ДН
Всевышний настолько велик и Всемогущ,
что изредка Ему требуется небольшая помощь…
/Мысли отца Райли./
…А истина, она всегда где-то рядом...
- Кэтрин! А я уже пришёл!
Джек запер за собой дверь номера на задвижку, оставил сумку у порога и, бросив на журнальный столик ключи от машины и входной двери, тяжело опустился в кресло. Шум воды, доносящийся из ванной комнаты, подсказал ему, что Кэтрин принимает душ и ещё не знает о его возвращении. Джек дотянулся до напольного вентилятора, включил его и, подставляя под тугую струю воздуха то одну, то другую сторону разгорячённой головы, подумал: “Вот так всегда! Кто-то прохлаждается под душем, а кто-то вынужден носиться по жаре и с риском для здоровья добывать факты…”
В этом месте мысли Джека резко изменили своё направление. В немалой степени этому способствовало выпитое пиво. Было похоже, что оно услышало шум льющейся в ванной воды и… Джека всегда занимал вопрос: почему пиво, налитое в одну ёмкость тела, норовит истечь из другой его ёмкости? При этом ёмкости, в строгом смысле слова, не являются сообщающимися сосудами.
Пивко напомнило о себе с такой интенсивностью, что Джек совсем уж было собрался побеспокоить Кэтрин, но шум воды стих, и он стоически решил подождать.
Кэтрин вышла из ванной, на ходу вытирая волосы. Увидев Джека, сидящего в кресле, она сказала:
- Ой! – и прикрыла грудь полотенцем.
- Твоё “Ой!” выглядит на редкость соблазнительно! – заявил Джек, демонстративно плотоядно облизываясь. – Иди ко мне! Сегодня мою голову посетила одна интересная мысль, и я хотел бы поделиться ею с тобой прямо сейчас.
- Не пойду! – рассерженно сказала Кэтрин. – В твоей голове всегда одни и те же мысли… - Но, несмотря на тон, она медленно, как кролик к удаву, приближалась к Джеку. Неожиданно остановившись, она восхищённо уставилась на него. – Джек! Ты напился! От тебя разит, как от пивной бочки!
- Да! – согласно и гордо кивнул Джек, – И это лишний раз доказывает, что ради общего дела я готов на любые жертвы. И ещё учти, что пьяный я страшно приставучий… - Он попытался из кресла дотянуться до Кэтрин и сморщился, как будто подумал о чём-то не очень приятном. – Совсем забыл! Мне срочно надо в душ!
Он осторожно встал из кресла и пояснил Кэтрин:
- Главное – не расплескать…
- Хотелось бы мне посмотреть, как ты будешь принимать этот душ! – рассмеялась Кэтрин, наблюдая с какой осторожностью Джек несёт своё тело к двери ванной комнаты.
- Опять у тебя на уме одни извращения! Но, может быть, в другой раз… - пробормотал Джек, прикрывая за собой дверь…
…На этой, по мнению Джека, идиотской во всех отношениях поездке настояла Кэтрин. От друзей в Университете она прослышала, что в маленьком городишке произошло довольно странное событие: воинствующий атеист Томас Кинтри вдруг превратился в рьяного католика.
С точки зрения Джека Малика такие вещи случались сплошь и рядом. И ничего особенного и уж тем более таинственного здесь не было.
- На параллельном курсе двое заделались буддистами, а один принял Ислам. Почему бы нам не потрясти их? И ехать далеко не надо! Или вон на прошлой неделе Том Спенсер по пьяни вертанулся со второго этажа общежития и ничего не сломал. Даже бутылку не разбил! Таинственно!..
- Ты не понимаешь, Джек! – кипятилась Кэтрин. – Там совсем другое! Местная газета вроде бы писала, что обращение Кинтри сопровождалось какими-то уникальными явлениями. Мы просто осмотримся там и совсем немного расспросим местных жителей… Это ведь почти по дороге на побережье! – убеждала она уже просящим тоном. – А если откопаем что-нибудь, то сразу позвоним в ФБР и всё передадим им.
