненные.
В луне-рыбе оказался тетродоксин. Немного, правда, но и этого ей должно было хватить надолго. Ей нужен был еще один компонент. Но он в море всегда находился под рукой: в глубоководных голотуриях, о существовании которых, похоже, кроме Хет никто не знал. Они водятся на большой глубине и совершенно неизвестны земной науке.
Хет смешала тетродоксин с батрахотоксином в нужной пропорции. Пошла в душевую и вымылась, отдраила себя мочалкой до красноты. Потом достала заветный флакон и натерлась едкими и терпкими духами с оттенком мускуса. Зачем ей это было нужно, она сама не смогла бы объяснить. Ее вовсе не возбуждал этот запах, но ей хотелось бы, чтоб предстоящая процедура пахла потрясающе.
Хет набрала в шприц препарат и почему-то внезапно испугалась. Она обернулась к неподвижно лежащему Мюреку. Зрачки ее глаз, огромные, черные встретились с его спокойным и насмешливым взглядом. Рука Хет, зажавшая шприц, вспотела от напряжения. Но она внезапно успокоилась. Подошла к Мюреку и уколола его в сонную артерию. Мюрек мгновенно обмяк в своих пластиковых вязках. Взгляд его, обычно умный и решительный, тоже как-то обмяк. Он беспомощно заметался взглядом по круглым стенам лодки, будто забыл, где находится.
- Смотри мне в глаза! - приказала Хет. И Мюрек с облегчением остановил взгляд на ней, как будто не знал, что делать, а теперь наконец понял. Он глубоко вздохнул и забылся. Хет развязала его.
- Встань!
Мюрек покорно поднялся. Черты его лица исказились характерной судорогой, следствие действия одного из компонентов. Потом они застыли в каменной неподвижности. Периферические нервы полностью блокировались за счет уравновешивающего действия двух токсинов. И только центральный мозг, продолжая работать, как автомат, как мозг биоробота, ждал теперь команды. Но не от собственных рецепторов.
- Подойди и сделай то, что ты сделал бы, если бы хотел надругаться надо мною, а потом убить.
- Но не убивай меня, - добавила она шепотом.
Мюрек покорно шагнул и обхватил ее сзади за грудь. Он мял и тискал ее полные египетские груди, она стонала и переполнялась желанием. Потом он поставил ее раком на кушетку и, заломив ей руки за спину, принялся бить ей членом в анальное отверстие. Хет дико заорала. Боль ударила ей в голову, она попыталась вырваться, но Мюрек держал ее крепко. Она потеряла сознание.
Очнувшись, она ощутила горячее потное тело Мюрека на себе. Он с воодушевлением трахал ее спереди. Хет добилась того, чего хотела: оказалась полностью в его власти без всякого риска для себя.
Мюрек обрабатывал ее долго, часа три. Он был горяч и неутомим и порой причинял такую боль, что Хет теряла сознание. Потом она почувствовала, что действие наркотика проходит, собственная воля возвращается к нему. Ей пора было брать инициативу в свои руки. Но она была слаба и измучена, а он, по мере того, как мозг его освобождался от действия дурмана, становился все сильней и неистовей.
Хет слабела, и голова ее кружилась от чудовищных излишеств. Она угодила в ловушку. Он, очнувшись, очевидно, сделает то, чего она просила не делать: убьет ее.
Хет, стоя на четвереньках и ощущая в своем животе в очередной раз разворачивающий ей кишки чудовищный член Мюрека, потянулась к полке возле сиденья. Мюрек не обратил на это никакого внимания. Он был целиком поглощен своим делом.
Хет пальцами нащупала шприц. Слава богу, она позаботилась набрать лекарство заранее. Она спрятала шприц в кулаке. Потом упала плашмя на живот, пока Мюрек вставал с кушетки. Он очевидно, собирался что-то сделать, к ее приказу непосредственно не относящееся. Надо было торопиться. Она повернулась и со всего маху всадила иглу в жесткую ягодицу Мюрека. Пока он медленно оборачивался (его действия, к сексу не относящиеся, были замедленны, как у лунатика), она успела до половины выжать поршень. Мюрек, как бы удивленно, заложил руку за спину и вытащил шприц. Он смотрел на него широко раскрытыми глазами, а Хет следила за ним с кушетки из-под прядей растрепанных волос.
Наконец он сел рядом. Голова его упала, руки повисли, как плети. Хет вскочила, шатаясь, и опрокинула его навзничь. Потом, вытянув на постели, за руки и за ноги, снова притянула ремнями.
Хет, включив душ, легла на кафельный пол в узкой душевой рядом с компьютерным залом лодки. Она отдыхала. Из-под нее текли розовые струйки, смешанные с мутными, беловатыми мюрековой спермы. Дело было горячим. Хет, однако, не собиралась в дальнейшем отказываться от своих развлечений. Бледная и измученная, отдышавшись немного и приведя в порядок Мюрека (опять под наркозом), она снова приковала его. Потом села за компьютер.
Делать ей было решительно нечего. Она с тоской смотрела на длинное голое тело Мюрека на кушетке. Если б он в самом деле любил ее!
Мюрек открыл глаза и спокойно посмотрел на нее. Он очевидно, все помнил. Хет судорожно сглотнула. Мюрек с довольным кряхтением потянулся, напрягая вязки.
- Хорошо, - констатировал он.
- А ты? - спокойно, без тени насмешки, осведомился он.
Хет отвернулась. По щекам ее текли слезы.
- Слушай, ты, дщерь греха, - теперь уже со смехом, но вполне добродушно обратился к ней Мюрек. - Давай договоримся, а?
- Ну в самом деле. Почему не хочешь мне довериться? Тебе ведь жаль меня, разве нет?
- Да.
- Понятно. Ты меня любишь. Ты уж извини, но такие вещи я понимаю. Тебе нужно любви, так?
Хет молчала.
- Вернемся в Аотеру. Ничего страшного. Мы не поступим с тобою плохо, Хет. Ну почему ты не веришь? Мы, правда, пренебрегали тобою. Но в море ведь хуже. В тыщу раз хуже. В этой чертовой бездне ты будешь одна. А там - с нами.
- Хетепхерес, - Мюрек в очередной раз прервал ее гробовое молчание. Если ты хочешь отдаваться, то и будешь заниматься этим. Никакой установки, никаких лабораторий. Я запру тебя в комнате. И буду делать с тобой регулярно то, что делал сегодня. Этому ты веришь?
