Жена то и дело надоедала мне: «Поговори со старшей, вымахала дылдой, а ума ни на грош. То придёт с царапиной на щеке, то книжку отымут, то учительница жалуется, что подпрыгивает на уроке, так как кто-то из оболтусов колет её сзади булавкой. Вот Светку, что над ними, один и тот же мальчик провожает из щколы: тихий, скромный. Поговорят и разойдутся».
Я особо не вникал в дело воспитания дочки, но после слов жены насторожился: в седьмом классе пора быть серьёзной.
Как опытный педагог, каким я стал считать себя, когда появилась цель, я начал разговор с дочкой издалека, когда она готовила уроки: «Ира, как у тебя дела в школе?»
Ира, чуть обернувшись, непроизвольно ответила: «Нормально. Как всегда».
Я тогда построил свой вопрос в более конкретной форме: «А мальчики не обижают?»
Ира обернулась и с оживлением в глазах поделилась со мной своими секретами: «Знаешь, папа, за мной сидит Кабанов, и он списывает у меня задание по математике, а потом стреляет резинкой по ушам. От него все уши красные».
Я посмотрел – уши были действительно красные.
Я возмутился, но Ира с торжеством в глазах увлечённо продолжала: «А Борисов сидит рядом со мной, и мы с ним всё время дерёмся. Стулов с другой стороны через ряд колет меня булавкой, и я подпрыгиваю. Гурин всё время пишет записки. Вот и сегодня прислал, - и Ира, повернувшись к столу и развернув какую-то бумажку, принялась читать, - Игнатиха, по проверенным агентурным данным из надёжных источников под один из камней в пирамиде Хеопса запрятали рубль. Предлагаю организовать совместную экспедицию».
А Стулов ещё толкается. Никого не толкает, а как я прохожу, обязательно подпрыгнет на одной ноге, крикнет: «Держись, Игнатиха», - и старается сбить меня».
Я осторожно стал выведывать: «А что, к другим девочкам эти мальчики тоже пристают подобным образом?»
Ира чуть подумала и призналась: «Не ко всем, - а потом с некоторой завистью в глазах добавила, - К Анировой пристают шесть мальчишек. На одного больше, чем ко мне. Один даже за волосы её дёрнул», - опять же без сожаления, а с гордостью за подругу призналась Ира.
Но тут же оживилась и весело воскликнула: «Зато к другим меньше мальчишек пристаёт. А есть и такие, к которым вовсе не пристают», - с насмешкой к таким девчонкам добавила Ира.
Я для верности переспросил: «Может, тебе учительнице пожаловаться?»
Но Ира чуть ли не с обидой воскликнула: «Тебя, папа, не просят, вот и не вмешивайся в наши дела».
На следующий день мне пришлось забежать в школу к дочке за ключом. Стояла большая перемена. Какой-то пацанёнок с гиканьем пролетел мимо меня, с разбегу запрыгнув на закорки какому-то мужчине, по виду учителю. Меня едва не сбили с ног. Ира бегала во дворе, поблёскивая глазами, а какой-то мальчишка гонялся за ней, стараясь боднуть. Наверное, Стулов.
Я окликнул дочь, и она с неожиданно откуда-то взявшейся непреклонной осанкой подошла ко мне. Мальчишки стояли тихие, вежливые, наверное, размышляя, какой должен быть у Иры папа – такой или не такой.
Почему-то я неожиданно вспомнил детство и беленькую девчонку. Она демонстративно не замечала меня, а я старался дёрнуть её за косу, чтоб обратила внимание. «Где она?», - с запоздалым сожалением подумал я, и вдруг остро позавидовал сорванцам, вертящимся рядом.
И со вздохом вспомнил, что купил вчера жене сапоги, вложив в них всю премию. А она только хмыкнула и стала примерять их, не обратив на меня ни малейшего внимания.
Я взял ключи и молча пошёл домой.