Мои голые стены давящие удушливостью. Моя жизнь тяжела на поверхности вод бассейна с хлоркой. Мой воздух жидок, его движения сопровождает скрип. Я, разозлённый до крика, молчу, мне не хватает воздуха… Так не хватает воздуха…
Огромная луна освещает, фонари улицы дарят тепло моему городу, холодному, такому ночному. Часы тихо тикают в комнате, гудят вентиляторы ящиков. Пыльные мягкие игрушки, страшные четкие тени, полурожденные моим забвением мечты удушливого избавления.
Моё дыхание дрожит и кашляет. Мои лёгкие стонут, плачут. Я думаю, я так страдаю, мне воздух встаёт кашей в горло. Естественно, возможны выходы. Печальная, полуглухая забывчивость. И тело, на полу лежащее, мне сны в поту кажутся.
Тяжелые, огромные, уставшие, морщинистые веки закрыли весь мир. Он при открытии блеклым покажется мне. Сон не глубокий, растворённый. Он разбавлен водой сырою. Не утешит моих глаз, которые, при возможности, в ладони падают, пересушены.
Эти вены, эти руки, два виска, вопящих стуком. Эта тяжесть в позвонках. Я не выспался, я не спал. Я ведь собственность разума. Он не хочет спать, пока не падает, и усталость возрастает в нём.
Два подверженных слабости каната, всё сложнее мне их развязать. Распадаясь на … минибантики, до конца они вместе связаны. И удушье поглотит их обоих, когда молнии иссушат собой воздух.
Недобитая, в мелких трещинах клаустрофобия моих вещих снов начинает быть сверху до
низу ржавыми гвоздями сплошь подкована. Год, когда для меня подушки душат слишком, дни, которым нет необходимости говорить спасибо… Моя тесная, маленькая комната.