- Ты не любишь меня, - ответила Хет глухо. Она твердо решила не поддаваться на уговоры. Одна! Подумаешь. Она здесь уже десять тысяч лет одна. Переживет. Надо только перебороть себя и насладиться вволю. А потом убить Мюрека. Что поделаешь? Придется.
Эта лодка имела особенности строения и компьютерной оснастки, которые Хет не сразу заметила. Кто-то, конструируя ее, имел в виду результаты экспериментов со сверхсветовой скоростью. На Люке уже давно освоили сверхсветовую скорость. Та лодка, на которой Хет перебросили через пространственно-временной барьер, была заблокирована в этом отношении и Хет при всем желании не смогла бы вернуться на родину. Установка, за которой Хет теперь работала, бороздя со связанным Мюреком в салоне глубины земного моря, была загружена в том числе и люканскими программами. Зачем аотерцам это было надо, Хет не пыталась понять. То есть, если б она захотела, то наверное, разобралась бы. Она не видела для себя причины беспокоиться об этом и соблюдать осторожность. И однажды ошиблась. Она каким-то образом, экспериментируя с установкой, скомбинировала программы так, как до нее не смогли сделать поколения аотерцев, пытавшихся использовать эти лодки для переброса через космос.
Это произошло мгновенно. Чернильная тьма в иллюминаторе с редкими вспышками фосфорических огней вдруг осветилась ярким светом горящей в космосе белой звезды. Хет с ужасом смотрела на нее. Что? Что случилось? Когда она поняла, ее охватила тоска.
Она повернулась в кресле. Так и есть. В другом иллюминаторе на фоне двенадцати светящихся голубым светом планет острым красноватым блеском искрился желтый карлик - Сос. Нет, на родину она не собиралась. Здесь ей предстоит мучительное прослушивание мозговой информации при помощи психозонда, а потом - смерть. Вернувшихся из бессрочной ссылки здесь не щадят. Да и вообще. Мало радости ей снова очутиться тут. На Люке Хет не была счастлива. И то, в чем она провинилась (обучала навыкам речи мужчину-гаремника) было следствием ее тоски. Хет была индивидуалисткой, а люканские женщины общительны и во всем предпочитают полную откровенность. Они, вообще, слишком уж женщины, холодные, циничные, рассудочные. А Хет тосковала по патриархату. И ей под страхом смерти было велено убираться восвояси и искать себе общество по душе. Патриархальная Земля стала ей родной, хотя сама Хет так и осталась одинокой. Плавать в море мужской планеты было для нее любезней, чем вернуться в цивилизованное общество баб. Слава богу, однако, что Мюрек жив. Он что-нибудь придумает, решила Хет, и почувствовала облегчение.
Хет ни слова не говоря, подошла к нему. Мюрек удивленно взглянул на нее. Перемена места осуществилась мгновенно, и совершенно бесшумно и никакой разницы в освещении он не заметил. Поэтому когда Хет с решительным видом направилась к нему, он подумал, грешным делом, что его, наконец, собрались прикончить. Хет молча развязала ремни. Мюрек сел на койке, потирая руки и разминая спину.
- В чем дело? - спросил он.
Хет кивком указала на иллюминатор. Мюрек свистнул. С восхищением. Сколько лет он сам добивался этого!
- А это, справа, - Люк? - спросил он, садясь за установку.
- Это Сос, - ответила Хет глухо.
- А где Люк?
- Люк четвертый от звезды.
- А! Это вон там, - Мюрек заработал кнопками.
Хет сидела на кушетке, сложив руки на коленях. Теперь ситуация стала обратной. И она, очевидно, теперь пленница.
Мюрек не обращал на нее внимания. Он вел корабль к Люку. Время от времени он задавал вопросы, Хет покорно на них отвечала. Больше всего ее радовало то, что Мюрек сразу понял ее ошибку и справлялся теперь уже не с морским, а с космическим управлением. Что он собирался делать дальше, сказать было трудно.
Хет посоветовала посадить лодку в безлюдной горной области на окраине западного материка. Здесь недалеко, через ущелье, в ее время находился пригород научного центра. За те тысячелетия, что Хет провела на Земле, на Люке мало что изменилось. В этом она смогла убедиться, прослушивая люканские передачи по радио, пока они с Мюреком находились на орбите. Мюрек слушал радио жадно, заставляя Хет переводить и тут же перебивая ее вопросами. На орбите они находились трое суток по земному времени, и за это время он ни разу не тронул ее, не оскорбил, только запер на личный код проклятый наркотик, жертвой которого стал. Пока Мюрек спал, Хет (чрезвычайно вежливо) была привязана им к постели. В его вежливости не было ничего наигранного. Очевидно, за время их пребывания в бездне, Мюрек, совершенно непонятным образом, проникся к ней симпатией.
Лодка села в маленькой долинке за ущельем. Здесь росла жесткая сине-зеленая трава. Мюрек, выскочив из лодки, сразу бросился исследовать эту растительность. Хет стояла рядом, без особого удовольствия вдыхая атмосферу родины. Мюрек засыпал ее массой вопросов, на которые она пыталась последовательно отвечать. Он оглядывал инопланетный пейзаж с жадностью, цепляясь взором за все: камни, солнце, густую, немного пыльную синеву неба. Он жаждал исследований. Но исследовать здесь было нечего. Поэтому Мюрек, пробыв на месте двое суток, объявил Хет, что собирается посетить научный центр. Хет пожала плечами.
Ее он привязал ремнями к койке и усыпил. Он боялся, что в его отсутствие она передумает и удерет к своим, хотя Хет и уверяла его, что хочет вернуться на Землю. Сам он отправился в пригород Нуби - столицы этой части материка.
Мюрек затеял совершенно немыслимое предприятие. Так как показаться в городе открыто он не мог (на улицах Нуби мужчин никогда не видели), он собирался ночью проникнуть в одну из камер мужского гарема. Компьютерные замки здесь были совсем простые, так во всяком случае, уверяла его Хет, и Мюрек решил, что если ему повезет, он сумеет провести ночь с люканкой, предварительно удушив настоящего обитателя камеры. Для этого нужно было выяснить, в какой камере кто сидит. Хет нашла ему по радио рекламную программу из гарема и он ее внимательно прослушал.
Теперь он прятался в ущелье возле проезжей дороги, замощенной не асфальтом и не булыжником. Здесь в качестве материала использовали какой-то пластик, похожий на стекло, золотисто-зеленый и белый с синими прожилками. Вид транспорта был один: одноколка с запряженным в нее оранжевым в синих пятнах осленком. Мюрек, внимательно вглядевшись во внешний облик этого животного, узнал в нем биологического предка настоящей лошади, что-то подобное гиппариону.