Именно после этих слов Джек окончательно уяснил для себя, что Кэтрин Кросс попросту насмотрелась “Секретных материалов”, и теперь ей не даёт покоя слава Малдера и Скалли. И ещё он понял, что спорить будет себе дороже.
- Ну, хорошо! Если это “почти по пути”… - наконец согласился Джек. – Но как только ты поймёшь, что всё это ерунда, мы отправляемся на побережье. Мне совсем не улыбается провести все каникулы в каком-то заштатном городке, раскручивая пустышку.
Джек увидел, как засветилось радостью лицо Кэтрин, но всё же не удержался, спросил с серьёзным видом:
- Кто из нас будет Малдер, а кто – Скалли?
Кэтрин не разговаривала с ним два дня…
- Ты видел отца Райли? – спросила Кэтрин, как только Джек вышел из ванной комнаты.
Джек отрицательно помотал головой, рухнул в кресло и ответил:
- Очень издалека! Но я сделал лучше! Я поговорил по душам с Джоном Смиттом.
- Как? – лицо Кэтрин даже слегка вытянулось от разочарования. – Я же с ним вчера разговаривала…
- И не только с ним! – немедленно подхватил Джек. – И что ты узнала? Какие факты добавились в страшно секретную папку? – Он сделал вид, что шарит у себя по карманам. – Ничего! Кэтрин! – в голосе Джека зазвучала укоризна. – Ты же умная девочка! Учишься в университете, читать умеешь… Уже должна понять, что у них здесь круговая порука. По глазам видно – все врут! Необходим особый подход.
- С пивом? – саркастически усмехнулась Кэтрин.
- И с пивом тоже, – согласился Джек. – Кстати, рекомендую! Пиво – универсальная отмычка, – Джек икнул. – Хотя это и большая жертва с моей стороны.
- И что же ты узнал такого… Жертвуя собой?...
- Да уж много чего! Ты это сейчас тоже узнаешь… - Джек попытался нагнать загадочное выражение на лицо, особого эффекта не добился и встал из кресла. Слегка, для устойчивости, расставив ноги, он, подражая известному каменному Командору, в драматическом жесте простёр руку к входной двери, – Видишь мою сумку у двери? В ней наш ужин!
- Да? – Кэтрин разочарованно посмотрела на Джека. – А я думала, что мы пойдём куда-нибудь…
- Я ясно вижу, что вас, Кэтрин Кросс, ни в коей мере не устраивает общество Джека Малика. Вам, видимо, ближе шум и мишура Света, толпы молодых прощелыг вокруг, гнусные предложения старичков… - удручённо сообщил Джек невидимой аудитории и тут же получил мокрым полотенцем по спине.
- Вот оно! – воскликнул Джек. – Попытка физического воздействия на свидетеля! Прошу занести это в протокол! Уважаемые господа присяжные заседатели!.. – конец фразы был не очень разборчив, так как Джеку пришлось снимать с головы мокрое полотенце.
- Я тебя!.. – Кэтрин едва не задыхалась от переполнявших её чувств, в том числе и смеха.
- Как бы там ни было, Кэтрин Кросс… - строго сказал Джек, вешая полотенце на дверь ванной. - Но вам придётся расстаться с некоторыми дурными привычками. В частности – вешать свои мокрые полотенца на молодых, красивых парней.
Джек подцепил свою сумку, раскрыл её и начал выкладывать на столик разнокалиберные свёртки и пакеты. Вытаскивая из сумки непочатую упаковку пива, он пожал плечами:
- Я же не мог знать, сколько пива сможет выдуть старикан.
Последней он извлёк из сумки небольшую, с пачку сигарет, коробочку и торжественно водрузил её на кучу пакетов.
- Здесь то, что бесстрашный Малка нарыл на жаре для своей Скалки!
