Паша стал в стойку. Гастон бросился на него и стальной калёный клинок скользнул по гарде. Паша ушёл, не задержался. Он видел сквозь маску ухмылку француза. Выпад и Паша поставил вторую защиту, выпад, поворот кисти - третья защита и клинки завертелись вокруг продольной оси. Скрежет стали заполнил всю вселенную. Больше в этом мире не существовало ничего, - только лишь ухмылка Гастона и холодный звон оружия. Больше ничего. Ни одной мысли. Рывок и Гастон нанёс страшный, сокрушающий удар, который скользнув в миллиметре от Пашкиной гарды разорвал воздух и со свистом ушёл в никуда. Быстро-быстро заскользили ноги в смертельном танце - Пашка шёл назад по дорожке и его кисть вертелась маятником - два, четыре, три, проход, три, два, четыре, три, проход три... Гастон рубился как триста лет назад рубились его Версальские предки. Наглая улыбка Гастона застилала глаза, Пашка шёл назад, к краю дорожки. Гастон кидался навстречу, уходил в сторону, ставил клинок перед глазами и резко кидался к самым ногам, чтобы нанести удар в горло. Пашка шёл назад, уводил. Его пальцы сжимали гайку, а перчатка была мокрой от холодного пота. Ещё один оглушительный удар и Пашка уходя перехватил под самую гарду потеряв целых семь сантиметров преимущества. Зато оружие легло в руку. Срослось с душой. Пашка замер. Если бы он снял маску, его глаза горели бы серым огнём и блестели бы в бликах клинка. Гастон сделал выпад - свист клинка и Пашка развернул кисть пальцами вверх, приподняв клинок на три сантиметра и оттопырил руку в сторону большого пальца. Гастон понял что произошло, но вся страшная сила его инерции несла его мимо Пашкиной шпаги. Эти доли мгновения были для потомков гардемаринов подобны часам. Словно в замедленной съёмке Пашка видел как клинок Гастона высекая искры со скоростью света мчится вдоль его шпаги по внешней стороне и с каждым сантиметром клинка Пашка поднимал на сантиметр вверх свою руку, сгибая её в локте. Ещё мгновение и Гастон врежется своей мощной грудью в Пашку и больше нет этой ухмылки француза. Словно во сне, Пашка отвёл руку назад, расслабил её и с силой локомотива бросил микроскопическую точку острия клинка прямо в ту часть маски Гастона, что была под его левым глазом. Даже на замедленном повторе никто никогда не увидит то, что происходит сейчас - была последняя мысль Пашки, - но, господи, как же это прекрасно!...
Ещё целых два дюйма летели навстречу друг другу шпага-локомотив и маска француза. Потом был удар. И лезвие, пущенное Пашкиной рукой словно метеор, разорвав броню на ошмётки и заусеницы со скоростью звука врезалось в мягкую человеческую плоть. Он видел испуганно непонимающее лицо Гастона, фонтан крови и куски глаза, который лопнул как новогодняя игрушка, и свой клинок, уходивший всё глубже и глубже в мозг противника... Тупой удар - это шпага пробила череп, вырвав с обратной стороны кусок кости размером с кулак, ещё один тупой удар - и с головы Гастона слетела больше бесполезная защитная маска...
Фонарь загорелся зелёным - укол, ещё одно очко...
Рыдающий Пашка на коленях, доктора, мёртвый француз в луже крови, истерический крик девчонки с трибун... Пашка так и не стал чемпионом никогда... Я не знаю, кто победил, а ты?