Люканки же все были разные. Стройные молодые леди, с пышными сложными прическами, с лицами божественной красоты, озаренными внутренним светом творчества. Мускулистые, коротко стриженные спортсменки из студенческих бейсбольных команд. Пожилые, серьезные дамы, с глазами мегер. Старухи-математички, жирные, раздувшиеся от неумеренного потакания своему телу, погруженные при этом в формулы и расчеты. Совсем юные девицы, веселые и наглые, употребляющие нецензурные люканские выражения и заслуживающие при этом неодобрительные взгляды мимо проходящих дам. Словом, общество. Сложившееся, законченное, со своей культурой и прибамбасами, при этом совершенно неинтересное. Люканки показались Мюреку надуманными и скучными. Искусственными. Он знал, между прочим, что Хет, например, запросто может обращаться в ящерицу. Код ящерицы заложен в нее искусственно. Эта ящерица (Хет продемонстрировала им свою способность еще в Аотере) была похожа на настоящую, живую тварь, но сразу можно было понять при этом, что она всего лишь результат генетического эксперимента. Как будто слепленная из чего-то, напоминающего капрон.
Мюрек думал теперь, наблюдая проезжавших и проходивших мимо женщин, сколько этих "капроновых" генов вообще во всех обитателях Люка. Хет в своем подлинном виде была еще довольно "дикой", так как принадлежала к поколению десятитысячелетней давности.
От своего плана провести ночь в гареме Мюрек не отказался. Когда поток женщин иссяк, он спокойно вышел на дорогу и направился к научному центру.
Улицы города были безлюдны. Зелень шелестела в парке возле административного здания, оранжевые и синие фонари создавали ощущение, что где-то здесь недалеко должен находиться древний американский бар. И все в целом мучительно напомнило Мюреку его молодость, тот большой, сытый, беспечный и продажный мир, в котором он родился, вырос и стал ученым.
Мюрек проник в гарем с черного хода, без труда открыв замок. Он вышел в главный коридор и отыскал 208 комнату, обитатель которой был, по описаниям рекламного ролика, как две капли воды похож на него.
Это было на самом деле так. Мюрек убедился в этом, войдя внутрь и закрыв за собою дверь. Самец-гаремник безучастно томился в углу на кожаном матрасе, его очевидно, нисколько не удивило, что посетитель - вовсе не женщина. Все было так, как Мюрек и предполагал. За одним исключением: дикий, обезьяноподобный, жестокий самец (реклама), с тяжелым черепом и длиннющими конечностями, был огненно-рыж, почти красен. Красна была его шевелюра и шерсть на груди, Мюрек же был черен. Мюрек остановился, раздумывая, глядя в мутные голубоватые глазки самца. А что если посетительница заметит подмену? Хотя возможно, она будет здесь в первый раз. Или в полумраке не углядит разницы?
Мюрек подошел к собрату по полу и сразу, без предупреждения, ударил его в солнечное сплетение. Самец хрюкнул и согнулся пополам на подстилке. Тогда Мюрек вытащил шприц и закатил ему такую дозу наркотика, какой ему самому хватило бы на сутки.
После этого он оттащил спящее животное в ванную комнату и запер его там. Сам же разделся, засунул одежду под матрас и, усевшись в позе лотоса (или в позе паука, как посмотреть), принялся ждать.
Ему не повезло. Женщина явилась, но она была самой старой и самой мерзкой из всех, кого он мог здесь увидеть. Это была рыхлая толстая дама с обрюзгшим лицом и лбом мыслителя, до чертиков похожим на его собственный лоб.
Она тихо разделась, обнажив свой трясущийся, дряблый жир, сложила одежду в стопку в углу и уселась рядом с Мюреком на матраце. И погрузилась в задумчивость. Казалось, ей ничего не надо - только посидеть вот так рядом с особью противоположного пола и всласть надуматься о чем-то, относящемся очевидно, отнюдь не к старческим, а подлинно высоким, научным проблемам.
Она сидела, глядя вдаль, сквозь стену, немигающим, ярким, орлиным взглядом. Мюрек ощутил вдруг в своем сердце теплоту и сочувствие. Рядом сидел собрат по духу. Он занервничал, затомился. Его охватило желание, но он молчал и старался изо всех сил не потревожить величавое спокойствие сидящей рядом женщины. Женщина шевельнулась, поморщилась и, нагнув голову, помотала ею, причем брыли ее дернулись из стороны в сторону, как у индюшки. Желание Мюрека мгновенно улетучилось, он почувствовал прежнее отвращение, но с гораздо большей силой. Ему пришло в голову, что хорошо бы потихоньку ускользнуть и запереться в ванной (прежний обитатель камеры, очевидно, этого сделать не мог, по неграмотности, но женщины пользовались замком).
В это время женщина обернулась и не глядя на Мюрека, фамильярно похлопала его по плечу.
- Потешь меня, окаянный, - прохрипела она на люканском, который Мюрек уже довольно хорошо знал.
- А тебе чего надо, мать? - спросил он с акцентом, но вполне членораздельно.
У женщины отвисла челюсть. Она вытаращила глаза и попятилась к двери. Но Мюрек не дал ей уйти. Он схватил ее за горло своей клешнеподобной лапой и медленно, с наслаждением, задушил. Потом натянул на себя свою пластиковую тунику, вышел в коридор, тщательно заперев дверь. Но здесь его опять ждало приключение. Обслуживающий персонал гарема уже начал работу по уборке коридора и камер. В конце этажа на лестничной площадке он столкнулся с уборщицей - худенькой девушкой в синей спецодежде с ведром и тряпкой в руках. Увидев самца на свободе, она дико взвизгнула и бросилась вниз по лестнице, ведро с грохотом покатилось за нею.
Мюрек нагнал ее семимильными прыжками и сразу успокоил, шарахнув головой об стену, так что мозги ее забрызгали панель. Но от крика и грохота внизу хлопнула какая-то дверь. Мюрек мгновенно достиг черного хода, и выскользнув на улицу, спрятался в кустах у стоянки одноколок. Город еще спал. В огромном же сером здании гарема одно за другим вспыхивали окна. Там поднималась тревога.
Мюрек помчался вниз, к ущелью. Ему во что бы то ни стало нужно было до восхода солнца выйти на орбиту. Как потом он вернется на Землю, он еще в точности не знал, но был уверен, что в космосе его не скоро найдут. Вряд ли у люканок слишком уж налажена система космической локации.
Мюрек добежал до своей лодки, втиснулся внутрь и, задраив люк, тяжело плюхнулся в кондукторское кресло. Он был хорошо натренирован, но покрыть за двадцать минут трехкилометровое расстояние - даже для него рекорд.