Пока Кэтрин разворачивала на столике пакеты и постепенно приходила к выводу, что уйти в местную кафешку от такого изобилия может только полный псих, Джек перемотал в диктофоне плёнку, что-то подрегулировал и включил воспроизведение. Послышался шум, щелчки, а затем чёткий шёпот Джека:
- Скаулдер и Маулдер начинают свою совсем секретную операцию по охоте на ведьм и маленьких таких чёртиков… И, конечно, злобных инопланетян! Кодовое название операции: “ФБР – подвинься”! Очень Секретно! Заткнуть уши!
Кэтрин укоризненно посмотрела на Джека. Тот ответил ей взглядом невинного ягнёнка, смутился и буркнул:
- Надо же было как-то проверить аппарат…
- Мистер Смитт! Мистер Смитт! Постойте!
- Чего вам, молодой человек?
- Я Джек Малик из Университетского городка. Хотел бы с вами кое о чём переговорить.
- Ну, вообще-то, я на работе… А о чём разговор?
- Вы ведь работаете церковным сторожем? А поговорить с вами я хотел о Томасе Кинтри.
- А-а! Так вчера от вас уже была девчушка. Назвалась редактором Университетской газеты. Симпатичная! Всё клала ножку на ножку и норовила свои прелести продемонстрировать…
Джон выключил диктофон и в упор уставился на покрасневшую Кэтрин.
- Значит, вот так теперь раскручивают старичков?
- Джек! Я понятия не имею, что это пришло в голову старому, слепому…
- Как выяснилось, и этот факт нам ещё пригодится, со зрением у старичка всё в порядке. А вот некоторые врунишки… Если не сказать больше! Короче, я пришёл к одному важному для дальнейшего расследования решению, – Джек сделал паузу. – Чтобы такие фортели больше не повторялись… - Кэтрин быстро закивала. – Я решил жениться на тебе и запретить носить короткие юбки вне дома.
Пока у Кэтрин то ли от удивления, то ли от желания что-то сказать медленно приоткрывался рот, Джек невозмутимо включил диктофон.
- … Давайте присядем, мистер Смитт. Вот здесь в тенёчке. Сегодня жарковато, а у меня есть холодное пиво.
Из диктофона послышались шелест, щелчки, треск, и сквозь все эти звуки пробился голос старика:
- С пивом – это ты, парень, хорошо придумал. Получилось, правда, не так естественно, как у вчерашней девчушки, но всё равно – здорово!
Джон грозно посмотрел на вновь покрасневшую Кэтрин и, не сдержавшись, улыбнулся.
- Значит, сынок, всех стала интересовать история этого балбеса Кинтри… Хотя, теперь его и балбесом-то не назовёшь… Несправедливо получится.
- А он что - действительно был заядлым атеистом?
- Я смотрю, ты и без меня всю эту историю знаешь?
Что-то звонко щёлкнуло и явственно забулькало.
- Хорошее пиво пьют нынче студенты! – похвалил старик. – Здесь, в округе, почитай миль на десять не было такого дурака, как Томас Кинтри. И чего он только не вытворял! И в баре речи произносил… Против религии, значит… И к людям на улице приставал, и с отцом Райли до хрипоты спорил… А потом повадился подкатывать к церкви, после воскресной службы, когда все уже домой идут, и там свою ахинею нести. И ведь сколько раз предупреждал его отец Райли, сколько уговаривал! Всё без толку! Скажу тебе по секрету: если бы не отец Райли, горожане давно бы Томасу рыло начистили до блеска за все безобразия… Но отец Райли на проповеди запретил. Сказал, мол, негоже в подобные дела людям вмешиваться и свой суд вершить. Господь сам разберётся со своим стадом и вразумит кого положено… А потом Томас стал, как все, в церковь ходить…
- Ни с того ни с чего? - спросил Джек.