Хет уже очнулась. Она равнодушно наблюдала, как он выводит лодку на орбиту. Она размышляла о своей собственной дальнейшей судьбе, и выводы ее были неутешительны. Но все равно, она была рада, что Мюрек решил покинуть Люк.
И опять все произошло по-прежнему, но в обратном порядке. Теперь, уже привязанная к койке, Хет вдруг заметила неожиданную разницу в освещении. Яркий белый свет звезды в иллюминаторе слева сменился абсолютным мраком. А справа, где мигал старый оранжевый Сос, возникло слабое фиолетовое свечение какой-то морской твари. Хет вздохнула с облегчением. Ей показалось, она ощутила соленый, свежий запах моря.
Мюрек сидел, откинувшись в кресле. Он размышлял. Зная теперь точно, как управлять сверхсветовой скоростью, он должен был, очевидно, об этом молчать. Даже своим, в шестерке, не должен говорить об этом. Разве что Компу...
- Мюрек, - произнесла Хет слабо, тоскливо.
Мюрек обернулся и посмотрел на нее.
- Мюрек, отпусти меня!
- Куда?
- В море.
Он все еще не понимал.
- Прямо так, без лодки.
Мюрек отвернулся.
- Ты погибнешь, - отозвался он глухо.
- Нет, - заверила его Хет.
- А хотя бы и так? - спросила она немного погодя. - Тебе не все равно?
Мюрек молча встал и отвязал ремни. Хет все поняла. Она не стала терять времени. Отвинтив люк, выскользнула наружу, ничего не сказав Мюреку на прощанье.
ГЛАВА 6. БЕЗДНА КОСМОСА, БЕЗДНА МОРЯ
Хет прекрасно видела, как примитивна аотерская наука. В частности - химия. Комп, заинтригованный ее познаниями, позволял ей иногда работать в химической лаборатории, но только в его присутствии. Он опасался за свой шкаф, где хранились яды и тяжелые наркотики. Но он даже не подозревал, что можно сделать, при умении, из самых безвредных реактивов. Хет знала, например, что некоторые из интересующих Компа веществ являются активными началами иной, гораздо более сильной органики. Он еще только вступал на этот путь. На Люке же эти сведения внесены в учебник и являются обязательными для каждой люканки. Да и многое другое. Генетика, физика. Для всего нужно время. А у несчастных землян его просто нет. Они вымирают. И вместо того, чтоб активно изыскивать средства для спасения от радиации, они занимаются своим привычным делом: изобретают perpetuum mobile. Только уже на другом, биологическом уровне. Вся Аотера с нетерпением ждет испытаний очередного аппарата внеутробного развития. Чтоб, значит, выращивать зародыш без помощи организма женщины. Без самки.
Хет приметила в шкафу две колбы, смешав которые, получила бы то, что ей нужно. И она изловчилась это сделать почти на глазах у Компа: соединить два реактива в маленькой пробирочке, спрятать за пазуху и унести к себе в комнату...
Мюреку снится тяжелый сон. Он бредет сквозь чащу древовидных хвощей. Комары. Огромные, жирные, приспособившиеся сосать кровь толстокожих динозавров. Однако - его еще не тронули. Странно. Ведь он голый. Он как лег с вечера, полностью раздевшись, так и попал в этот лес. Стоп. Как он сюда попал?
Вот - одна гадина. Пищит немилосердно. Села на руку. Мюрек попытался ее убить, но она улетела. И тут комар, без предупреждения, сразу, впился ему в шею, в сонную артерию. Его обожгло болью: укус комара оказался подобен укусу шершня. Мюрек дернулся и проснулся.
Хет отпрянула, уронив шприц, и он звякнул на мягком синтетическом паласе, устилавшем пол в комнате Мюрека. Она пристально, не мигая, смотрела ему в глаза. Мюрек, сообразив, что дело неладно, вскочил, но тут же, со стоном, повалился навзничь. Хет подошла и приказала:
- Смотри мне в глаза!
Мюрек попытался отвернуться, но не смог, наоборот, широко раскрыл глаза, и Хет впилась взглядом в его расширенные от действия наркотика зрачки.
- Встань!
Мюрек покорно поднялся.
- Идем.
Они вышли в коридор. Хет сильно рисковала. Была ночь, но в зале работали двое: Рамалий и Рил. Комп спал у себя в комнате. Если бы кому-то пришло в голову сейчас выйти в коридор, то голый Мюрек в сопровождении Хет вызвал бы мгновенную реакцию: аотерцы многое пережили на своем веку и нервная система у них была постоянно напряженной. Но они благополучно добрались до двери в главный коридор, код от которого ночью был известен только Мюреку.
- Открой дверь!
Мюрек послушно повиновался.
Длинный, освещенный белыми лампами коридор вел к шахте с подводной лодкой. Здесь Хет вздохнула с облегчением. Она заставила Мюрека спуститься в лодку и привязала его к длинному сиденью пластиковыми вязками. Потом она сама нашла нужный код и запустила лодку.
Хет сидела, в изнеможении откинувшись в кресле, и тупо смотрела на цветные диаграммы дисплея. Лодка шла запрограммированным курсом. Мюрек спокойно спал, прикованный к сиденью по рукам и ногам.
Хет кусала губы, напряженно вглядываясь в экран. Это чужая лодка. Но она сделана по образцу люканских лодок, поэтому Хет не могла ошибиться в обращении с нею.
Они миновали залив. Вместо того, чтоб направиться к подземному тоннелю, ведущему в Средиземное море, Хет вывела лодку в океан. Здесь ее еще могли поймать. Но все равно. Через два-три часа она будет возле Сокотры. А там еще час - и она погрузится в большой прогиб возле берегов Африки. Там ее уже никто не достанет...
Она обернулась и пристальным, жадным взглядом посмотрела на спящего Мюрека. У нее возникло непреодолимое желание надругаться над ним. Возможно, она с самого начала преследовала эту цель тоже... Хет подошла и проверила вязки. Крепко. Тогда она в аптечке в пробирках и реактивах (среди которых, к несчастью, не было того, что нужно для приготовления наркотика) отыскала длинный, тонкий, как перо, скальпель.
Мюрек проснулся и сразу пришел в себя. Он иронически и с издевкой наблюдал за нею. Хет протерла скальпель антисептиком. Потом подошла к лежащему. И снова с жадностью оглядела его.
Это было великолепное мужское тело. Мускулистое, жилистое, длиннорукое и длинноногое, покрытое на груди густой черной шерстью. Не Геракл и не Аполлон, отнюдь. Некий человекопаук, обладающий сверхчеловеческой мощью и полный нечеловеческих инстинктов. Новый вид: Homo-аотерец. Пластиковые вязки держали его крепко. Хет села рядом и провела пальцем по густому черному подшерстку. Потом с дикой яростью всадила скальпель в болевую точку у него на груди. Неглубоко. Так, чтобы не убить. Потом - в предплечье. Мюрек молчал. Он был абсолютно спокоен. Кровь едва сочилась из тоненьких ранок.
- Ты, видимо, не скоро собираешься со мною расстаться? - насмешливо спросил он, имея в виду, что такими ударами не убьешь.
Хет отбросила скальпель. Теперь она принялась ласкать и гладить его, целовать в губы, щекотать ему промежность. На это тело Мюрека не могло не откликнуться. Огромный, толстый кол, который раньше так редко доставался ей, и потому снился по ночам, встал из густого меха между ног, как пирамидальный тополь из подлеска.
Хет рассвирепела. Она стащила с себя через голову белую ночную тунику, в которой сбежала из Аотеры. Потом с наигранной лихостью насадила себя на мюреково оборудование и принялась извиваться и дергаться, как наколотая на булавку стрекоза. Но она от природы была мягка и женственна и не умела сама причинить себе боль. Она скоро измучилась.
Мюрек смеялся. Он потешался над нею вовсю, однако, не оскорблял ее. Он был настроен добродушно. Он предложил ей самому сделать все, что ей надо. Но только в обмен на немедленное возвращение в Аотеру.
Хет встала, пересела в кондукторское кресло и с отвращением отвернулась. Ей нужен был препарат, чтоб полностью овладеть Мюреком. Чтоб пользоваться им постоянно, пока не надоест, а потом выбросить его акулам. Другой цели она себе пока не ставила. Зачем? Она добилась свободы и впереди у нее - тысячелетия жизни. Ей хотелось Мюрека. Ее извращенная логика следовала извращенной цели: она, не сумев надругаться над ним, хотела, чтоб он надругался над нею. Причем так, как ей бы самой этого хотелось.
Хет хорошо знала море. Усыпив Мюрека и заставив его в полуобморочном состоянии сходить в туалет, Хет снова приковала его к ложу. Потом она отвинтила люк и выбралась наружу. Хет с наслаждением вобрала в легкие морскую воду. Кругом стояла абсолютная тишь и абсолютная ночь. Перед этим она завела лодку в расщелину скалы, куда не смог бы добраться глубоководный кальмар.
Хет поплыла вверх, медленно, приспосабливая тело к перепаду давления, одновременно присматриваясь, нет ли хищников. В пелагиали водились рыбки, которых земляне, поймав в сеть, всегда выбрасывали: в них скапливается сильнейший яд - тетродоксин. Хет знала повадки этих рыб: они очень мелки и маневренны, и поймать хотя бы одну непросто. Хет для этих целей запаслась складным сачком, который отыскала в лодке. Очевидно, Рамалий тоже кого-то ловил, когда оставался один на один с инопланетным океаном.
Теперь она с сачком безуспешно охотилась за маленькими юркими рыбешками, которые подпускали близко, но не давались в руки. Она скоро отчаялась чего-либо достигнуть. Глубоко вздохнув, поплыла на поверхность.
Солнце палило спокойную ширь океана, вызывая на зеркальных гранях волн мгновенные вспышки. Глазные нервы Хет, привыкшие к глубине, болезненно реагировали на них, прорываясь во тьму мозга яркими ассоциациями. Хет улеглась на воду плашмя, раскинув руки и ноги и подставив себя лучам солнца. Она лежала так долго, пока полуденный жар не остыл, и солнце не покраснело на западе. Тогда она привстала на воде и огляделась. Недалеко от нее на поверхности, как огромный, бурый, размокший лист картона плескалась луна-рыба.
Луна-рыба, вообще, не такая уж редкость. Раньше моряки, встретив на поверхности моря, всегда убивали ее. Луна-рыба считалась предвестником несчастья.
Хет поплыла туда, где она заметила рыбу. Вялая, апатичная, как бы от рождения полудохлая, рыба не сумела удрать. Они до смешного немощны, эти плоские бурые обрубки, принадлежащие к странно мутировавшему роду: у лун-рыб нет задней половины тела вообще. Такое уродство двухметровые в диаметре громадины компенсируют своей крайней ядовитостью. Причем, ядовиты они не все и не всегда. Но так как морские животные знают об этом, то обычно не рискуют слопать, встретив в море эту в общем-то мясистую тварь.
Хет не знала еще, повезло ей или нет. Если повезло - то у нее неисчерпаемый источник тетродоксина. Определить это на месте она бы не смогла. Хет убила рыбу, ударив ее головой об воду и потащила добычу вглубь.
Мюрек прекрасно видел, чем она занимается. И подзуживал ее. Хет молча терпела его остроты, не отличавшиеся целомудрием, а иногда и просто болезненные.
В луне-рыбе оказался тетродоксин. Немного, правда, но и этого ей должно было хватить надолго. Ей нужен был еще один компонент. Но он в море всегда находился под рукой: в глубоководных голотуриях, о существовании которых, похоже, кроме Хет никто не знал. Они водятся на большой глубине и совершенно неизвестны земной науке.
Хет смешала тетродоксин с батрахотоксином в нужной пропорции. Пошла в душевую и вымылась, отдраила себя мочалкой до красноты. Потом достала заветный флакон и натерлась едкими и терпкими духами с оттенком мускуса. Зачем ей это было нужно, она сама не смогла бы объяснить. Ее вовсе не возбуждал этот запах, но ей хотелось бы, чтоб предстоящая процедура пахла потрясающе.
Хет набрала в шприц препарат и почему-то внезапно испугалась. Она обернулась к неподвижно лежащему Мюреку. Зрачки ее глаз, огромные, черные встретились с его спокойным и насмешливым взглядом. Рука Хет, зажавшая шприц, вспотела от напряжения. Но она внезапно успокоилась. Подошла к Мюреку и уколола его в сонную артерию. Мюрек мгновенно обмяк в своих пластиковых вязках. Взгляд его, обычно умный и решительный, тоже как-то обмяк. Он беспомощно заметался взглядом по круглым стенам лодки, будто забыл, где находится.
- Смотри мне в глаза! - приказала Хет. И Мюрек с облегчением остановил взгляд на ней, как будто не знал, что делать, а теперь наконец понял. Он глубоко вздохнул и забылся. Хет развязала его.
- Встань!