- Ну почему же… - старик причмокнул губами. – Хорошее у тебя пиво… Может, ещё по баночке?
- О чём разговор! Конечно! – засуетился Джек. – Вот!
- Ладно! Девчушке твоей не рассказал, тебе расскажу. Ты, парень, случаем не из ФБР? Уж больно легко ты меня разговорил! Хотя, наверное – нет! Тех я по телеку видел. Не очень-то ты на них похож! Ну, слушай. Всё одно – не поверишь. Да я бы и сам себе не поверил! Дело было аккурат в воскресенье. Как и когда Томас к церкви подкатил – не знаю, я на службе был. Но только, как начали люди из церкви на площадь выходить, Кинтри уже тут как тут. Стоит, лабуду свою гонит, к разуму прихожан взывает. Ну, тут уж кто шарахается от него, как от чумного, кто по лбу пальцем стучит, дурак ты, мол, несуразный…
Из глубин диктофона вновь послышалось бульканье, потом утробная отрыжка, и Джон Смитт продолжил свой рассказ:
- Отец Райли вышел из церкви вслед за мной, постоял на ступенях, на небо посмотрел. Погодка была в тот день, надо сказать, неважнецкая. Тучки… Только что дождь не капал.
- Ну, отец Райли и говорит Тому: “Что же ты несёшь, дитя Господне неразумное!” А Томас Кинтри даром, что дурак дураком, а за словом в карман не лез! “Раз, – говорит, - такое дело, так пусть меня сам Бог и вразумит! Лично”! В общем, напросился – не откажешь! Я ж говорил, что вроде как дождь собирался? Вот тут в отдалении гром громыхнул, и то ли за церковью, то ли в самой церкви, за спиной отца Райли, как полыхнёт! Я всякое на свете повидал, во Вьетнаме был, но такой вспышки!.. Ярче солнца! Отец Райли в сторону отскочил, я – в другую, а из дверей церкви вышли четверо… Нелюди какие-то… Одежда серебристая, но тёмная. Головы замотаны, рыло вперёд торчит, как респиратор. Только глаза в прорезях сверкают. Все сдрейфили, конечно, я не исключение. Толпа назад к церкви подалась, а отец Райли вдруг как крикнет: “Не даст Господь Всемилостивейший чад своих в обиду”!
- Со страху, небось, заорал! – вклинился в рассказ голос Джека, – Ой! Извините! Продолжайте, пожалуйста.
- Если тебе кто будет заливать, что демоны от голоса отца Райли на колени повалились – не верь! Я рядом стоял – видел. Поклонились они ему, это верно. Да и то, сказать, очень сдержано. Ну-ка давай память и красноречие ещё пивком освежим… Не та она уже стала… В смысле память… Так что дословно не помню, а только один из этих четверых демонов, или уж как там иху мать не знаю… Тот, который с мечом… Я не сказал, что у троих в руках кнуты были чёрные и длиннющие, а у одного – меч сверкающий?
- Неа-ик! – отозвался Джек.
- Ага! Склероз! Так вот. Растолковали они отцу Райли, что Ангелам небесным, а уж тем более самому Господу Богу, как-то недосуг заниматься среди людей всякой мелочёвкой. Что-то вроде: “Руки и помыслы чисты”… Ну, так они подрядили то ли чертей, то ли демонов за них в этом деле порядок навести. Тот, который с мечом, бубнил, не очень-то внятно, но в конце покачнулся и так и сказал: “Во славу Господа нашего”! А отец Райли добавил: “Именем Его”! И вот что мне любопытно: с чего бы это чертям этим о славе Господа нашего беспокоиться? А? Ну, когда они пошли к площади, Кинтри, видать, смекнул, что это по его душу, рванулся было, но один из тех, что с кнутами, как жахнет! Кнутом ноги Томасу подзапутал, он и грохнулся оземь. Это он теперь всем рассказывает, что ноги у него будто бы в землю вросли…
Короче, растянули его двое на кнутах, как свинью при забое, третий с кнутом чёрным чуть поодаль пристроился, а четвёртый меч свой “на караул” взял, сверкнул глазами и препротивнейшим голосом прогнусавил: “Кто здесь Томас Кинтри”?