Мюрек покорно поднялся. Черты его лица исказились характерной судорогой, следствие действия одного из компонентов. Потом они застыли в каменной неподвижности. Периферические нервы полностью блокировались за счет уравновешивающего действия двух токсинов. И только центральный мозг, продолжая работать, как автомат, как мозг биоробота, ждал теперь команды. Но не от собственных рецепторов.
- Подойди и сделай то, что ты сделал бы, если бы хотел надругаться надо мною, а потом убить.
- Но не убивай меня, - добавила она шепотом.
Мюрек покорно шагнул и обхватил ее сзади за грудь. Он мял и тискал ее полные египетские груди, она стонала и переполнялась желанием. Потом он поставил ее раком на кушетку и, заломив ей руки за спину, принялся бить ей членом в анальное отверстие. Хет дико заорала. Боль ударила ей в голову, она попыталась вырваться, но Мюрек держал ее крепко. Она потеряла сознание.
Очнувшись, она ощутила горячее потное тело Мюрека на себе. Он с воодушевлением трахал ее спереди. Хет добилась того, чего хотела: оказалась полностью в его власти без всякого риска для себя.
Мюрек обрабатывал ее долго, часа три. Он был горяч и неутомим и порой причинял такую боль, что Хет теряла сознание. Потом она почувствовала, что действие наркотика проходит, собственная воля возвращается к нему. Ей пора было брать инициативу в свои руки. Но она была слаба и измучена, а он, по мере того, как мозг его освобождался от действия дурмана, становился все сильней и неистовей.
Хет слабела, и голова ее кружилась от чудовищных излишеств. Она угодила в ловушку. Он, очнувшись, очевидно, сделает то, чего она просила не делать: убьет ее.
Хет, стоя на четвереньках и ощущая в своем животе в очередной раз разворачивающий ей кишки чудовищный член Мюрека, потянулась к полке возле сиденья. Мюрек не обратил на это никакого внимания. Он был целиком поглощен своим делом.
Хет пальцами нащупала шприц. Слава богу, она позаботилась набрать лекарство заранее. Она спрятала шприц в кулаке. Потом упала плашмя на живот, пока Мюрек вставал с кушетки. Он очевидно, собирался что-то сделать, к ее приказу непосредственно не относящееся. Надо было торопиться. Она повернулась и со всего маху всадила иглу в жесткую ягодицу Мюрека. Пока он медленно оборачивался (его действия, к сексу не относящиеся, были замедленны, как у лунатика), она успела до половины выжать поршень. Мюрек, как бы удивленно, заложил руку за спину и вытащил шприц. Он смотрел на него широко раскрытыми глазами, а Хет следила за ним с кушетки из-под прядей растрепанных волос.
Наконец он сел рядом. Голова его упала, руки повисли, как плети. Хет вскочила, шатаясь, и опрокинула его навзничь. Потом, вытянув на постели, за руки и за ноги, снова притянула ремнями.
Хет, включив душ, легла на кафельный пол в узкой душевой рядом с компьютерным залом лодки. Она отдыхала. Из-под нее текли розовые струйки, смешанные с мутными, беловатыми мюрековой спермы. Дело было горячим. Хет, однако, не собиралась в дальнейшем отказываться от своих развлечений. Бледная и измученная, отдышавшись немного и приведя в порядок Мюрека (опять под наркозом), она снова приковала его. Потом села за компьютер.
Делать ей было решительно нечего. Она с тоской смотрела на длинное голое тело Мюрека на кушетке. Если б он в самом деле любил ее!
Мюрек открыл глаза и спокойно посмотрел на нее. Он очевидно, все помнил. Хет судорожно сглотнула. Мюрек с довольным кряхтением потянулся, напрягая вязки.
- Хорошо, - констатировал он.
- А ты? - спокойно, без тени насмешки, осведомился он.
Хет отвернулась. По щекам ее текли слезы.
- Слушай, ты, дщерь греха, - теперь уже со смехом, но вполне добродушно обратился к ней Мюрек. - Давай договоримся, а?
- Ну в самом деле. Почему не хочешь мне довериться? Тебе ведь жаль меня, разве нет?
- Да.
- Понятно. Ты меня любишь. Ты уж извини, но такие вещи я понимаю. Тебе нужно любви, так?
Хет молчала.
- Вернемся в Аотеру. Ничего страшного. Мы не поступим с тобою плохо, Хет. Ну почему ты не веришь? Мы, правда, пренебрегали тобою. Но в море ведь хуже. В тыщу раз хуже. В этой чертовой бездне ты будешь одна. А там - с нами.
- Хетепхерес, - Мюрек в очередной раз прервал ее гробовое молчание. Если ты хочешь отдаваться, то и будешь заниматься этим. Никакой установки, никаких лабораторий. Я запру тебя в комнате. И буду делать с тобой регулярно то, что делал сегодня. Этому ты веришь?
- Ты не любишь меня, - ответила Хет глухо. Она твердо решила не поддаваться на уговоры. Одна! Подумаешь. Она здесь уже десять тысяч лет одна. Переживет. Надо только перебороть себя и насладиться вволю. А потом убить Мюрека. Что поделаешь? Придется.
Эта лодка имела особенности строения и компьютерной оснастки, которые Хет не сразу заметила. Кто-то, конструируя ее, имел в виду результаты экспериментов со сверхсветовой скоростью. На Люке уже давно освоили сверхсветовую скорость. Та лодка, на которой Хет перебросили через пространственно-временной барьер, была заблокирована в этом отношении и Хет при всем желании не смогла бы вернуться на родину. Установка, за которой Хет теперь работала, бороздя со связанным Мюреком в салоне глубины земного моря, была загружена в том числе и люканскими программами. Зачем аотерцам это было надо, Хет не пыталась понять. То есть, если б она захотела, то наверное, разобралась бы. Она не видела для себя причины беспокоиться об этом и соблюдать осторожность. И однажды ошиблась. Она каким-то образом, экспериментируя с установкой, скомбинировала программы так, как до нее не смогли сделать поколения аотерцев, пытавшихся использовать эти лодки для переброса через космос.
Это произошло мгновенно. Чернильная тьма в иллюминаторе с редкими вспышками фосфорических огней вдруг осветилась ярким светом горящей в космосе белой звезды. Хет с ужасом смотрела на нее. Что? Что случилось? Когда она поняла, ее охватила тоска.
Она повернулась в кресле. Так и есть. В другом иллюминаторе на фоне двенадцати светящихся голубым светом планет острым красноватым блеском искрился желтый карлик - Сос. Нет, на родину она не собиралась. Здесь ей предстоит мучительное прослушивание мозговой информации при помощи психозонда, а потом - смерть. Вернувшихся из бессрочной ссылки здесь не щадят. Да и вообще. Мало радости ей снова очутиться тут. На Люке Хет не была счастлива. И то, в чем она провинилась (обучала навыкам речи мужчину-гаремника) было следствием ее тоски. Хет была индивидуалисткой, а люканские женщины общительны и во всем предпочитают полную откровенность. Они, вообще, слишком уж женщины, холодные, циничные, рассудочные. А Хет тосковала по патриархату. И ей под страхом смерти было велено убираться восвояси и искать себе общество по душе. Патриархальная Земля стала ей родной, хотя сама Хет так и осталась одинокой. Плавать в море мужской планеты было для нее любезней, чем вернуться в цивилизованное общество баб. Слава богу, однако, что Мюрек жив. Он что-нибудь придумает, решила Хет, и почувствовала облегчение.
Хет ни слова не говоря, подошла к нему. Мюрек удивленно взглянул на нее. Перемена места осуществилась мгновенно, и совершенно бесшумно и никакой разницы в освещении он не заметил. Поэтому когда Хет с решительным видом направилась к нему, он подумал, грешным делом, что его, наконец, собрались прикончить. Хет молча развязала ремни. Мюрек сел на койке, потирая руки и разминая спину.
- В чем дело? - спросил он.
Хет кивком указала на иллюминатор. Мюрек свистнул. С восхищением. Сколько лет он сам добивался этого!
- А это, справа, - Люк? - спросил он, садясь за установку.
- Это Сос, - ответила Хет глухо.
- А где Люк?
- Люк четвертый от звезды.
- А! Это вон там, - Мюрек заработал кнопками.
Хет сидела на кушетке, сложив руки на коленях. Теперь ситуация стала обратной. И она, очевидно, теперь пленница.
Мюрек не обращал на нее внимания. Он вел корабль к Люку. Время от времени он задавал вопросы, Хет покорно на них отвечала. Больше всего ее радовало то, что Мюрек сразу понял ее ошибку и справлялся теперь уже не с морским, а с космическим управлением. Что он собирался делать дальше, сказать было трудно.
Хет посоветовала посадить лодку в безлюдной горной области на окраине западного материка. Здесь недалеко, через ущелье, в ее время находился пригород научного центра. За те тысячелетия, что Хет провела на Земле, на Люке мало что изменилось. В этом она смогла убедиться, прослушивая люканские передачи по радио, пока они с Мюреком находились на орбите. Мюрек слушал радио жадно, заставляя Хет переводить и тут же перебивая ее вопросами. На орбите они находились трое суток по земному времени, и за это время он ни разу не тронул ее, не оскорбил, только запер на личный код проклятый наркотик, жертвой которого стал. Пока Мюрек спал, Хет (чрезвычайно вежливо) была привязана им к постели. В его вежливости не было ничего наигранного. Очевидно, за время их пребывания в бездне, Мюрек, совершенно непонятным образом, проникся к ней симпатией.
Лодка села в маленькой долинке за ущельем. Здесь росла жесткая сине-зеленая трава. Мюрек, выскочив из лодки, сразу бросился исследовать эту растительность. Хет стояла рядом, без особого удовольствия вдыхая атмосферу родины. Мюрек засыпал ее массой вопросов, на которые она пыталась последовательно отвечать. Он оглядывал инопланетный пейзаж с жадностью, цепляясь взором за все: камни, солнце, густую, немного пыльную синеву неба. Он жаждал исследований. Но исследовать здесь было нечего. Поэтому Мюрек, пробыв на месте двое суток, объявил Хет, что собирается посетить научный центр. Хет пожала плечами.
Ее он привязал ремнями к койке и усыпил. Он боялся, что в его отсутствие она передумает и удерет к своим, хотя Хет и уверяла его, что хочет вернуться на Землю. Сам он отправился в пригород Нуби - столицы этой части материка.
Мюрек затеял совершенно немыслимое предприятие. Так как показаться в городе открыто он не мог (на улицах Нуби мужчин никогда не видели), он собирался ночью проникнуть в одну из камер мужского гарема. Компьютерные замки здесь были совсем простые, так во всяком случае, уверяла его Хет, и Мюрек решил, что если ему повезет, он сумеет провести ночь с люканкой, предварительно удушив настоящего обитателя камеры. Для этого нужно было выяснить, в какой камере кто сидит. Хет нашла ему по радио рекламную программу из гарема и он ее внимательно прослушал.
Теперь он прятался в ущелье возле проезжей дороги, замощенной не асфальтом и не булыжником. Здесь в качестве материала использовали какой-то пластик, похожий на стекло, золотисто-зеленый и белый с синими прожилками. Вид транспорта был один: одноколка с запряженным в нее оранжевым в синих пятнах осленком. Мюрек, внимательно вглядевшись во внешний облик этого животного, узнал в нем биологического предка настоящей лошади, что-то подобное гиппариону.
Люканки же все были разные. Стройные молодые леди, с пышными сложными прическами, с лицами божественной красоты, озаренными внутренним светом творчества. Мускулистые, коротко стриженные спортсменки из студенческих бейсбольных команд. Пожилые, серьезные дамы, с глазами мегер. Старухи-математички, жирные, раздувшиеся от неумеренного потакания своему телу, погруженные при этом в формулы и расчеты. Совсем юные девицы, веселые и наглые, употребляющие нецензурные люканские выражения и заслуживающие при этом неодобрительные взгляды мимо проходящих дам. Словом, общество. Сложившееся, законченное, со своей культурой и прибамбасами, при этом совершенно неинтересное. Люканки показались Мюреку надуманными и скучными. Искусственными. Он знал, между прочим, что Хет, например, запросто может обращаться в ящерицу. Код ящерицы заложен в нее искусственно. Эта ящерица (Хет продемонстрировала им свою способность еще в Аотере) была похожа на настоящую, живую тварь, но сразу можно было понять при этом, что она всего лишь результат генетического эксперимента. Как будто слепленная из чего-то, напоминающего капрон.
Мюрек думал теперь, наблюдая проезжавших и проходивших мимо женщин, сколько этих "капроновых" генов вообще во всех обитателях Люка. Хет в своем подлинном виде была еще довольно "дикой", так как принадлежала к поколению десятитысячелетней давности.
От своего плана провести ночь в гареме Мюрек не отказался. Когда поток женщин иссяк, он спокойно вышел на дорогу и направился к научному центру.