Граждане у нас, сам знаешь, законопослушные и своему завсегда помогут, не откажут… Стали орать один громче другого: “Это он! Томас Кинтри! Вот он!” - и тыкать пальцами в бедного, распростёртого на земле Томаса…
- Не прёт что-то, мистер Смитт… - голос Джека был полон сомнений. – Я не про пиво… Получается, что они искали того, кого уже поймали!
- Ай, молодца! Заметил! Я так тоже думаю, что они знали Томаса в лицо и комедию ломали… Но я тебе рассказываю, как дело было, а ты слушай…
Этот, который с мечом, начал бубнить себе что-то непонятное… Отец Райли мне потом сказал, что это он на латыни… Я в языках не силён, может это и латынь была, но только он замолчал, тот, с кнутом, что сбоку стоял, как жахнет Томаса по спине! Кнут у него был длинный, футов двадцать с прицепом, с таким не всякий управится… Но этот, по всему видно, был виртуоз! Рубашку на спине Томаса надвое, как ножом, развалило, а на коже след багровый вспух в капельках крови…
И началось тут!.. Отец Райли молится, этот свинорыл бубнит себе, другой – кнутом машет, а прихожане выдыхают в одну глотку после каждого удара, как на стадионе… Хуже всех, по-моему, пришлось Кинтри, но он молодец! Ни слова, ни стона! Может, только он сознание от страха потерял? Раз семь они его отоварили по этой программе… Пока отец Райли не выкрикнул: “Господи! Пожалей раба своего неразумного Томаса Кинтри! Яви свою Милость”! Прихожане поддержали его, но как-то не очень-то уверенно и охотно… Четвёрка этих уродов тут же все свои дела свернула, Томаса отцепили, и они, мимо нас с отцом Райли, ушли в церковь. Там снова что-то полыхнуло…
Потом врали, что будто бы они вручили отцу Райли кнут и сказали, что это “Бич Божий для грешников”… Это вообще чушь собачья! При мне они ему ничего не давали и даже слова не сказали.
Ну, тут дождь пошёл, и отец Райли сказал, что это слёзы Господни… Прихожане петь начали… Уж не помню что, но пели хорошо, дружно… А мы с отцом Райли Томаса в церковь отвели, раны от бича обработать... В рубцах на его спине потом кто крест видел, кто лики святых, а по мне, так там явно проступало слово, что теперь на всех заборах пишут… Ну, после отъезда русских студентов. А рубцы, они и есть – рубцы… Томас теперь как нажрётся в баре своего любимого виски, так рвёт на себе рубашку и давай свои рубцы кому ни попадя демонстрировать! Надоедать, правда, всё это стало… Ну что? Ещё по баночке и по норам?
- Без проблем! – согласился Джек…
Диктофон как-то странно захрипел, и Джек его выключил.
Глаза Кэтрин сияли. Она вскочила со стула и принялась буквально бегать по комнате от окна к двери и обратно.
- Ну? Теперь ты, наконец, видишь?
- Что? – удивился Джек. – А! Вон ты о чём… Честно говоря – не очень хорошо. На тебе халат.
- Джек! Ты невыносим! – рассерженно воскликнула Кэтрин. – Тут такое творится…
- Ты собиралась звонить в ФБР, – напомнил Джек.
- Да! Надо позвонить… Или … Нет! Надо обыскать церковь! Сегодня же! У тебя в машине есть фонарик?
- В машине есть даже две фары! – сообщил Джек. – И мы сможем запросто осветить всю церковь. Сразу сбегутся все жители городка, включая шерифа, и начнут нас поздравлять…
Кэтрин остановилась напротив Джека и, наморщив лоб, несмело спросила:
- А ты это серьёзно?