Улицы города были безлюдны. Зелень шелестела в парке возле административного здания, оранжевые и синие фонари создавали ощущение, что где-то здесь недалеко должен находиться древний американский бар. И все в целом мучительно напомнило Мюреку его молодость, тот большой, сытый, беспечный и продажный мир, в котором он родился, вырос и стал ученым.
Мюрек проник в гарем с черного хода, без труда открыв замок. Он вышел в главный коридор и отыскал 208 комнату, обитатель которой был, по описаниям рекламного ролика, как две капли воды похож на него.
Это было на самом деле так. Мюрек убедился в этом, войдя внутрь и закрыв за собою дверь. Самец-гаремник безучастно томился в углу на кожаном матрасе, его очевидно, нисколько не удивило, что посетитель - вовсе не женщина. Все было так, как Мюрек и предполагал. За одним исключением: дикий, обезьяноподобный, жестокий самец (реклама), с тяжелым черепом и длиннющими конечностями, был огненно-рыж, почти красен. Красна была его шевелюра и шерсть на груди, Мюрек же был черен. Мюрек остановился, раздумывая, глядя в мутные голубоватые глазки самца. А что если посетительница заметит подмену? Хотя возможно, она будет здесь в первый раз. Или в полумраке не углядит разницы?
Мюрек подошел к собрату по полу и сразу, без предупреждения, ударил его в солнечное сплетение. Самец хрюкнул и согнулся пополам на подстилке. Тогда Мюрек вытащил шприц и закатил ему такую дозу наркотика, какой ему самому хватило бы на сутки.
После этого он оттащил спящее животное в ванную комнату и запер его там. Сам же разделся, засунул одежду под матрас и, усевшись в позе лотоса (или в позе паука, как посмотреть), принялся ждать.
Ему не повезло. Женщина явилась, но она была самой старой и самой мерзкой из всех, кого он мог здесь увидеть. Это была рыхлая толстая дама с обрюзгшим лицом и лбом мыслителя, до чертиков похожим на его собственный лоб.
Она тихо разделась, обнажив свой трясущийся, дряблый жир, сложила одежду в стопку в углу и уселась рядом с Мюреком на матраце. И погрузилась в задумчивость. Казалось, ей ничего не надо - только посидеть вот так рядом с особью противоположного пола и всласть надуматься о чем-то, относящемся очевидно, отнюдь не к старческим, а подлинно высоким, научным проблемам.
Она сидела, глядя вдаль, сквозь стену, немигающим, ярким, орлиным взглядом. Мюрек ощутил вдруг в своем сердце теплоту и сочувствие. Рядом сидел собрат по духу. Он занервничал, затомился. Его охватило желание, но он молчал и старался изо всех сил не потревожить величавое спокойствие сидящей рядом женщины. Женщина шевельнулась, поморщилась и, нагнув голову, помотала ею, причем брыли ее дернулись из стороны в сторону, как у индюшки. Желание Мюрека мгновенно улетучилось, он почувствовал прежнее отвращение, но с гораздо большей силой. Ему пришло в голову, что хорошо бы потихоньку ускользнуть и запереться в ванной (прежний обитатель камеры, очевидно, этого сделать не мог, по неграмотности, но женщины пользовались замком).
В это время женщина обернулась и не глядя на Мюрека, фамильярно похлопала его по плечу.
- Потешь меня, окаянный, - прохрипела она на люканском, который Мюрек уже довольно хорошо знал.
- А тебе чего надо, мать? - спросил он с акцентом, но вполне членораздельно.
У женщины отвисла челюсть. Она вытаращила глаза и попятилась к двери. Но Мюрек не дал ей уйти. Он схватил ее за горло своей клешнеподобной лапой и медленно, с наслаждением, задушил. Потом натянул на себя свою пластиковую тунику, вышел в коридор, тщательно заперев дверь. Но здесь его опять ждало приключение. Обслуживающий персонал гарема уже начал работу по уборке коридора и камер. В конце этажа на лестничной площадке он столкнулся с уборщицей - худенькой девушкой в синей спецодежде с ведром и тряпкой в руках. Увидев самца на свободе, она дико взвизгнула и бросилась вниз по лестнице, ведро с грохотом покатилось за нею.
Мюрек нагнал ее семимильными прыжками и сразу успокоил, шарахнув головой об стену, так что мозги ее забрызгали панель. Но от крика и грохота внизу хлопнула какая-то дверь. Мюрек мгновенно достиг черного хода, и выскользнув на улицу, спрятался в кустах у стоянки одноколок. Город еще спал. В огромном же сером здании гарема одно за другим вспыхивали окна. Там поднималась тревога.
Мюрек помчался вниз, к ущелью. Ему во что бы то ни стало нужно было до восхода солнца выйти на орбиту. Как потом он вернется на Землю, он еще в точности не знал, но был уверен, что в космосе его не скоро найдут. Вряд ли у люканок слишком уж налажена система космической локации.
Мюрек добежал до своей лодки, втиснулся внутрь и, задраив люк, тяжело плюхнулся в кондукторское кресло. Он был хорошо натренирован, но покрыть за двадцать минут трехкилометровое расстояние - даже для него рекорд.
Хет уже очнулась. Она равнодушно наблюдала, как он выводит лодку на орбиту. Она размышляла о своей собственной дальнейшей судьбе, и выводы ее были неутешительны. Но все равно, она была рада, что Мюрек решил покинуть Люк.
И опять все произошло по-прежнему, но в обратном порядке. Теперь, уже привязанная к койке, Хет вдруг заметила неожиданную разницу в освещении. Яркий белый свет звезды в иллюминаторе слева сменился абсолютным мраком. А справа, где мигал старый оранжевый Сос, возникло слабое фиолетовое свечение какой-то морской твари. Хет вздохнула с облегчением. Ей показалось, она ощутила соленый, свежий запах моря.
Мюрек сидел, откинувшись в кресле. Он размышлял. Зная теперь точно, как управлять сверхсветовой скоростью, он должен был, очевидно, об этом молчать. Даже своим, в шестерке, не должен говорить об этом. Разве что Компу...
- Мюрек, - произнесла Хет слабо, тоскливо.
Мюрек обернулся и посмотрел на нее.
- Мюрек, отпусти меня!
- Куда?
- В море.
Он все еще не понимал.
- Прямо так, без лодки.
Мюрек отвернулся.
- Ты погибнешь, - отозвался он глухо.
- Нет, - заверила его Хет.
- А хотя бы и так? - спросила она немного погодя. - Тебе не все равно?
Мюрек молча встал и отвязал ремни. Хет все поняла. Она не стала терять времени. Отвинтив люк, выскользнула наружу, ничего не сказав Мюреку на прощанье.