- Ты о чём? – поинтересовался Джек. – О фарах на машине?
- Перестань!.. Ты серьёзно хочешь на мне жениться?
Джек встал из кресла, обнял Кэтрин и, вдыхая аромат её волос, сказал:
- Я очень рад, что и это тоже занимает тебя. С моей стороны было бы очень глупо, старушка-Кэт…
Кэтрин сердито дёрнулась в его объятиях:
- Какая я тебе “старушка”?!!
- Ты обязательно станешь старой, вредной и сварливой. И, с моей стороны, было бы очень глупо пропустить весь этот процесс.
- А как же университет? – спросила Кэтрин после паузы.
- Одно другому не помеха. Правда, нашим родителям придётся подождать появления на свет мелких Маликов. Но, мы сможем часто тренироваться…
Он нежно поцеловал Кэтрин, погладил её по плечу и включил диктофон. Заметив в её глазах удивление, Джек улыбнулся:
- Чтобы ты была спокойна и не отвлекалась от более важных дел…
- Славно посидели! Я вот что только думаю, Джек! И-ик!
Голос старого Джона Смитта был слышен отчётливо, как будто он находился рядом, в комнате.
- Ч-што?
- Вот процесс общения с Богом – дело сугубо индивидуальное… Личное. А, что знают двое – знает и свинья…
- К чему это Вы, мирсте… мистер Смитт?
- Я к тому, что однажды, уже после всего, застал в церкви отца Райли. Мне показалось, что он молится, и я хотел тихо уйти… Но он так орал на всю церковь, что я отчётливо слышал: “Господи! Вразуми раба твоего грешного на подвиг! Что ещё я могу свершить во славу Твою?!! Как ещё помочь тебе”? Совсем, видать, сбрендил… А пару дней тому назад парочка балбесов из соседнего городка к церкви на синей машине подъехала. Искали они отца Райли зачем-то… И голос у водителя гнусавый, точь-в-точь, как у того рылолицего с мечом…
Джек отключил диктофон.
- Дальше нет ничего интересного, кроме икоты и клятв в вечной дружбе.
Джек погладил Кэтрин по плечу и улыбнулся.
- А ты умеешь держать удар… И очень понравишься моим… Готов держать пари, что отец, увидев тебя, скажет: “Нашему балбесу всегда везло”! И незаметно погладит мать по плечу…
- Когда мы едем? – вздохнула Кэтрин.
- Завтра. Или, если хочешь… Хотя, по дороге нам всё равно придётся останавливаться в мотелях…
Тот, кто называл себя Джоном Смиттом, сидел на ступенях церкви рядом с отцом Райли.
- Вы уверены, что убедили их? И что опасности нет? – как-то неуверенно спросил отец Райли.
- Они молоды, заняты друг другом… Да и наплёл я парню на его диктофон столько, что теперь век не отмолить… А вот вы, преподобный!.. – вдруг раздражённо бросил церковный сторож, – Чем вам так помешал этот самый Томас Кинтри? А?!
Под взглядом мистера Смитта отец Райли как-то сжался и побледнел.
- Я… Он раздражал… Смущал паству мою…
- “Раздражал”, - передразнил его мистер Смитт. – Жаль, меня здесь не было. Вам бы, святой отец, в театре спектакли ставить. Только вот с вручением “Бича Божьего” вы, дражайший, малость перегнули! И бесы у вас по церкви шляются… Эдак вы всё дело завалите!
- Я…
Церковный сторож приподнял руку, и отец Райли замолчал.
- Потом разберёмся! Молите Бога, чтобы сюда не примчались более серьёзные люди. Например… - он усмехнулся. – Скалли и Малдер…
Он встал, поднялся по ступеням и вошёл в церковь. Здесь он глубоко вздохнул, удручённо покачал головой, прошёл между рядов кресел к кафедре и растворился в яркой вспышке света…